Изоляционизм 2.0: Дональд Трамп и будущее Либерального порядка

Источник: The National Interest

Предлагаем вниманию читателей статью Гидеона Роуза, старшего научного сотрудника Совета по международным отношениям, бывшего редактора журнала Foreign Affairs. Статья инересна тем, что мы можем познакомиться с откровенным изложением неприятельского взгляда на глобальную идейно-политическую ситуацию, складывающуюся сегодня в мире.

Isolationism 2.0: Donald Trump and the Future of the Liberal Order

Недавно Дональд Трамп пренебрежительно отозвался о НАТО и пошутил по поводу страхов будущей российской агрессии, усилив сомнения во всем мире относительно будущего американской внешней политики. В условиях роста изоляционизма и протекционизма, когда ревизионистские державы бросают вызов международному порядку, в котором доминирует Запад, многие слышат отголоски 1930-х годов. Боевые действия уже вспыхнули во многих регионах, и, как отмечает политолог Хэл Брэндс, “мир может оказаться всего в одном кризисе, вызванном неправильным управлением, от всепроникающего евразийского конфликта”.

К счастью, шансы на еще одну мировую войну невелики, потому что никто не заинтересован в том, чтобы воевать с ней. За восемь десятилетий, прошедших с момента окончания последней борьбы великих держав, ядерное оружие увеличило стоимость конфликтов, глобализация увеличила выгоды от сотрудничества, а диктатуры стали менее экстремистскими. Путин - не Сталин, Си Цзиньпин - не Мао, и ни один из них не Гитлер. Таким образом, даже если региональные конфликты, подобные Украине и Газе, будут тлеть, есть все основания полагать, что длительный мир на вершине международной системы сохранится.

Однако аналогия с 1930-ми годами хорошо работает во внутренней политике американской внешней политики. В то время военные неудачи породили мощное изоляционистское движение, которое препятствовало внешней политике страны и мешало Вашингтону эффективно реагировать на все более сложную международную обстановку. Та же картина повторяется и сейчас. Реальная опасность, о которой следует беспокоиться сегодня, заключается не в иностранной агрессии, перерастающей в Третью мировую войну. Это продолжающийся распад либерального международного порядка благодаря доморощенной американской беспечности.

Первая Америка превыше всего

Вступление Америки в Первую мировую войну представляло собой резкое изменение традиционного подхода страны к внешней политике. Чтобы оправдать это, президент Вудро Вильсон представил конфликт как благородный крестовый поход, направленный на то, чтобы победить злых агрессоров и сделать мир безопасным для демократии. Но поскольку послевоенная эпоха не оправдала ожиданий, у многих американцев развились ощущение обманутых ожиданий. Оглядываясь назад, они пришли к выводу, что участие в войне было гигантской ошибкой — настолько очевидно ошибочной, что, по сути, она, должно быть, была вызвана каким-то гнусным заговором. Люди говорили, что производители оружия втянули страну в войну ради получения прибыли. Банкиры сделали это, чтобы защитить свои кредиты союзникам. Урок казался очевидным: никогда больше не позволяй втягивать страну в иностранную интервенцию.

Поэтому, когда в 1930-е годы над Европой и Азией собирались грозовые тучи, изоляционисты в Конгрессе приняли ряд законов, запрещающих американскую помощь любой стране, воюющей где бы то ни было. Законы о нейтралитете 1935, 1936 и 1937 годов запрещали продажу оружия и займы всем иностранным воюющим сторонам, запрещали поездки американцев на кораблях воюющих сторон и вход американских кораблей в иностранные зоны боевых действий. Идея состояла в том, чтобы создать геополитический барьер против распространения войны — чтобы, даже если весь остальной мир сгорит дотла, по крайней мере, Западное полушарие оставалось в безопасности.

По мере того, как международный порядок продолжал распадаться, сильнейшая держава мира оставалась в стороне. Вашингтон наблюдал, как Япония вторгается в Китай, Италия - в Эфиопию, а нацистская Германия угрожает Европе, и ничего не предпринимал. Президент Франклин Рузвельт сам не был сторонником интервенции, но он неохотно пришел к пониманию того, что изоляция Соединенных Штатов от Европы и Азии только увеличивает риск всеобщей войны, одновременно снижая готовность Америки к ней. Он пытался убедить Конгресс и общественность предоставить ему большую гибкость в политике, чтобы помочь дружественным странам, находящимся в опасности, но безуспешно. Только после нацистского и советского вторжения в Польшу в 1939 году ограничения начали ослабевать, да и то ненамного. В 1940 году ярые изоляционисты объединились в комитете "Америка прежде всего", и потребовалось нападение Японии на Перл-Харбор в конце 1941 года, чтобы заставить их голоса замолчать.

Оказавшись в войне, Рузвельт стремился победить страны Оси и реализовать более скромную версию либерального видения Вильсона. Он считал, что победители смогут поддерживать гармонию и процветание благодаря сочетанию демократического мира, согласия великих держав, многостороннего сотрудничества и свободной торговли. И он создал волну новых институтов для осуществления своего плана, включая Организацию Объединенных Наций, Всемирный банк и Всемирную торговую организацию.

Но в очередной раз, однако, послевоенная эпоха не оправдала ожиданий. Британия оказалась намного слабее, чем ожидалось; Европа - более опустошенной; а Советский Союз - более агрессивным. После двух лет дрейфа администрация Трумэна решила сменить курс. Наряду с грандиозной универсальной структурой глобального управления, разработанной Рузвельтом, она создала американскую сферу влияния, основанную на либеральных принципах, дополнив ООН и Бреттон-Вудские институты Доктриной Трумэна, Планом Маршалла и НАТО.

Администрация продала этот новый курс вместе с постоянным американским военным присутствием за рубежом для его проведения в жизнь общественности как ответ на растущую советскую угрозу, и в некотором смысле так оно и было. Но угроза, которой противостояли, исходила не от родины в США. Речь шла о новом, более широком международном порядке, который американские политики уже решили построить, о том, в котором сообщество наций будет мирно сотрудничать и торговать друг с другом под руководством и защитой Вашингтона. Во время Холодной войны эта система развивалась и углублялась на Западе. После распада Советского Союза она распространилась на остальные страны. И к 21^-му веку он распространился почти повсюду.

На практике послевоенный порядок состоит из плотной сети добровольных взаимодействий и институтов, призванных опутать страны и вести их к безопасности, процветанию и либерализации. За восемь десятилетий своего существования он работал хорошо в одних отношениях и менее хорошо в других. Он не служил всем одинаково и не соответствовал своим собственным похвальбам или устремлениям. Но в целом он привел к поразительному миру, росту и процветанию человечества — больше по всем параметрам, чем в любой другой период истории.

Новый изоляционизм

Защищать порядок было легче на рубеже тысячелетий, когда американская мощь была на пике и ее гегемония в целом приветствовалась или, по крайней мере, принималась. Однако серия военных неудач и экономических проблем в новом столетии запятнала репутацию Вашингтона как человека мудрого, нравственного и компетентного. В конечном итоге растущие державы, такие как Россия и Китай, бросили вызов американскому лидерству за рубежом, в то время как популисты внутри страны требовали протекционизма и сокращения расходов. В очередной раз недовольство населения результатами активной глобальной внешней политики вызвало раскаяние покупателей, ожесточенные взаимные обвинения и теории заговора. Люди говорят, что гнусные элиты втянули страну в ненужные войны в Ираке и Афганистане; они разбогатели на торговле с Китаем за счет рабочих мест других людей. Дональд Трамп на этой волне гнева и разочарования пришел к власти в 2016 году и с тех пор энергично проповедует старую изоляционистскую религию.

Послевоенный порядок был основан на одном базовом понимании, которое политики извлекли из неудач межвоенных лет: в современном мире внешняя политика была командным видом спорта, а не индивидуальным. Как объяснил умирающий Рузвельт на своей четвертой инаугурации:

"Мы узнали, что не можем жить в одиночестве, в мире; что наше собственное благополучие зависит от благополучия других стран, находящихся далеко. Мы узнали, что должны жить как мужчины, а не как страусы или собаки на сене. Мы научились быть гражданами мира, членами человеческого сообщества. Мы усвоили простую истину, как сказал Эммерсон, что “Единственный способ иметь друга - это быть им”.

Рузвельт и Трумэн действительно верили в это и настолько привнесли это в свое поведение и созданную ими систему, что другие страны были рады присоединиться к их усилиям. В обмен на присоединение к команде они получили не просто защиту, но и членство в общем коллективном предприятии, развитии более стабильного, богатого и открытого мира. За прошедшие десятилетия Соединенные Штаты не всегда соответствовали своим собственным идеалам или соблюдали свои собственные правила. Но они оставались удивительно преданными общему проекту. То есть до сих пор.

В отличие от всех других президентов с 1945 года, Трамп отвергает основные допущения послевоенного порядка. Он верит в протекционизм, а не в свободную торговлю, конкуренцию, а не в сотрудничество, и авторитаризм, а не в демократию. У Трампа нет аппетита к играм с положительной суммой, потому что он живет в мире с нулевой суммой. Он возродил старый ярлык "Америка прежде всего" для своей внешней политики, потому что согласен с ее идеологией. Для него Соединенные Штаты не имеют реальной связи с миром за пределами своих границ; все делается наличными и с собой.

Звездный час Украины

Первый срок пребывания Трампа у власти был чем-то вроде несчастного случая. Ни он, ни кто-либо другой не ожидали, что он победит, и не было сделано никаких реальных приготовлений к тому, что делать, если это произойдет. Оказавшись в Белом доме, Трамп проявил различные изоляционистские тенденции, но их влияние сдерживалось невнимательностью, инертностью и сопротивлением профессиональных сотрудников. Когда Трамп с позором покинул свой пост, его преемник вернул американскую внешнюю политику к чему-то, напоминающему ее предыдущий курс, и казалось, что опасность изоляционистской Америки в значительной степени миновала.

<После начала СВО> Вашингтон возглавил международную коалицию, чтобы поддержать Киев и помочь ему сопротивляться и выжить. Благодаря предоставлению относительно скромных объемов военной и экономической помощи другу, остро нуждающемуся в ней, российское продвижение было сдержано, а НАТО приобрело новых членов и новое чувство цели — редкое достижение двухпартийной внешней политики, пользующееся популярностью.

Но в течение 2023 года продвижение Украины вперед застопорилось, и Трамп восстановил свою власть в Республиканской партии. Он превратил поддержку Киева в межпартийный конфликт, потребовав, чтобы его последователи пошли навстречу Москве и предали американского партнера. Чем больше укреплялась его политическая удача, тем больше набирала обороты его попытка установить новую партийную линию. И теперь, благодаря противодействию его приспешников, помощь вот-вот прекратится.

Таким образом, на данный момент Украина переживает момент “Битвы за Британию” — период, в течение которого она должна найти способ выжить при ограниченном участии Америки, даже подвергаясь жестоким нападениям, как это произошло с Соединенным Королевством в 1940 году. Киеву и его оставшимся друзьям нужно продолжать борьбу, пригибаясь и нанося контрудары, и продержаться до президентских выборов в США в ноябре. Трамп и его изоляционизм будут включены в бюллетень для голосования, и результат направит мир в одно из двух кардинально отличающихся направлений.

Если Трамп проиграет, более активное глобальное участие Америки снова станет возможным. Украине была бы направлена дальнейшая помощь, надежды Путина пережить своих врагов рухнули бы, и либеральный международный порядок получил бы новую жизнь.

Однако, если Трамп победит, все ставки отменяются, и не только для Украины. Вполне вероятно, что на втором сроке разгневанный и наделенный властью Трамп будет действовать более быстро, решительно и эффективно для достижения своих целей, среди которых более изоляционистская внешняя политика. Эгоистичный транзакционизм стал бы всем; исчезло бы любое чувство командной работы или партнерства с другими на равных в коллективных начинаниях.

Трамп лучше ломает вещи, чем создает их, и у него нет правдоподобного видения международного порядка, который можно было бы установить вместо существующей системы. Он также не хочет реальных кризисов, только их видимости. Таким образом, его внешняя политика, скорее всего, приведет к упадку и энтропии, загниванию, а не революции. Паутина благотворных международных связей будет продолжать тянуться, а доверие, лежащее в основе чувства глобального сообщества, будет продолжать разрушаться. “В стране много разрухи”, - однажды сказал Адам Смит, и то же самое верно в отношении международного порядка, особенно такого всеобъемлющего и глубоко укоренившегося, каким до сих пор был Pax Americana. Совсем не ясно, как будет выглядеть постамериканский мир.

Но, как ни удивительно, мы можем начать узнавать это достаточно скоро.

Об авторе: Гидеон Роуз, бывший редактор Foreign Affairs

Гидеон Роуз является старшим научным сотрудником Совета по международным отношениям (CFR). Ранее он был редактором Foreign Affairs с 2010 по 2021 год, до этого он был управляющим редактором с 2000 по 2010 год. Он также работал заместителем директора по делам Ближнего Востока и Южной Азии в аппарате Совета национальной безопасности и заместителем директора по исследованиям национальной безопасности в CFR, а также преподавал американскую внешнюю политику в Принстоне и Колумбийском университете. Он автор книги "Как заканчиваются войны" (Simon & Schuster, октябрь 2010).