«Серые волки». Начало. Очерк 1
Ведя ожесточенные бои и вырываясь из окружений, войска Красной Армии отступали все дальше на восток. К середине октября 1941 г. была оккупирована вся Брянщина и часть Орловской области. Германская авиация творила страшные преступления. Эти фашистские стервятники не щадили никого. Они громили санитарные поезда, бомбили и расстреливали колонны беженцев, автомашины и повозки, обозначенные красным крестом. Как потом стало известно, на таких целях мастерству учились молодые летчики Люфтваффе. Наземные части гитлеровцев не отставали в своих разбойных действиях: грабили, убивали, вешали и сжигали людей в своих домах, зверски обращались с нашими военнопленными. Солдаты фюрера оказались верны идеям своих древних предшественников, призывавших сметать все на своем пути ради величия и господства Германии. Не верьте тем, кто говорит, что этого не было. ЭТО БЫЛО. Этих фашистских вояк ничто не сдерживало - ни международные конвенции, ни простые человеческие чувства.
Преступления гитлеровцев толкали население на борьбу с захватчиками. Но если говорить об организованном партизанском движении в тылу врага, оно совершенно не было готово к активным боевым действиям. В первые же дни оккупации в лес ушли партийные, советские и другие номенклатурные работники. Боевые возможности этих первоначальных отрядов и в смысле боевой подготовки личного состава, и в вопросах запаса вооружения, продовольствия и медикаментов, были очень ограничены. Так в отряде «Смерть немецким оккупантам», созданном на базе Навлинского истребительного батальона, на трех человек проходилась одна винтовка и по 15-20 патронов к ней. О взрывчатке и гранатах и речи не шло. Лишние «рты» таким номенклатурным отрядам были не нужны. Об этом, конечно, партработники напрямую не говорили - но понять их было можно. Те немногие базы, которые были заготовлены до прихода оккупантов, не могли обеспечить всех желающих даже самым необходимым: продовольствием, одеждой, обувью. Возникает закономерный вопрос - почему? Во-первых, в расчете на кратковременную оккупацию и быстрый разгром немецкой армии было созданы ограниченные запасы, которые хранились в землянках, не приспособленных для длительного хранения припасов. Во-вторых, многое, из того, что было припасено, было захвачено карателями в первые же дни оккупации райцентра Навля. Такая база, например, располагалась в лесу, по левому берегу р. Навля, напротив пос. Селище. По наводке лесника карателей к расположению базы привели его дочь и зять. В результате в руки к ним едва не попала группа бойцов и руководителей отряда «Смерть немецким оккупантам», которые остановились передохнуть в доме лесника после длительного ночного марша.
Нас, вчерашних школьников, партийные органы не рассматривали серьезно в качестве кандидатов в партизаны. Поэтому у меня и моих друзей возникла мысль сформировать свой, молодежный отряд. Довольно быстро он стал пополнялся новыми членами. Большинство из нас хорошо владели верховой ездой и имели своих (хоть далеко и не строевых) коней. Поначалу вооружаться пришлось за счет того, что осталось пригодного на поле боя и было брошено отступающими подразделениями Красной Армии - в основном, винтовками. Однако, очень скоро к нашему арсеналу добавились две тачанки с установленными на них станковыми пулеметами «Максим». Их предоставили нам члены общины староообрядцев под руководством отца Мафусаила, с которым меня познакомил один из наших бойцов. Община располагалась в подземных пещерах, расположенных в одной из дебрей. Во время первой нашей встречи я подробно рассказал им о войне, о захватчиках наших земель, и о том, что в случае их победы славянские народы ждет неминуемое рабство и уничтожение. С отцом Мафусаилом мы заключили негласный договор о взаимопомощи. Кроме того, к нам в обучение придали и несколько толковых молодых ребят - членов общины. Они в скором будущем зарекомендовали себя умелыми и смелыми бойцами.
Из важных задач, стоящих перед нами, одна заставляла думать и действовать немедленно. Необходимо было обеспечить наших бойцов нормальным питанием. Нужно было мясо, молочные продукты, картофель, крупы и овощи. Те запасы, которые мы получили от забоя колхозных животных, быстро заканчивались. Их можно было бы закупать у населения, но на какие средства? Денег у нас припасено не было. Заниматься безвозмездным изъятием у колхозников продуктов было против наших убеждений - да и грозило опасностью. Правда, полиция это делала сплошь и рядом - ими у населения изымалось все, что имело цену. Особенно они охотились за желтым металлом и ювелирными игрушками. Среди этой категории людей широкое распространение получила присказка: «Ешьте, пейте, гуляйте, пока ваши головы на плечах - когда красные придут, головы вмиг оторвут».
Следовало найти какой-то иной путь. На ловца, говорят, и зверь бежит. И в данном случае этот «зверь» оказался довольно крупным. Хоть редко, но такие удачи бывают. Дело в том, что на окраине поселка Навля, у полуразрушенного мясокомбината, наши разведчики обнаружили загон с довольно крупным стадом коров. Загон был огорожен деревянными жердями. Имелись ворота и сторожевая будка. В стаде содержались и дойные коровы, и молодняк (бычки и телки до двухлетнего возраста). Эти животные были предназначены для снабжения мясом оккупационных немецких воинских частей - их забой частично производился на месте. Такая новость породила в наших головах самые радужные мечты и смелые планы. Но также и множество вопросов. Скажем так: мясо мы добудем, а что же с ним делать дальше? Где его хранить? После раздумья и совета с бойцами пришли к выводу, что лучше и надежнее всего сохранить мясо в живом виде. Но как это сделать? Ведь, образно говоря, мы живем на временно снятой нами квартире (в жилищах общины). Надо было основательно поговорить об этом с ее хозяином - отцом Мафусаилом. Мой вопрос к нему был таков. Смогут ли они, во-первых, принять и содержать две-три дойных коровы, а во-вторых упрятать до поры, до времени десятка два голов молодняка? Ведь людей надо кормить. Ответ я получил только на следующий день после нашего обстоятельного разговора: «Вообще-то в практике общины в прошлом не было содержания коров. Но поскольку теперь народу прибавилось, и, кроме того, могли появиться младенцы, то двух коров можно было и принять. Что же касается молодняка, то место можно было найти, но содержать, кормить его и осуществлять забой - это уже по вашей линии».
Определив таким образом наши «стратегические» планы, мы приступили к глубокой разведке нашего объекта. Необходимо было определить число охранников, их вооружение и распорядок смен. Очень хотелось провести эту операцию бескровно и без стрельбы, так как объект находился в черте поселка, где уже были расквартированы фашистские и полицейские части. Но вот вопрос. Снимем мы охрану, отберем нужных нам животных - а что делать с остальными? Оставлять фашистам на гуляш? Вопрос серьезный. Ведь разогнать стадо животных без шума будет очень сложно. И тут я вспомнил про волчью стаю, в которой жила моя Зорька. Волки это могут, конечно, сделать без труда. Но где это вольные твари сейчас? Надо было попробовать связаться с ними.
Я знал, что волчья стая обитает где-то в пределах нашего района. Время от времени моя воспитанница Зорька и ее соплеменники вступали со мной в контакт. При этом никакой агрессии волки не проявляли. И что характерно - никаких жалоб на их разбой от крестьян близлежащих селений не поступало. Всех своих бойцов, а также общину отца Мафусаила я предупредил, чтобы в волков они ни в коем случае не стреляли. В вечернее время из разных окрестных мест я попробовал подать мой «условный» сигнал - нечто, похожее на волчий вой. Зорька бы его, конечно, поняла. Но где она? Ответа не было. На второй день я повторил мой эксперимент. Отзыва опять не было. Решил подождать еще денек. Ведь стая не сидит на одном месте - она все время в бегах. И на третий день мне повезло! Я услышал Зорькин голос. Стая, судя по всему, двигалась в нашем направлении.
Погода обыкновенным людям не благоприятствовала: было холодно, шли дожди, смешанные со снегом. Все грунтовые дороги раскисли - покрылись толстым слоем грязи. Для задуманной же нами операции погода была сама подходящая. Начали усиленно готовиться. В операции должен был принять участие весь наш личный состав (около 30 человек), за исключением дежурных. Кроме того, община также выделила несколько своих людей. Ведь из загона нужно будет забрать только отборных животных, а для этого нужны были знающие люди. Отец Мафусаил благословил несколько добровольцев-мужчин, но с нами еще увязались две местные, довольно смелые и расторопные, девчонки. Они также получили оружие. Снабдила нас община и крепкими веревками - для транспортировки скота и связывания пленных часовых, если они не окажут сопротивления. С часовыми, конечно, можно было поступить иначе - не возиться с ними. Но ведь назавтра за каждого уничтоженного в пределах поселка немца будет арестованы и лишены жизни десятки мирных, ни в чем не повинных жителей. Им просто припишут связь с партизанами, которых они и в глаза не видывали... Новая власть, выступающая от «имени народа», не только активно грабила этот народ, но и уничтожала его.
Мы заранее распределили всю последовательность наших наступательных действий, а также, в случае необходимости, возможные маршруты отступления. Было решено одну из бричек с пулеметом оформить как погребальный катафалк. Особо тщательно был замаскирован пулемет и оружие бойцов. Ведь в процессии вооруженных людей быть было не должно. Цель была такова. Угрюмая, скорбящая процессия медленно движется в сторону кладбища. Время послеобеденное, погода ненастная и скоро начнет темнеть. Когда процессия будет проходить мимо охранной будки, в руках у женщин охранники должны будут увидеть бутылки с самогоном и стаканчики. Промерзшие немцы не преминут открыть калитку и скомандовать процессии остановиться, чтобы приложиться к бутылкам. Дать им выпить по паре стаканов и отвесить им чем-нибудь тяжелым по голове. Несколько человек при этом, с пистолетами наизготовку, должны будут ворваться в караульное помещение и связать остальных сторожей. Телефонная связь обрывается, у пленных изымается оружие, документы, съестные припасы и другие полезные вещи. Во рты им вставляются тряпичные кляпы. Открываются ворота и наши бойцы и соратники начинают отбор животных.
Операция прошла строго по плану. В наших руках оказалось несколько туш мяса, готовых к отправке, а также три дойных коровы и десятка два молодняка. В плен к нам попали шесть немецких солдат, в том числе один унтер-офицер. Пленные ничего полезного сказать не могли. Они занимались в тылу обеспечением боевых частей продуктами. Решили оставить их в живых, но написать записку. В ней сообщалось, что мы отпускаем пленных целыми и невредимыми в расчете на гуманное отношение новой власти к людям, заключенным в их тюрьмах. В противном случае в будущем никому пощады не будет. У охранников были изъяты четыре карабина и два автомата, плюс десяток гранат. Для тогдашнего времени добыча была весьма неплохая. Когда все ворота, загородки и другие запорные сооружения были сняты, всем бойцам был дан приказ покинуть объект по заранее разработанным маршрутам. Я вышел за пределы загона и дважды выдал (правда, искаженно) что-то, похожее на волчий вой. Через три-четыре минуты рядом со мною выстроилась вся стая! Я указал Зорьке и другим волкам на животных (а их оставалось несколько десятков) и открыл ворота. Стая рванулась вперед и начала уже свой, волчий поединок с животными, которые замедлили свое освобождение.
Вдруг раздалось лошадиное ржание. В чем дело, откуда здесь лошади? Ведь наши кони своевременно покинули загон. Оказалось, что в специально оборудованном закутке были помещены три немецких оседланных коня, которые были снабжены изрядным количеством овса. Для нас это была настоящая удача. Три бойца вывели этих «пленных», дрожащих от ужаса коней, из загона, где пировали волки. К тому времени большая часть животных, снеся все преграды на своем бегу, вырвалась на волю из загона и исчезла в темноте. Нам же до позднего вечера пришлось готовить отобранный скот к транспортировке, а также принимать меры для заметания следов нашего отступления.
Немецкие лошади оказались добротными и пополнили наш боевой эскадрон. Что касается сбежавших животных, местные жители быстро использовали их по назначению - обратно к немцам они не попали. Наши серые хвостатые союзники после пиршества устроились невдалеке на отдых. Особых идей для использования их в будущем у меня в тот момент не было, но я теперь знал, что стая всегда готова откликнуться на мой зов, если она будет где-нибудь поблизости. Уже далеко за полночь мой заместитель Андрей доложил, что на базе полный порядок. Животные определены по подземным убежищам, и убежать не смогут. Следы нашего ухода после набега направлены к переправе через р. Навля.
Утро следующего дня оказалось пасмурным, с дождем и снегопадом. Это в значительной мере способствовало тому, что наши настоящие следы были окончательно смыты. Нас интересовал вопрос - как немцы восприняли наш налет на их мясную базу? Какие меры они предпринимают и что затевают? Через день от общины были посланы две женщины, чтобы провести разведку в пос. Навля. В то время у нас в поселке своих надежных агентов не было. Созданием агентурной базы занимались партработники (Мирошин), но их сотрудников мы не знали. Женщины, под видом беженок, смогли побывать в разных местах поселка и получить ценную информацию о действиях оккупационных властей. Немцы на мотоциклах, лошадях и пешком прочесывали все закоулки поселка в поисках сбежавших животных. Но многие из них уже к тому времени приобрели новых хозяев, которые сумели их хорошенько упрятать. Как и положено, были подведены итоги операции. Она прошла весьма удачно. Но были и мелкие оплошности - ведь дело мы имели не только с людьми, но и с бессловесными животными, которые не всегда выполняли наши команды «точно и в срок». Немцев, мы, конечно, застали врасплох. Такого организованного нападения они не ожидали в только что захваченным ими населенном пункте. Но это уже была их проблема. Особую радость составили три строевых, оседланных коня. Это для нас была совершенно неожиданная находка. Судя по тому, что они находились при кормах и под охраной, кони принадлежали офицерам. Теперь же они послужат нам - боевому летучему эскадрону.
(Продолжение следует)
