Фильм Анны Меликян «Про любовь» - нравственный фашизм

Фильм Анны Меликян «Про любовь» стал «фильмом года» за 2015 год. На кинофестивале «Золотой орел» он получил из рук Никиты Михалкова главный приз Национальной премии.

Фильм говорит прямо, откровенно, открыто... о главной проблеме, которая сегодня так беспокоит всех художников. Правильно, о сексе.

Меликян выбрала именно прямую и открытую манеру в разговоре на эту тему. Пойдем и мы по пути, предложенному автором, и тоже рискнем говорить о фильме прямо, честно и открыто, называя вещи своими именами. Жестковато, конечно, получится, но что ж, назвался груздем - полезай в кузов.

Фильм состоит из нескольких новелл про любовь, соединенных между собой сценами лекции про любовь. Это внешняя канва. Суть же фильма в том, что, во-первых, взята та любовь, которой в наше время «занимаются», а во-вторых, интонация разговора об этом выбрана неожиданная и для непривычного зрителя просто шокирующая. Это сочетание и дало притягательный для зрителя эффект. Сделано, безусловно, талантливо.

И это, заметим, не художественный прием, а прежде всего идеологический - это однозначно, как бы авторы фильма лукаво не отрекались от этого.

Итак, в чём суть этой необычной интонации?

А она вот в чём. Еще Ломоносов писал о трех стилях в русском языке - высоком, среднем и низком. Если есть верх и низ, высокое и низкое, светлое и темное, небо и земля, жизнь и смерть, горе и радость, восхождение и падение, добро и зло, - то есть и иерархия между этими полюсами. Никто на заборах арии из опер не пишет, а в консерватории частушек не горланит; на могилах не пляшет, а на дискотеке панихиду не поёт.

К любому явлению человек подходит с системой ценностей. «Кто же измеряет без эталона?» - спрашивал Гоголь. А в системе координат обязательно присутствует иерархия - это обычное уже для человека дело, тысячелетиями это не подвергалось никакому сомнению. Другое дело, что у разных людей она разная, и они об этом постоянно спорят, пытаясь прийти к единой истине. Но сама система иерархии высокого и низкого не подвергалась никакому сомнению!

На полном разрушении этого тысячелетнего принципа и построен фильм.

К сожалению, я процитировать не могу, т.к. речь идет о... вы поняли. Не хочется осквернять слух наших читателей.

Тема, кстати, могла быть выбрана и другая, ведь главное - это продемонстрировать новый либеральный принцип полного игнорирования высокого и низкого, греховного и святого, нормы и абсурда. В фильме выбрали «забойную» тему - стриптиз, эротика, порно и блуд. И всё это показано с такой интонацией, в таком ракурсе, словно это - герань, кошечки, натюрморт, гимнастика...

Ну вот достаточно невинный диалог директора и секретарши из фильма (все-таки с купюрами):

- У тебя грудь настоящая?

- Настоящая.

- Покажи.

- Не увольняйте меня...

- Давай так... Я буду тебя иногда «любить». За это покупаю тебе квартиру.

И ведется диалог серьезно, искренне, деловито, обыденно.

Получается, можно и о фашизме в такой же отстраненно-спокойной манере снять фильм. Например, диалог в бухгалтерии гитлеровского крематория:

- Кто сегодня?

- Мужчины.

- Они дольше горят. Прибавь газу на четверть...

И все это за чашечкой кофе, с газетой в руках и без каких-либо эмоций на лице.

Не снимают пока подобное ТОЛЬКО по одной причине - это насилие государства, ограждающего законами своих соотечественников.

А уж о гомосексуализме! О нем, родимом, давно готовы толпы художников-либералов снимать суперкассовое кино: и сценарии готовы, и артисты рвутся, и спонсоры есть... Одно мешает - этот глупый, тоталитарный, мракобесный закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди детей. Принятый под давлением Церкви, которая всё больше «сращивается с государством», которая... И т.п.

Поэтому пока снимают о той «любви», про которую можно. Но готовы снимать и о других разновидностях: гомо-, некро-, зоо-, педо- («филия» - «любовь» по-гречески). (Фраза из фильма «Про любовь»: «Я девочка, но считаю себя парнем»). Всё это стоит на пороге и обязательно ждет нас в будущем, если сегодня мы будем давать премии за пропаганду «любви без границ».

На мат пытались покуситься, но отстояли, отстояли свободные художники. Даже - о, ужас! - курение на экране ограничивают! Ах, как хорошо, что на блуд, стриптиз, эротику и порнографию это не распространяется! Пытались вести дискуссию на эту тему, но так и не смогли договориться о границе между эротикой и порнографией - и махнули рукой. Замечательно, можно делать хорошие деньги! Порно по прибылям идет вслед за наркотиками - огромные деньжищи! Так что можно в этой области смело переходить все границы - нравственность государством не регулируется. Правда, кощунниц, сплясавших на амвоне храма, посадили... Но это в Храме в центре Москвы! Да и весь мир их защищал - это обнадеживает. Амвон же храма традиционный любви - вещь неосязаемая, бесплотная, духовная - не посадят. Государство только за убийство тел преследует, а за убийство душ - не его компетенция. Нравственность - личное дело каждого, поэтому почему бы не перенести спальню, ванную и туалет на экран? Три в одном, а? Кто запретит? Где закон? Разрешено всё, что не запрещено.

Популярный аргумент любителей «клубнички»: кино отражает жизнь! Не мы такие, жизнь такая.

Да, отражает, но при этом 50% и одна акция - формируют действительность. Это закон. Вспомним слова умницы Розанова о Пушкине: «Слова его никогда не остаются без отношения к действительности. Тип в литературе - это некоторая переделка действительности».

Авторы фильма взялись сказать нам о любви - что? Какие мысли и идеи? Или теперь не учат в ЕГЭйной школе находить в произведениях идеи? Специально отучают, чтобы потом такие фильмы проглатывали? Но идеи там есть, несмотря на ваше желание их не видеть.

Первая новелла рассказывает о любви двух молодых косплей. «Косплей - читаем мы на экране, - переодевание в персонажей мультфильмов. Прототипом являются персонажи японских аниме и компьютерных игр». Полгода они... «любят» (это у них так называется), но она даже не знает имени своего разукрашенного «партнера»! Мало того, она еще с пафосом, достойным советских фильмов, напоминающим монологи Павла Корчагина, говорит нам, глядя голубыми и чистыми глазами с экрана: «Очень часто лучше не знать правды. Ну что мне с того, что его зовут Игорь, он там-то учился, у него такая-то мама... Я его люблю».

Что в её понимании - «люблю», я бы вам процитировал, но не буду...

Далее они решили провести эксперимент - смыть с себя краску, снять попугайские наряды и начать жить нормально вместе. Во-первых, он её не узнал! Во-вторых, они чуть со скуки не умерли после этого. Пришлось разбежаться. Теперь самое интересное: снова обрядившись в прототипы мультфильма, они обрели вновь любовь. Общее ликование на экране! Да еще какое!

Вывод, я думаю, сделает даже двоечник: любовь - игра. Вышли из игры в реальную жизнь - любовь исчезла. Вернулись в виртуальный мир - вот она, любовь. То есть нет любви на ваших кухнях, в вашем искусстве, в вашей жизни, в ваших традициях (о семье уж и речи нет!), бегите скорей к косплеям, где каждый имеет партнера, не зная его по имени! Ну и что, жизнь игра. Героиня полицейскому: «Вы же тоже играете». Бегите в виртуальную реальность интернета, в субкультуры эмо, готов, куда угодно. Только там - любовь!

Заметьте, всё русское искусство до этого нам говорило обратное: да, любовь может начаться с игры, с шутки, но затем человек обретает настоящую любовь. Ведь и Онегин все шутил, пока не встретил Татьяну... Фильмы «Служебный роман», «Влюблен по собственному желанию» и другие рассказывали о том же.

Теперь всё коту под хвост...

В этой новелле есть еще одна маленькая сюжетная линия - женщина-полицейский допрашивает нашу разряженную куклу. Режиссер дает нам героиню строгую, подтянутую, суховатую, серьезную, основательную... И костюм у неё традиционный (вот ведь термин придумали - для изгоев). Но вот Химера, нет, Химея (это образ нашей героини), проницательно заметив зависть в интонации и в глазах «синего чулка», одинокой и безрадостной, предлагает ей прийти к ним на тусовку: «У нас все находят пару. И вы приходите. Вам подойдет образ Сейлармун».

Надо видеть, с каким восторгом, радостью и желанием бежит эта серьезная женщина на фестиваль к ряженым, сама обрядившись в кожу на полуголое тело, жаждуя немедленно найти партнера прямо за ширмой в соседней комнате, как это делают Химея и Тайто (моя покойная бабушка плюнула бы в этом месте).

Иерархия перевернулась. Если всё мировое искусство на протяжении всей истории всегда вело героев вверх, из заблуждений - к свету, из падений - к восстанию, из тьмы - к надежде, из грязи - к чистоте, и в этом была радость, надежда, любовь, соучастие... И вдруг мы видим обратное. И не в том дело, что видим на экране «чернуху» - к этому мы уже привыкли - а интонация фильма такова, что эта «чернуха» и есть высшая радость, свет и надежда человека. Грязь есть чистота, падение есть возвышение. Это, честно скажу, просто шокирует. Мы такого еще не видели...

«Долой стыд» большевиков по сравнению с этим фильмом - писк комара рядом с ревом марала озабоченных сексом либералов. Те кричали, но ничего не сделали, а эти помалкивают, но такое делают! Коммунисты преградили человеку дорогу на Небо, ограничив его жизнь стойлом и пойлом, но они создали ограды строгого законы, чтобы жить в общем стойле было удобно... А либералы нам принесли свободу, но не для пути наверх, а предложили красивую золотую лестницу вниз, в преисподню, убеждая, что для нас валяться в грязи блуда и порнухи - истинная радость. По себе, видимо, судят.

Порнуха в фильме. Двое полицейских на интим (так назовем) смотрят точно так же, как у нас в деревне смотрят на двух тараканов на столе. Нет, не совсем точно... У нас в деревне при этом посмеиваются, шушукаются, кисло улыбаются... А режиссер придала актерам выражение лица иное - как у Чингачгука. Впрочем, кто же сегодня помнит Чингачгука, он же не был сексуально озабоченным.

В следующей новелле, из которой мы приводили выше диалог, директор предлагает секретарше «любить» её иногда.

Любовь за работу и за квартиру - еще один вид любви, который пропагандируется не только как возможный, но именно как желанный! Замужняя героиня имеет проблемы с увлекающимся компьютерными играми мужем. Но вот она после раздумий и денежных расчетов соглашается с предложением своего директора, и что вы думаете? Тут же отношения с мужем значительно улучшаются! Если в традиционном искусстве блуд на стороне вносил в супружеские отношения раскол, смущения, напряженность, фальшь, - то теперь вновь всё наоборот: после падения (возвышения?) продажи тела за работу и квартиру (не путать с проституцией?) устанавливаются такие нежные, теплые отношения с мужем - просто позавидуешь. Вот такой очередной рецепт любви.

Еще один сюжет - любовь на две семьи. Две «жены» героя узнают об этом и - догадаться не сложно - вновь не просто спокойно к этому относятся, а вдвоем лезут к нему в кровать... «Если сложилась такая ситуация, то надо наслаждаться втроем», - слышим мы веселый лепет. Герой опять-таки смотрит на это с лицом Шварцнеггера: ничего страшного не случилось.

Это такой якобы юмор.

И после этого нам говорят, что у нас нет идеологии. Скажут: но это же не государственная идеология, а личное мнение автора фильма. Но дали же за это Национальную премию! За то, за что в иных государства сажают. Поневоле вспомнишь советскую цензуру.

Даже у дикарей существуют табу - система запретов. Мы опускаемся ниже дикарей.

Конечно, менять местами добро и зло придумала не Меликян. Модерн начался сто лет назад. Фильм «Про любовь» - логическое продолжение модернистского искусства. У нас же Маяковский - школьная классика!

Вошел в парикмахерскую,

Сказал - спокойный:

«Будьте добры, причешите мне уши».

И вот логически доросло до сегодняшнего спокойного: «Будьте добры, разденьтесь, я «полюблю» вас...».

Американец Серафим Роуз писал о новом искусстве: «Модерн - закономерный итог нигилизма и либерализма». Интересно, что Роуз связывал абсурдизм с гуманизмом, выводил из него. «Это пародия на мир». «Безумие, самоубийство, рабство, убийство и разрушение - таковы итоги высокомерного философствования о «смерти Бога»«.

Конечный пункт либерализма - фашизм. «Усилия установить царство самопоклонения, - пишет Роуз, - достигли своей вершины в Гитлере». «Владычество Гитлера было совершеннейшим политическим воплощением того, с чем мы сталкиваемся в философии абсурда».

То, что нам показали в фильме «Про любовь», можно смело назвать нравственным фашизмом. Не инопланетяне служили в гитлеровской Германии, а обычные люди, культурные, любящие, кстати, кинофильмы, музыку, юмор. Так же спокойно, как в фильме блудят, они работали в газовых камерах бухгалтерами, секретаршами, истопниками - буднично, размеренно, спокойно. Потому что считали это нормальным. Сегодня так трудятся в «Шарли Эбдо». Все вокруг эмоционально возмущаются, а они спокойны, как герои фильма Меликян.

Смотрю в словаре определение фашизма. Их немало. «Фашизм - национализм, нацеленный не на возрождение нации, а на её «сотворение заново»«. Совпадает. Здесь нравственность создают заново. Еще: «Форма экстремизма». Подходит как нельзя точнее. «Патологическое отклонение в массовом и индивидуальном сознании». Вне сомнений! «Фашизм возникает на основе расовой ненависти и служит ее политически организованным выражением». А здесь ненависть к традиционной нравственности и художественное её выражение. Продолжаем читать далее: «...создаваемый мощным пропагандистским аппаратом, не гнушающимся ложью для создания нужного эффекта». Да просто братья-близнецы!

Отец Дмитрий Смирнов на последних Рождественских чтениях напомнил о том, что нас в России должно быть по всем расчетам 600 млн., а нас, как в 1917 г., все те же 140 млн. Где же остальные 400 млн. человек? И кто убийцы?

Убийцы - невидимы, они убивают не из автоматов и не топором, как наивный Раскольников, они убивают словом, образом, идеологией. Но плоды-то налицо! Трупы-то не виртуальные. 400 миллионов! Что там какой-то Гитлер с 20 миллионами.

Последняя сцена, финальная: стриптиз. Идет героиня по пустынной улице в плаще, под которым голое тело. Сзади незнакомый интересный мужчина. Она оборачивается к нему и распахивает плащ. И вновь - с радостью, искренне, раскрепощенно, счастливо.... В американских фильмах раздевались в спальнях, в полумраке, наедине. Потом правда стали на кухнях, в машинах, на службе. Но раздевались с определенной целью - охота, она пуще неволи!

В нашем фильме всё иначе. Посреди улицы! Днем! Перед незнакомым мужчиной! С искренней радостью и безмерным удовольствием!

Автор, видимо, по Фрейду, всегда имела неодолимое желание раздеваться и теперь это неосуществленное желание реализовала на экране. Прав был старик Фрейд... Марксу до него далеко.

Чувствуется некое подмигивание зрителям: да ладно, да чё вы, да все свои... Понятно ведь любому, что каждая женщина только и мечтает раздеться, но все делятся на трусих-традиционалок, которые лицемерно скрывают, и на меликян, которые честно и свободно говорят правду. Правду о том, что все вы - животные. Нет, опять обидел бедных, невиновных животных, прошу прощения у «зеленых» (не путать с голубыми). Не все животные, говорят биологи, постоянно думают о спаривании и делают это с кем попало, а лишь один вид - кролики. Хотя и они не раздеваются посреди улицы - думаю, не только потому, что им нечем, но и потому, что не за чем.

Авторы, вслед за своими героинями, очень хотят всех зрителей затащить в... это дерьмо. Такой кинематографический прием: герои громко говорят о том, о чем у нас и наедине-то никогда не говорили, - говорят в толпе прохожих, ожидающих перехода на другую улицу.

И вся толпа спокойно и молча стоит вокруг.

Итак, идея фильма на поверхности: зло и грех - красиво, общепринято и нормально.

«Нимфоманки» отдыхают, «Левиафан» - мальчик, Тарантино - пионер.

Мы, как всегда, впереди планеты всей.

Толерантность Запада - лепет ребенка!

Да, на Западе дерьмо давно уже пытаются приравнять к золоту. Известный итальянский скульптор Пьеро Мандзони в 1961 г. создал самое знаменитое свое «творение», назвав его «Merda d'Artista», что в переводе «Дерьмо художника». Он закатал в консервные банки свои фекалии, написал на этикетках «Merda d'Artista» на итальянском, английском, немецком и французском (на русском не стал, обратите внимание). Всего Пьеро смог извлечь на свет 90 таких баночек. Каждой был присвоен индивидуальный номер и подтвержден автографом. После создания своего «шедевра», через 2 года Пьеро Мандзони скончался. Вы не поверите, но каждая банка, выставленная в римской галерее «Pescetto», в итоге была продана буквально на вес золота: одна 30-ти граммовая банка испражнений - за эквивалентную стоимость 30-ти грамм золота. В 2000 г. галерея «Тейт» (художественный музей в Лондоне, самое крупное в мире собрание английского искусства XVI-XX вв.) приобрела баночку № 4 за 22.300 фунтов, а в 2007 г. аукцион «Сотбис» пустил с молотка еще одно такое «творение» уже за 124.000 евро.

Но закатать в красивую кинематографическую баночку нравственное дерьмо и представить его действительно «золотом», а не истинным содержимым, и чтобы все поверили в это, и чтобы за это на фестивале золото дали, - такое Западу даже не снилось.

Как же смогла произойти такая метаморфоза? Помните, как все мы (за редким исключением) после падения коммунистического режима размышляли: как же нас всех так массово и успешно смогли оболванить, гипнотизировать, зомбировать? Этот же вопрос задавали себе немцы после Гитлера. Не пора ли и сегодня очнуться от еще более сильного гипноза? Проанализировать его технологии.

Имя нового тоталитарного монстра - успешность. Она приносит положение, деньги, авторитет, имя. Средства - поддержка западных ценностей, полового беспредела, толерантности, либерализма, пиар, рейтинги...

Представим ситуацию: два фильма представлены на премию - об истинной любви и блуде. Какой победит? Второй. Почему? Все в жюри озабоченные? Нет, конечно, нормальные люди. Но они - жюри! Если вслух скажешь: «А фильм-то голый», - то завтра тебя: в жюри не возьмут, на фестиваль не пригласят, на тусовке забудут, на ТВ проигнорируют, в журнал не поместят, в новостных сводках скромно пропустят... Представили? Это же гибель, смерть, обвал, банкротство! Столько усилий для достижения - и всё в одночасье потерять?! Зачем же достигал? Нет уж, лучше потрафить всем. Тем более, ответственность коллективная: «Все побежали, и я побежал».

Самое гениальное и точное произведение о сути либерализма - сказка Андерсена «Платье короля». Никто не заставляет всех провожающих короля врать о его новом платье, но они все до единого черное выдают за белое. Массовое добровольное помешательство.

Какая тишина вокруг фильма. Обычно у нас чуть что и - протесты за подписями Нобелевских лауреатов. А тут - тишина.

Причем молчат и защитники, и оппоненты. Первые по той причине, что в душе понимают, что «король-то голый» и кричать о красотах платья излишне: признали, прокричали разочек - и будет. А те, кто видят, что голый, тоже молчат: не хочется показаться дураками в глазах остальных.

Можно представить состояние зрителей в зале, каждый думает: «Как-то неудобно мне, но это пройдет, ну не я один, погляди - все вокруг смеются, радуются, веселятся. Зачем показывать, что мне стыдно. Примут за некреативного. Значит, всё нормально».

Серафим Роуз заканчивает свои рассуждения о модерне справедливым упреком нам с вами: «Эпоха абсурда - справедливое возмездие христианам, которые не смогли быть христианами».

У Солженицына в «ГУЛАГе» есть образ сталинской тоталитарной системы: кобра, смотрящая в глаза кролику, позволяющему себя пожирать. Судя по молчанию ягнят сегодня, понимаешь: глаза либеральной кобры гораздо магичнее. С каждым подобным фактом, как этот фильм, коммунизм начинает все больше бледнеть.

Один из отцов либерализма Наполеон жаловался нашему Государю, столкнувшись с партизанским народным сопротивлением: «Не по правилам воюете!» Толстой восклицал в романе: «Как будто есть правила убивать людей? Дубина народной войны поднялась со всею грозною силой...» Тот народ еще не был под взглядом либеральной кобры.

В советском фильме «Сережа» дядя подсунул ребенку вместо конфетки лишь обертку, Сережа наивно ему выдал: «Дядя, ты дурак?» (вот это было кино!) Жаль, не нашлось на вручении «Золотого орла» того, кто бы задал этот детский вопрос тете (теперь уже, увы, тети, не дяди - феминизм!).

Алеша Карамазов под впечатлением истории о беспределе, рассказанной братом Иваном, не выдержал и, несмотря на всю свою монастырскую кротость и смирение, прошептал: «Расстрелять!»

Умел Достоевский писать романы...

PS. Одна из последних новостей: французский суд удовлетворил иск группы католических активистов «Promouvoir» и ввел запрет на демонстрацию фильма Ларса фон Триера «Антихрист» (2009). Группе с третьего раза удалось добиться запрета на фильм. Решение суда означает, что фильм нельзя будет показывать в кинотеатрах, по ТВ, в Интернете, на DVD-дисках. (В России «Антихрист» прошел широким прокатом).

В прошлом году группе удалось убрать из проката два фильма - «Любовь» режиссера Гаспара Ноэ и «Жизнь Адель» Абделатифа Кешиша с непристойными сценами.

Вот так, господа. Свободный, развратный, либеральный Запад запрещает, а наследники Святой Руси, потомки Пушкина и Достоевского - награды дают!

Я всегда был уверен: тренд «Пора валить из этой страны» родился потому, что соотечественники побежали за свободой и толерантностью на Запад. После фильма пришла крамольная мысль: а может быть, наоборот, они от свободы меликян побежали? Только вот нам бежать некуда, да и не будем мы это делать. Мы верим: убегут они.

Н.Лобастов, г. Лысково Нижегородской области