После Путина

15 января 2020 года войдет в историю как день официального начала трансфера власти. Президент объявил не только о масштабной программе соцподдержки, но также предложил поправки в Конституцию, принял отставку правительства и представил нового премьера. Очевидно, что Владимир Путин уйдет с нынешней должности. Политологи гадают куда. Займет ли он должность главы Госсовета, полномочия которого усилятся после изменений в Конституции, или пойдет в Госдуму. Но какой бы план передачи власти ни существовал, у него есть риски. Дмитрий Лекух рассуждает о том, что может произойти после ухода Путина с поста президента.

После громкого президентского послания к Федеральному собранию (по сети еще долго ходила шутка "вот уж послал так послал", в которой, как всегда, только доля шутки) и последующей отставки правительства стало ясно одно: Путин на новый срок "заходить" не собирается. И нужно достаточно адекватно представлять тот набор опасностей, вызовов и проблем, который начавшийся трансфер власти может принести.

Как бы странно это ни звучало, но едва ли не самые большие риски видятся как раз в том направлении, которое сейчас большинство аналитиков полагает самым успешным. То есть на внешнем контуре.

Тут все просто: внешнюю политику нашей страны определяет именно президент, и она предельно персонифицирована. И кем Путина на текущий момент времени можно заменить на этом самом "внешнем контуре", вообще трудно даже представить. Я не о сфере практической дипломатии сейчас, там тот же Сергей Лавров без всяких экивоков хорош. Да и вообще вполне толковых карьерных дипломатов у нас сейчас едва ли сейчас не целое созвездие. Вот только стратегию внешнеполитической деятельности государства определяют и разрабатывают не они. Быть великолепным исполнителем и "проводником государственной воли" — дело, безусловно, хорошее и нужное, но для государства все-таки недостаточное.

Поэтому, кстати, именно внешняя политика — по крайней мере в части безусловного соблюдения суверенитета страны и приоритета национальных интересов над любыми наднациональными идеологическими конструктами — должна быть максимально институализирована и закреплена законодательно — через юридически обязательную стратегию национальной безопасности хотя бы. Но все равно лидеров, аналогичных по весу и влиянию на международной арене Путину, в нашей стране на сегодняшний момент времени просто нет. Что неудивительно: их и во всем остальном мире сыскать не так просто.

Насколько бы ни был хорош сменщик, ему все равно, по крайней мере какое-то время, будет непросто превзойти предшественника. А политик — это всегда честолюбие, вне зависимости от того, "плохой" он или "хороший". Вот это потенциальное соревнование с предшественником в таких условиях — довольно серьезный риск. При известных обстоятельствах смена тренда, например, на "сближение с цивилизованным миром" и "глобальную интеграцию" вряд ли выглядит такой уж нереалистичной. Если уж наши западные партнеры, иной раз против его воли, делали путинского единомышленника Медведева в бытность его президентом доверчивым мальчиком (та же история с Ливией), то при сохраняющейся персонификации внешней политики в условиях прихода преемника риски возрастают многократно.

Более того, не должно быть никаких иллюзий насчет того, что для приличной части наших экономических элит, причем не только в политике, но и в крупном бизнесе, это сближение — не тревожный, а положительный фактор. Высказывания, сделанные рядом вполне системных фигур в "крымскую весну", ясно свидетельствуют, что тот же Крым они при определенных обстоятельствах с удовольствием разменяют на послабление санкций. Вместе со свежепостроенным Крымским мостом. Напомню, что даже крупные российские и более того, государственные банки в новые российские регионы так до сих пор и не пришли — шкурные интересы куда ближе к телу.

Кстати, про Крымский мост. Еще один риск — разворот в "длинных" экономических, прежде всего инфраструктурных, проектах. Простейший пример: едва ли не первым шагом Хрущева был отказ от "перенапрягавших экономику" инфраструктурных циклопических сталинских строек на Крайнем севере. Тот же Северный широтный ход, который мы сегодня с такими серьезными усилиями строим, вообще-то должен был быть запущен еще в первой половине 60-х годов прошлого ХХ века. А чуть попозже советская экономика должна была получить еще и Трансполярную магистраль — От Баренцева до Чукотского моря. Которая — какое совпадение — тоже очень нужна и сейчас, но мы о ней до сих пор можем только мечтать. И которая напоминает о себе редким северным путешественникам неизвестно откуда появляющимися и неизвестно куда ведущими рельсами в глухой тундре или радостной осенней тайге. Кстати, аргументация по поводу закрытия этих великих строек у Хрущева была до боли знакомая и до сих пор присущая современной "демократической интеллигенции": чем вбухивать такие деньги в вечную мерзлоту, лучше бы раздали ... (далее по списку). И кто-то посмеет сказать, что подобные риски "после Путина" не существуют?!

И это не говоря уже о длительных реинтеграционных процессах: уходившая от "коронной России" Чечня, одной ногой там же Дагестан, откровенный временами сепаратизм в республиках Поволжья, казалось бы, навсегда потерянный Крым. Да, сейчас это полноценные регионы Российской Федерации, каждый со своими особенностями, но тренды там абсолютно понятны. Но считать их реинтеграцию, кое-где напрямую "завязанную" на личность президента, полностью завершенной, а запущенные процессы необратимыми — это быть человеком настолько девственным, что об этом как-то даже неловко говорить.

Ну, плюс еще разного рода Курильские острова, которые японцы до сих пор (и не прекратят ведь) продолжают именовать своими "северными территориями".

Было бы полбеды, если бы мы обсуждали это только внутри. Но ведь именно об этом непрерывно талдычат всевозможные аналитические центры "партнеров". Именно этот набор проблематики открыто призывают использовать при давлении на российское государство после трансфера власти официальные сотрудники Государственного департамента США. Я уж не говорю про многочисленные неправительственные организации: что у трезвых геополитиков на уме, у этих, Господи прости, правозащитников все равно на языке при всем желании не удержится.

Если нам открыто говорят, что будут это против нас использовать, то, наверное, как-то глупо засовывать голову в песок и утверждать, что этих проблем нет. Они вполне "системные", которые мы должны будем решать, насколько бы это ни было сложно, — это вопрос нашего выживания как уникальной цивилизации. Евразийской ли, восточно-европейской ли — тут принципиально неважно, об этом будет иметь смысл доспорить потом. Следовательно, и нужны те институциональные преобразования, о которых и объявил Путин в своем послании Федеральному собранию. С неким правовым оформлением национальных и государственных приоритетов в федеральном законодательстве. И совершенно правильно, что этот процесс начинается с конституционных законов. Это основа основ. Вот только бы и до "всяких мелочей" типа "длинных проектов" в экономике лично мне, обывателю, очень бы хотелось дойти.