Геннадий Дубовой о том, как он воюет плечом к плечу с чеченцами и тактике ВСУ

Источник: Украина.ру

Боец отряда чеченского командира с позывным «Талиб», писатель Геннадий Дубовой рассказал сайту Украина.ру о взаимовыручке на фронте бойцов разных подразделений Вооруженных сил РФ, в чем, с его точки зрения, российская армия превосходит ВСУ и о том, почему взаимодействие русских и чеченцев должно стать примером для украинцев

— Геннадий, подразделение «Талиба» взяло населенный пункт Камышеваха, который находится на юге северодонецкого фронта. Расскажи, как вы ее освободили?

— Камышеваха — это населенный пункт на Лисичанском направлении, один из тех, который освобождает армия ЛДНР при поддержке российских войск и при участии чеченских подразделений. Достаточно трудный объект.

Если говорить конкретно по Камышевахе, то артиллерийское обеспечение, координацию действий авиации, а также отчасти разведу обеспечила российская морская пехота.

Шестой казачий полк, в основном та часть полка, с которой мы сталкивались — это резервисты. Хорошо действовали их танковые экипажи, достаточно умело, с их помощью мы Камышеваху и штурмовали. Было два танковых экипажа, которые нам существенно помогли.

Среди воевавших с нами резервистов был замечательный командир, мальчик 19 лет, он мне напомнил нашего бойца, командира из-под Славянска. 19 лет пацану. Видно, что это настоящий будущий офицер.

Хочу отметить, что некоторые из резервистов превращаются в профессиональных солдат. Мне встретились взводники из них, один из них — позывной «Медведь». Замечательный человек, тоже будущий настоящий офицер.

Если говорить о штурме Камышевахи, то основную работу по штурму и полной зачистке Камышевахи выполнило подразделение чеченского командира «Талиба».

В чеченском подразделении есть и русские бойцы. Например, «Бешеный», у него опыт командировки в Сирии, он принимал участие также еще и в войне в Донбассе в 2014 году. «Юрист», брат мой из Перми, замечательный боец, у него первая война, он настоящий боец. Он учится каждый день.
Это Иван из Воронежской области, он в Камышевахе погиб. Это еще Дима, русский. Медик Макс. Все остальные чеченцы.

У нас двое двухсотых — русский Иван и чеченец Билал. Он рядом со мной погиб в непосредственной близости. Это было 27-28 числа, когда шел штурм Камышевахи.

Что такое подразделение «Талиба»? Это самостоятельное подразделение, которое входит в состав спецподразделения «Ахмад-1».

— Что слышно по поводу Северодонецка и Лисичанска? Украинские паблики сообщают, что Киев бросил туда спецназ, чуть ли не иностранных наемников. Так ли это?

— Информация ходит разная, но пока мы не увидели этих иностранных наемников, этот «суперспецназ». Говорить пока не о чем. Например, о Камышевахе говорили, что работали «гуровцы», Главное Разведывательное управление Украины. У меня это вызывает некоторые сомнения.
Более того, те документы, которые обнаружил мой товарищ с позывным «Бешеный», говорят, что там были простые всушники. Более того, из этих документов следует, что это что-то вроде наших резервистов, мобилизованные. Они воюют очень хорошо и мотивировано.

У них сейчас достаточно мало сил. Они используют, я это называю «игиловской тактикой». Объясню. У них есть некие опорные точки за населенными пунктами, а в самих населенных пунктах только мобильные группы.

Глаза — наблюдатели, и мобильные группы, которые перемещаются от объекта к объекту и создают массированное присутствие, как будто их много. Мы такую тактику в Славянске применяли.

Они не занимают каждый дом, не обороняют его тупо. Там небольшая мобильная группа, которая перебегает из дома в дом, работает из гранатометов, из стволов, из стрелковки.

Внутри самих населенных пунктов они не «командируются», потому что населенные пункты подвергаются мощному обстрелу нашей авиации и артиллерии.

— Зачем нужна эта тактика?

— Они всячески задерживают наше продвижение и закрепляются на долговременных оборонных рубежах на украинской территории, вне ДНР и ЛНР. Вот такая раскладка сил.

— Есть какие-то прогнозы, когда Северодонецк и Лисичанск могут быть освобождены?

— У командования есть четкие планы на этот счет. Мы заштурмовали Камышеваху, и сейчас мы выжидаем. Работает авиация по дальнейшим населенным пунктам в направлении Северодонецка и Лисичанска.

По плану мы продвигаемся на столько-то сотен метров, на километр, на два, на три. Все четко просчитано. Это вопрос не ко мне, а к командованию. Поэтому те сроки, которые вдруг вбрасываются журналистами или аналитиками, чушь. Вот тогда-то и тогда-то, мол, возьмем. Помнишь, как в Мариуполе было? Мол, столько-то освободят… столько-то площади зачищено… Это все глупости.

Работа идет планомерная, целенаправленная и очень жесткая. И неторопливая, потому что учтен опыт предыдущей кампании, и наши правильно работают. Сначала массированная обработка. Точечная, перемежающаяся с массированной обработкой артиллерии и работой авиации — для того, чтобы вывести долговременные оборонные точки из строя, разбомбить склады и поразить транспорт. Технически устранить всякую возможность сопротивления с их стороны.

И только потом начинается штурм. Это тактика правильная. Поэтому говорить о сроках, мол, мы сейчас рванем, заштурмуем — зачем? Мы будет только класть своих людей.

— Советник главы Офиса президента Украины Арестович говорил в разговоре с беглым экс-адвокатом Фейгиным, что на Северодонецком фронте союзные силы сосредоточили очень много артиллерии, и из-за этого украинские силы терпят серьезно фиаско. Ты согласен с его оценкой?

— Там на всех ключевых направлениях у нас сосредоточено достаточно много артиллерии и авиации, это нормально. А сколько ее конкретно — сказать не могу.

— Как ты оцениваешь боеспособность украинских сил? Она выше, ниже по сравнению с мариупольской? Они лучше или хуже воюют, чем мариупольцы?

— Я тебе еще по итогам мариупольской кампании говорил, что они воюют на хорошем среднем профессиональном уровне. Они достаточно долго готовились, но дело не в этом.

Дело в том, что у них есть мотивация. Потому что воюют кто? Воюют те, которые относятся к другому народу — украинцам. Это те, которые никогда ничего русского не примут, которые будут сопротивляться отчаянно.

Вот эта установка на то, что мы сейчас уничтожим националистические батальоны, а большая часть ВСУ перейдет на нашу сторону — ты же видишь, не оправдалась. Воюют хорошо всушники, рядовые. Нацбатов практически не осталось.

Наемников не так уж и много. Воюют рядовые всушники. Как мы в 2014 году защищали свою землю, так и они со своей точки зрения сейчас защищают свою родину.

Поэтому война эта будет очень кровопролитная и жестокая. Не надо противнику отказывать в мотивации и в другом взгляде на мир. Надо уважать противника.

Если исходить из имеющихся технических средств у них по сравнению с нашими, то обеспечивая своему политическому и военному руководству возможность создавать долговременные линии обороны на украинской территории и возможности торговаться политически, то с этой задачей они справляются хорошо. Но мы же все равно их победим.

Геннадий Дубовой о том, как он воюет плечом к плечу с чеченцами и тактике ВСУ

Но говорить о том, что там полный бардак, и они все сдаются — это очень глупо, и это не так.

— Наша огневая мощь превосходит их огневую мощь?

— Наша в разы превосходит. Они же используют тактику мобильных групп, сочетание долговременных оборонных линий с мобильной партизанской войной. Это создает им преимущество в том плане, что очень трудно вычислить объекты для поражения и точечно их уничтожить.

Какое бы у тебя ни было высокоточное оружие — поймать каждый мобильный объект в прицел, ну, ты сам понимаешь, даже на космическом уровне техники сложно.

— Гражданское население в Камышевахе осталось или нет?

— Там осталось три семьи на тот момент, когда мы входили.

— А до этого? Это большой населенный пункт?

— Да, достаточно большой, несколько сотен человек.

— Это село?

— Это большое село. Судя по домам тысячи две человек там жили.

— Какое значение взятия Камышевахи? Оно что-то изменит в дальнейшем продвижении?

— Безусловно, потому что дальше идет Врубовка. Это достаточно мощно укрепленный объект. По рассказу местных жителей там шли жесточайшие бои во времена Великой Отечественной войны.

Она стоит на высотке, в зеленке, разбита на три группы. Укры там соорудили мощные полевые укрепления. Выковырять их оттуда будет очень сложно. Когда Врубовка будет взята — открывается дорога дальше на Северодонецк и Лисичанск.

— Пленных вы там брали, что можешь сказать о них?

— Мы лично пленных не брали, поэтому ничего на эту тему не могу сказать. Мы видели пока этих мертвых укров, уже раздувшихся от жары, источающих смрад, в полной боевой экипировке.

— Много их там?

— По рассказу местных жителей, всего удерживало этот объект примерно тридцать человек. Я говорил о тактике мобильных групп. Судя по сообщениям от других бойцов с других направлений, эту тактику они применяют везде.

На объекте было несколько человек, которые перемещались от дома к дому, устраивали себе импровизированные позиции, поэтому создалось впечатление, что их достаточно много.

Это та же тактика, которую мы под Славянском применяли, и укры думали, что нас несколько тысяч русских диверсантов.

— Взаимовыручка у вас серьезная?

— Конечно. В последнем бою мы пробегали мимо одного места, там был тяжелораненый резервист. Наш «талибовский» боец быстро его вытащил из-под огня, но, к сожалению, слишком поздно. Уже на руках у тех, кто вытаскивал, боец умер.

В предпоследнем бою ранен наш брат, наш боевой товарищ, чеченец, позывной «Душа». Пуля вошла в живот. Сейчас он в московском госпитале, тяжелейшее ранение, сам понимаешь, что такое ранение в живот.

Я его перемотал, перетянул эластичной повязкой, говорю: «Тебя довести до укрытия»? Он говорит: «Бой, стреляй! Я дойду»! Встал и попер сам! Сам пошел!

— Чеченцы хорошо воюют?

— Чеченцы достойные ребята. Та группа, в которую мы входим, все молодцы. Говорят на достаточно хорошем русском языке, у нас никаких проблем с коммуникацией нет, мы понимаем друг друга с полуслова.

Ты же понимаешь, что в любом подразделении люди ценят друг друга не по званиям, регалиям и национальностям, а по боевым качествам. Собираются те, кто знают, что друг друга не бросят, не подведут. По группам собираются.

— Сколько им лет? Чем они занимались до войны? Кем они были?

— Разные люди. Есть те, кому за пятьдесят, есть те, кому чуть-чуть за двадцать. Тот же «Душа» до войны строитель, мастер-ремонтник, немножко дизайнер. В общем, мастер на все руки.

— Не было среди них тех, кто в Первую или Вторую Чеченскик компании против нас воевал?

— Были, и есть, но об этом не принято говорит. Есть очень много тех, например, Резван, которые служили в Кадыровском полку и изначально воевали на стороне федералов.

«Быстрый» у нас воевал на стороне федералов. Очень много тех, которые в то время уже поняли, что такое война в Чечне, что такое развал России, что это плохо для всех. Они оценили действия Кадырова-старшего, и все тогда примкнули к нему. Таких достаточно много. А те, кто бы на той стороне — просто не принято об этом говорить.

Теперь между русскими и чеченцами все разногласия давно преодолены, русские и чеченцы — за великую Россию. Сейчас такая модель поведения — пример для украинцев — смотрите, все наши проблемы могут быть преодолены, тем более что культурно, этнически вы нам гораздо ближе, и все зависит только от вас в этом смысле.