События, развернувшиеся на Украине и приведшие к воссоединению Крыма с Россией, по всей видимости, привели в движение те духовные пласты русского мира, которые доныне покоились. На волне всколыхнувшего народные массы патриотизма вновь оказался поднят вопрос о соотносимости патриотизма и христианства.
В русской духовной истории этот вопрос, пожалуй, наиболее ясно был сформулирован в статье Л.Н.Толстого «Христианство и патриотизм». Став свидетелем эмоционального подъема в русско-французских отношениях в последнем десятилетии XIX века, граф не желает признать этот подъем гражданских чувств подлинно народным. Он не желает вообще признавать за народом гражданских чувств: «Человеку из народа всегда совершенно все равно, где проведут какую границу и кому будет принадлежать Константинополь,... и даже какому правительству ему придется платить подать и в чье войско отдавать своих сынов; но ему всегда очень важно знать, сколько ему придется платить податей, долго ли служить в военной службе, долго ли платить за землю и много ли получать за работу - все вопросы совершенно независимые от общих государственных, политических интересов». И вот в записи, опубликованной в ЖЖ под названием «Политическая аскетика», одного из современных православных «властителей дум», о. Андрея Кураева, я встречаю до боли знакомое, почти толстовское: «А что получает обычный житель Тулы или Иркутска от присоединения Крыма? Отдых там для него станет дороже. Зато инфляция у него дома станет сильнее. От того, что «защищены права русского населения Крыма», его права у себя дома защищеннее не станут. Зато его "русский мир" без Украины стал значительно меньше».
Я могу понять, почему такие «идиотские» (от лат. idiot - человек, занятый только своими частными интересами) сентенции выдавал Л.Н.Толстой - талантливый писатель, он вообразил себя столь же талантливым богословом и философом, и дьявол не замедлил сыграть с ним злую шутку: вместо того, чтобы искать Бога, граф Толстой со всей силой своего таланта его себе сочинил. Сочинил он себе и религию, где нашлось место очень доброму человеку Христу, но не нашлось места истинному Христу - богочеловеку. У Толстого нашлось место любви к людям, но не нашлось места для любви к Церкви Христовой, не нашлось там и места для любви к Родине. Ему и так было хорошо...
Как хорошо нынче другому «властителю думу» и, безусловно, талантливому публицисту Сергею Худиеву. Вот что он пишет у себя на «стене» Фэйсбука в разгар крымских событий: «Читаю ленту и думаю о том, что вот у нас, в Небесном Иерусалиме, киевские и московские святые вместе, и с ними американские, немецкие, польские и все остальные. У нас все хорошо и правильно, принимайте наше гражданство!". Он, так же как когда-то Толстой, недоумевает по поводу того, "...как остро люди переживают свою идентичность – люди яростно препираются не за какие-то осязаемые вещи, вроде безопасности или достатка, а за ущемленную национальную гордость, за свое чувство принадлежности к нации, за возможность объединиться со "своими" хоть в чем-то – хоть в приступе коллективной обиды и гнева» [«Гражданство небесное и гражданство земное», Правмир.].
Казалось бы, так называемая русская интеллигенция застыла в своей неспособности отнестись к реальности, а не к причудливой фантазии о ней. Эта русская интеллигенция (хотя какая она русская - если ей все равно «в чье войско отдавать своих сынов»!!! ) постоянно оказывалась и оказывается как-то болезненно не способна не сочинять, как последователи Вл.Соловьева, себе Всеединство, а прийти в живую литургическую соборность Церкви (куда, помнится, и звали в истоках русской философии Хомяков и Киреевский!), не сочинять себе русский народ, не идеализировать его, как чудаковатый барин граф Толстой и прочие «народники», выходившие из усадьбы покосить травку с крестьянами, а реально потрудиться на государственной службе на благо этого народа (как сделал это Столыпин). Не способна эта "русская интеллигенция" и любить Россию, реальную Россию, со всеми ее достоинствами и недостатками, со всей той болью, которую она может причинить (и не раз причиняла!) лучшим своим сынам и со всей той радостью, которую испытываешь за успехи горячо любимого Отечества. На ум просится одна характеристика – «теплохладность». Эта либеральная русская интеллигенция недостаточно холодна, чтобы как Онегин, отвернуться от общественной жизни вовсе, и недостаточно горяча, чтобы устроить «красный террор» (или противостоять ему) - жертвой которого она в итоге и пала (особенно если считать сталинские репрессии продолжением оного). Советская интеллигенция и нынешняя либеральная являются в этом смысле «достойными» продолжателями русской интеллигенции конца XIX- начала ХХ в.
Однако в риторике либеральной православной интеллигенции (какое странное словосочетание получилось!) появляется новое понятие «уранополитизм». Это понятие было «вброшено» человеком, высокое духовное достоинство которого, придало «уранополитизму» тот вес, который, очень может быть, о. Даниил Сысоев и не желал бы видеть. Речь идет о программной для «уранополитов» статье о. Даниила «Почему я уранополит». Я убежден, что центральным моментом для него, посвятившего свою жизнь христианской миссии, были слова «Мы не националисты, ибо во Христе и в Его Церкви уже нет наций. Мы бывшие русские и татары, евреи и американцы стали одним новым народом, народом Завета. Мы молимся и болеем сердцем за то, чтобы как можно больше людей одного с нами языка (ровно также как и людей иных народов – тут нет никакой разницы) ввести в небесный Дом».
Но были там и другие слова, прямо призывающие к гражданскому эскапизму: «Так давайте все сбежим отсюда. Зачем нам цепляться за тление? Зачем прилеплять сердце к тому, что мы покинем навсегда? Зачем в сердце того, что не войдет в вечность? Бегите в небо, все причастные тайне Христа. Будьте гражданами небесного Иерусалима, все запечатанные Кровью Господней. Нас ждет Бог Отец, разве мы променяем Его объятия на обманчивый морок тьмы века сего и обольщения человеческих идеологий? Сама возможность попасть в небеса – это чистый дар, выросший из Крови Голгофы. Так давайте, не посрамим ее, а станем все гражданами неба, чтобы там царствовать вечно». Очень трудно возражать человеку, принявшему мученическую смерть за Христа. И тем не менее, примененная на практике человеческая идеология уранополитизма (ибо не Бог призвал нас быть безразличными к Отечеству, а вполне конкретные публицисты, диаконы и проч.), являет плоды столь духовно уродливые, столь близкие к ереси толстовства, что наверное, возразить отцу Даниилу все таки надо. Хотя, я полагаю, что возражаю не отцу Даниилу: он призывал к бегству из Отечества еще духовно не проснувшегося, еще не желавшего взять на себя ответственность за русский мир. Я хочу возразить тем, кто желает бежать из Отечества, ставшего осажденной крепостью, крепостью русского мира.
Хочется противопоставить идеологии уранополитизма, особенно той ее форме, которая проявилась в крымских событиях этой весной, слова другого христианского миссионера и писателя Г.К.Честертона. В своей знаменитой работе «Ортдоксия» он пишет об отсутствии патриотизма, раздражающем здоровых людей: «...непатриот — неискренний искренний доброжелатель; он — из тех, кто говорит: «Мне очень жаль, но вы разорены», а ему ничуть не жаль. Его, не впадая в напыщенность, можно назвать предателем — ему разрешили знать горькую правду, чтобы он помог своим, дал дельный совет, а он вместо этого подстрекает новобранцев к дезертирству. Свободой критики, которую мир предоставил своим советникам, он пользуется, чтобы отвратить народ от верности. Пусть он верен фактам — это не все; важны его чувства, его цели. Быть может, тысяча жителей предместья действительно заболели оспой; но мы хотим знать, кто говорит об этом — философ, который хочет пороптать на богов, или врач, который хочет помочь людям». По сути здесь сказано все: да, мы все рано или поздно умрем, а все наши земные Отечества когда-то падут, более того, мы, христиане, знаем, что в последние времена весь мир падет, но дает ли это знание нам право на побег? Если у нас нет права на самоубийство физическое, то почему кто-то из считающих себя христианином так легко призывает к самоубийству гражданскому? По какому праву эти люди выдают тот факт, что им ни чуть не жаль свою Родину, за духовную норму?
В конце концов, не кто-нибудь, а сам Господь дал нам жизнь в этом тварном мире. Он не содеял нас ангелами (по крайней мере, я пишу не для ангелов). Он сделал нас людьми, у которых есть земные отец и мать, которых Он заповедал нам чтить всю жизнь. Да, Христос сказал, что "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня" (Матф. 10: 37). Он же сказал, что пришел не отменить, но исполнить. И в самом деле, как можно чтить своего земного отца, не почтя прежде Небесного? Как сможем переступить свой эгоизм, подростковое желание истребовать отцово наследство и промотать его, если не поставим превыше себя Бога? На чем мы укрепим почтение к родителям, как не на Божьей заповеди? А разве не умрет наш земной отец? Разве не подвержен он пресловутым человеческим идеологиям? Да что там идеологиям - грехам! И, зная и предвидя это, Господь заповедует нам «чти отца и мать своих»!
Но, скажите мне, как можно чтить отца и не чтить при этом землю своих отцов - Отечество? Как могу я помышлять о бегстве из страны, земля которой обильно полита кровью моих дедов и прадедов? Или может кто-то думает, что бегство - бегству рознь? Скажите, если сбежать из осажденной крепости к врагу - есть предательство, то что такое сбежать из нее же в лучший мир? Обратите внимание: я говорю именно и только о бегстве! Когда Господь властно истребует человека из его земного Отечества в смерть или в монастырь или в скитания - дело совсем иное. Но, кажется, со всеобщим уходом в монастыри вопрос в Православии решен.
Отчего же в наши дни поднимается вопрос о бегстве в Царствие Небесное? Я думаю, от того, что люди не вынесли предательства, обрушившегося на них со стороны царствия земного. Пожалуй, такое сокрушительное предательство, причем не только со стороны государства, но и со стороны общества, русский человек переживал считанное число раз за всю историю. Сопоставимыми представляются лишь времена Великой Смуты и Гражданская война начала ХХ века. Преданными оказалось сразу два (а то и более) поколения. Одни, строившие лучшее общество, искренне верившие, что, пусть не при их жизни, но, возможно, их дети увидят, как на землю придет правда и будет «от каждого по способностям - каждому по потребностям». С этой верой люди совершили великие дела и принесли великие жертвы. И эта вера оказалась оболгана и поругана. Как могут эти люди теперь верить Отечеству?
Другие люди верили в свободу, в то, что она соединится со справедливостью, причем вот сейчас, ну или завтра... Они стояли на площадях, они останавливали БТРы своими телами... Их вера тоже была поругана, подло высмеяна ельцинскими олигархами на фоне молчаливой идиотии общества. Вместо свободы и справедливости они получили рынок, который только берет от человека, берет даже не «по его способностям», а по своим потребностям... Ну а те, «у кого нет миллиарда, могут идти в жопу» (Полонский). Как могут эти люди теперь верить Отечеству?
И вот я хочу сказать - мне очень жаль этих людей. Да, они ошиблись, не там собирали свое сокровище, и подлость человеческая (а может, и не только человеческая) его исхитила... Я глубоко сочувствую их боли и понимаю их желание «выгрызть из себя» причиняющие столько страданий связи со своим земным Отечеством. Но это неправильно. Хоть я и тщусь считать себя христианином, я полагаю, что иногда нужно отвечать ударом на удар. Но гораздо более я верю, что никогда не нужно отвечать предательством на предательство, тем более, что нельзя предать отца и Отечество, не предав самого себя. Как христиане, мы должны быть духовно рядом со своим Отечеством, чтобы, когда придет время, раздуть в нем духовное горение к Истине, горение ко Христу. А это значит, что мы должны быть гражданами России, а не сочинять себе нелепость в виде «гражданства Царствия Небесного». В Небесном Царстве, как и в любом царстве, нет граждан, а есть подданные, да и сбежать туда нельзя - проход для всех один и он ведет через смерть и Суд Божий. А на Суде Бог спросит нас, я уверен, не только за выданные при рождении таланты, но за Отчество, вверенное нашему земному попечению.
Андрей Владимирович Поповкин, кандидат философских наук, руководитель Лаборатории философских проблем этики, науки и религии, Владивосток
