Джокер как гений революции (отрывок из новой книги)

Не так давно из Киева мне прислали серию фотографий — картины и плакаты, вывешенные на Майдане. Обратило внимание обилие черепов и всякой жути. Но — вместе с тем присутствовал там и своеобразный юмор. Сидит, например, сложив ноги, толстопузый Будда, а на плечах у него — голова Тараса Шевченко... В общем, эта странность заставила меня вернуться к теме «юмор и революция». Предлагаю вашему вниманию один из новых фрагментов, который я вставил во вновь переизданную книгу «Бедлам».

Всякая революция противна жизни. Это лукавая игра. Порой - игра в дурака. И всегда – краплеными картами. Чем она заканчивается? «На чем сердце успокоится?». Тут и к гадалке не ходи. Кровью. А поначалу она кажется многим весьма веселой.

Все кровавые события в истории человечества сопровождались истерическим, поистине диавольским смехом. «Юмористический рисунок получил свое распространение с развитием периодической печати (прессы) в Германии и Нидерландах – во время религиозных войн, в Англии параллельно с развитием политической прессы, во Франции – при Бурбонах и в разгар революции...».

А вот ситуация при Временном – очень временном – правительстве. О себе и своем окружении, «одержимом разлагающим смехом», Блок писал: «Эта болезнь сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством.

Я знаю людей, которые готовы задохнуться от смеха, сообщая, что умирает их мать, что они погибают с голоду, что изменила невеста... Я хочу потрясти его за плечи, схватить за руки, закричать, чтобы он перестал смеяться над тем, что ему дороже жизни, – и не могу. Самого меня ломает бес смеха; и меня самого уже нет». Эпидемия эта являлась знаком страшного переворота! Не просто социального!

Это и называется: без ума смеяться… Смех и сумасшествие шли рука об руку. Вспоминая события 1 марта 1917 г. (за день до отречения императора Николая II), Шульгин спрашивает себя: государство ли «зарывающаяся в безумие» Россия или это — «сплошной, колоссальный сумасшедший дом?» Патологический характер действий правящего класса, правительства, проводившего «политику раздражения всей страны», изменившего присяге генералитета, восставших «запасных батальонов» и, конечно же, городской толпы, руководимой «горсточкой негодяев и маниаков», был для него очевиден. В книге «Дни» Шульгин описывает ряд подмеченных им в феврале 1917 г. симптомов массового безумия, «революционного психоза»… Главный из них — явная атрофия инстинкта самосохранения.

Тему коллективного безумия развил в своей социальной философии Н.А.Бердяев. «Революциям предшествуют процессы разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни, — писал он в 1918 году. — К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные... На всякой революции лежит печать безблагодатности, богооставленности или проклятия. Народ, попавший во власть революционной стихии, теряет духовную свободу, он подчиняется роковому закону, он переживает болезнь, имеющую свое неотвратимое течение, он делается одержимым и бесноватым».

И еще одна шутка диавола: революция превращала монастыри в сумасшедшие дома... Сегодня многие вырвавшиеся из палат безумцы поступили бы так же.

Смех был сильнейшим орудием и либеральной революции в России конца прошлого века. С.Кара-Мурза пишет о развитии «смеховой» культуры, которое «пошло по такой траектории, на которой ирония и смех стали все больше вторгаться в область «священного» и профанировать символы, важные для легитимизации строя. Эта эволюция хорошо видна в творчестве многих виднейших деятелей «смеховой» культуры (например, Э.Рязанова). И, кроме того, уже в наше время стало понятно, что, например, целый пласт так называемого «черного юмора», упорно разъедавшего сознание людей, являлся отнюдь не фольклором, а авторским товаром, изготовленным по специальному заказу. (См., например: Белянин В.П. Антология черного юмора. Мадрид, 1992).

Массовое глумление над всем и вся не просто выдает общую инфернальную природу смехового и революционного, но является также симптомом массовой идиотизации и неспособности слышать голос священного. Слово «глумиться» ведь имеет общий славянский корень со словами «глупый» и «глухой». Юмористическое использование священных слов не в прямом их назначении и как будто безобидная игра ими – вещь опасная. Как совершающий смертные грехи и одновременно пытающийся держать Иисусову молитву сходит с ума, так и смешение сакрального и профанного чревато безумием. Шизофреническим расщеплением сознания. Святитель Филарет Московский называл это явление «похищением слов из языка священного» и «идоложертвенным их употреблением».

Б.А.Успенский писал на сей счет: «…если человек управляет знаками, играет ими, придает им новый смысл, вводит их в новые сочетания, это ему только кажется – на самом деле здесь проявляются более глубокие связи между знаком и значением, и человек сам оказывается игрушкой у потусторонних сил. Так представления на сакральные темы, какими бы благочестивыми они ни казались, являются с этой точки зрения дьявольскими кознями».

…Революции дьявольски однообразны. Сборище шестерок избивает благородных дам, королей и их верных слуг - валетов. Все оплачивают тузы. Их принято называть «финансовыми», но не следует забывать, что слово «туз» происходит от немецкого Daus - диавол. Впрочем, в некоторых играх есть еще дополнительная и весьма сильная карта-оборотень. Ее называют «джокер» (шутник). Кривляющаяся фигура в трико. Шутовской колпак, бубенчики… Но почему же прежде в его руках изображали скипетр с нанизанной на него головой человека? Кто же он?

Достоверно известно, что он не имеет национальности, то есть, простите, масти. В ходе игры этот «двойной агент» может играть роль любой другой карты. Так и получается, что иной «борец за народное счастье» на поверку оказывается кем-то другим. И к чему же все в конечном итоге идет? Ведомые дьяволом шестерки объявляют себя козырными, то есть, кошерными, чистыми. Такая шестерка может убить и короля. А если он крестовый? Кошерное побеждает христианского монарха?! Характерно, что в старину «крести» называли «трефами», то есть, «нечистыми». Да, есть люди, для которых крест и нечистое – одно и то же. Чаемый ими триумф над Богом и царем – и есть смысл противной человеческой жизни игры.

Сидели вечерами по всей Руси, в том числе и в «дворянских гнездах», и «резались» в карты. Не подозревали, что участвуют в предшествующем богоотступничеству и цереубийству симпатическом ритуале. Смеясь, раскладывали пасьянсы, гадали. И не чувствовали, что скоро зарежут их самих.

Так кто же такой джокер? Кто он, этот гениальный пародист? Не он ли возглавит последнюю в истории революцию и будет править три с половиной года? Конечно, тогда он снимет колпак и напялит другую личину. Будет выдавать себя за Бога. Но когда-нибудь «проколется». Засмеется во весь рот, заржет, осклабится. Тут-то и узнают его. Господь наш Иисус Христос бывал радостен, но не смеялся никогда.

Юрий Юрьевич Воробьевский, член Союза писателей России