Профессиональный жаргон профессоров, учителей, некоторых писателей Малороссии и политических сепаратистов антирусского направления, начиная со 2-й половины ΧΙΧ в. по настоящее время. Продукт уподобления польскому языку с параллельными заимствованиями немецко-австрийской лексики. Будучи явлением целенаправленным и потому искусственным, не имеющим укоренения в народе, отличался высокой неустойчивостью и при каждой смене гетмана/президента подвергался пересмотру в сторону насыщения его новыми «украинизмами».
В силу исторических обстоятельств – отдельного существования Правобережной Малороссии под пятой польских оккупантов, а Галиции – под властью Австрии, что побуждало чиновничество и местную шляхту к подражательству и коллаборационизму, происходило отщепление официальной и бытовой речи от русского корня. «Краска» становилась «фарбой» (нем. Farbe), искренний становился «щирым» (польск. szczerzy), а в то же самое время, когда русским языком усваивалось французское «сорт», малороссы стали употреблять «гатунок» (польск. gatunek, нем. Gattung).
Психологическая и языковая зависимость малороссийской шляхты поощрялась оккупационной властью, а случаи перехода малороссийской знати в католичество неизменно сопровождались полным отказом от родного языка. Так «независимость» превратилась в «незалежнiсть» (польск. niezależność), «любовь» простого народа стала у панов «коханням» (польск. kochanie), а «совет» превратилось в «раду» (польск. rada, нем. Rat).
Крайнюю форму отщепенства принимал язык коллаборационистов Галичины (бывшей русской Галиции). Служебный отпуск стал звучать как «ýрльоп» (нем. Urlaub, польск. urlop), соответственно отпускника стали звать «урльопником»; дочку стали звать «цуркой» (польск. córka), а хозяина называть «газдой» (венгер. gazda) и т. д.
Существительными (и глаголами того же корня) дело не ограничилось. Союз «тому що» (потому что) в постсоветское время был заменён галицийским «позаяк», «всупереч» (вопреки) был вытеснен галицийским «попри», «нiбито» (как будто) стало «буцiмто», а «вiднинi» (отныне) стало «вiдтепер». Очевидная цель этих новшеств – дальнейшее отчуждение от русского языка, устранение возможности взаимопонимания с великороссами. Так, при президенте Ющенко было велено бактерии именовать «дроб’янками», а вертолiт – «гелiкоптером».
Естественный, органично развивавшийся язык богат своими бытовыми и географическими диалектами, оставаясь в целом всегда понятным соседствующим диалектам того же языка. Поэтому мы любим, например, малороссийские песни, которые нам понятны и близки.
Искусственный язык – это, в принципе, орудие и достояние политической секты. В эпоху интернета и телевидения такая секта приобретает тоталитарные возможности, что мы и наблюдаем на «Украине». Однако очищение языка – его освобождение – возможно. Это происходит при наличии политической воли и добросовестного труда учёных. Подтверждается этот вывод, в частности, примером Чехии, где разговорный язык ещё в 20-х годах прошлого столетия был перенасыщен германизмами. Сегодня, пожалуй, это самый чистый язык Европы.
Юрий Серб, член Союза писателей России
В силу исторических обстоятельств – отдельного существования Правобережной Малороссии под пятой польских оккупантов, а Галиции – под властью Австрии, что побуждало чиновничество и местную шляхту к подражательству и коллаборационизму, происходило отщепление официальной и бытовой речи от русского корня. «Краска» становилась «фарбой» (нем. Farbe), искренний становился «щирым» (польск. szczerzy), а в то же самое время, когда русским языком усваивалось французское «сорт», малороссы стали употреблять «гатунок» (польск. gatunek, нем. Gattung).
Психологическая и языковая зависимость малороссийской шляхты поощрялась оккупационной властью, а случаи перехода малороссийской знати в католичество неизменно сопровождались полным отказом от родного языка. Так «независимость» превратилась в «незалежнiсть» (польск. niezależność), «любовь» простого народа стала у панов «коханням» (польск. kochanie), а «совет» превратилось в «раду» (польск. rada, нем. Rat).
Крайнюю форму отщепенства принимал язык коллаборационистов Галичины (бывшей русской Галиции). Служебный отпуск стал звучать как «ýрльоп» (нем. Urlaub, польск. urlop), соответственно отпускника стали звать «урльопником»; дочку стали звать «цуркой» (польск. córka), а хозяина называть «газдой» (венгер. gazda) и т. д.
Существительными (и глаголами того же корня) дело не ограничилось. Союз «тому що» (потому что) в постсоветское время был заменён галицийским «позаяк», «всупереч» (вопреки) был вытеснен галицийским «попри», «нiбито» (как будто) стало «буцiмто», а «вiднинi» (отныне) стало «вiдтепер». Очевидная цель этих новшеств – дальнейшее отчуждение от русского языка, устранение возможности взаимопонимания с великороссами. Так, при президенте Ющенко было велено бактерии именовать «дроб’янками», а вертолiт – «гелiкоптером».
Естественный, органично развивавшийся язык богат своими бытовыми и географическими диалектами, оставаясь в целом всегда понятным соседствующим диалектам того же языка. Поэтому мы любим, например, малороссийские песни, которые нам понятны и близки.
Искусственный язык – это, в принципе, орудие и достояние политической секты. В эпоху интернета и телевидения такая секта приобретает тоталитарные возможности, что мы и наблюдаем на «Украине». Однако очищение языка – его освобождение – возможно. Это происходит при наличии политической воли и добросовестного труда учёных. Подтверждается этот вывод, в частности, примером Чехии, где разговорный язык ещё в 20-х годах прошлого столетия был перенасыщен германизмами. Сегодня, пожалуй, это самый чистый язык Европы.
Юрий Серб, член Союза писателей России
1. Re: Украинский язык: опыт статьи в энциклопедию