В последнее время разговоры о том, что Россия с нами так или эдак поступила, стали не просто частыми - они стали нормой. У меня в подписчиках есть разные люди - и приверженцы, и противники Путина, - но вынужден отметить, что как-то приверженцы стали дружно помалкивать и в адвокатствования не пускаются. Нужно, правда, заметить, что критики Путина часто идут на удачный приём - объединяют его в связку с Донбассом, тем самым как бы заставляя примолкнуть возможных адвокатов: ах, ты против мнения, что Путин...? Тогда ты против Донбасса! И постепенно, благодаря кисти свободных художников, Путин рисуется символом нашей трагедии.
Кто его знает: кто больше травит душу: друзья, или враги? Причём, чем дальше человек отстоял от центров принятия решений здесь, у нас на Донбассе - тем безапелляционнее и категоричнее его суждения. Поэтому - исключительно из приверженности к объективности , - расскажу о паре эпизодов из начала. Поясню сразу, что это не адвокатствование, а конкретизация: я различаю понятия «Россия пообещала и кинула», и «мы попросились в Россию, а она отказала». В первом случае ей можно инкриминировать все - от «она нас подняла и использовала» до «ей выгодна война на Донбассе»; во втором - только отсутствие желания, готовности, возможности взять нас под своё крыло. Правда, скептики мне скажут, - а как второе мешает тому, что процесс может быть ещё и выгоден? Но тут применимы другие контраргументы - из категории: что она приобрела и что она потеряла в итоге.
Так вот, как я уже как-то упоминал, сразу после возвращения с майдана я поехал в Крым искать тех, кто, как я резонно полагал, уже там и закручивают процессы. Это были последние дни февраля. Я нашёл таких, и после общения вернулся несолоно хлебавши домой с чувством некоторого разочарования от того, что на нас никто даже и не смотрел. Так я понял, что политической России не до нас. До вхождения группы инициативных парней в Славянск оставался ещё месяц с небольшим.
Невзирая на выводы, которые я сделал из поездки, я начал активно группировать вокруг себя сторонников и готовиться к встрече «насельников» майдана уже на нашей земле. Моя активность не могла не свести меня с людьми, которые на практическом уровне готовились к тому же, и вот в одну из рабочих встреч с одним из нынешних силовых министров мы получили звонок от высокопоставленного российского лица с вопросом - можно ли свернуть подготовку референдума? На наш встречный вопрос: почему? - прозвучал ответ, отсылавший нас к недавнему выступлению Путина, посвящённому той же теме. А разве выступление не для отвода глаз? - спросили мы. Совсем не для отвода, - ответило лицо.
Мы сказали, что остановить процесс невозможно, и референдум состоится. И он состоялся. А я свидетельствую о том, что официальная Россия не только не желала развития нашей ситуации, но и даже пыталась нас тормозить. А лицо было уровня, который мы потом назвали кураторствующим - то есть, высокого уровня. И здесь заход Стрелкова в Славянск не может толковаться иначе, как решением отдельных низовых звеньев, действовавших на свой страх и риск, что и привело в итоге к известным печальным последствиям, когда, не дождавшись вторжения, которое и не планировалось изначально, Стрелков вынужден был уйти.
В свете этого совсем иначе смотрятся дальнейшие действия России: увидев развитие процесса и его уязвимость - Россия пошла на вынужденное оказание помощи, и хоть она и не отреагировала на наши просьбы, намёки и мольбы взять нас в свой состав, - но и не бросила на произвол судьбы. И конечно, со временем её роль стала такой специфической, что свела на нет у многих чувство благодарности за сделанное, но у нас так всегда - дети у нас отличные, а всё, что мы делаем руками...
