Второе направление их деятельности - это подача исков в Церковный суд, но в данной статье мы коснемся только того учения о браке, которое проповедуют В. Сутормин, а вслед за ним и его единомышленники.
Как
известно, на последнем Архиерейском Соборе был утверждён документ «О
канонических аспектах церковного брака», который во многих своих пунктах
смутил православных людей. Особенно это касается пункта, оправдывающего
заключение браков с инославными, а также возможность вступать в брак
восприемникам, то есть людям, находящимся в духовном родстве (крестным
родителям - куму и куме). Смутил и вызвал отторжение пункт о приоритете
государственной регистрации брака по сравнению с церковным таинством
венчания, а также пункт о легкой возможности заключать вторые браки
после распадения первого венчанного союза и некоторые другие аспекты.
Несомненно, данный документ требует пересмотра и является соблазном для православных верующих (тем более, что ситуация с браками даже среди воцерковленных людей далеко не радужная, сегодня можно наблюдать печальную картину крайне легкомысленного отношения к браку и как результат - нарастающее количество разводов в православных семьях).
В связи с принятием нового документа о браке еще более активизировалась деятельность Валерия Сутормина и его «Службы духовной безопасности». Ими было проведено до и после Архиерейского Собора несколько собраний (в количестве не более 20-30 человек), именуемых почему-то то «Всепоместный собор», то «Земский собор» (надо сказать, что Валерий очень любит именно так называть свои мероприятия), на которых новый документ о браке был подвергнут разгромной критике и обвинению в наличии в нём «прелюбодейной ереси».
Но вот вопрос: какое учение о браке нам предлагает сам Валерий и его последователи? Соответствует ли его учение вероучению и канонам Церкви?
* * *
Главный постулат, выдвигаемый Суторминым - это учение о невозможности распадения церковного брака ни при каких обстоятельствах. Этот постулат он отстаивает до конечного логического завершения. Согласно Сутормину, брак абсолютно нерасторжим в принципе (отсюда и название движения «Развода нет», то есть развод в принципе не существует). А это означает, что даже прелюбодеяние мужа или жены не расторгает брак. По Сутормину брак остается нерасторжимым и даже в случае принятия одним из супругов или обоими монашеского пострига.
Такое толкование брака Валерий выводит из слов Спасителя: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19, 6). Валерий и его последователи видят в этих словах не заповедь, данную нам, а констатацию непреложного факта. Дескать, никто и никогда не может разрушить церковный брак, так как брачующихся сочетал Бог в таинстве венчания. По Сутормину брак не может быть разрушен ни при каких обстоятельствах, словно соединение брачующихся произошло намертво неким механическим способом. Надо отметить, что очень похожий взгляд на нерасторжимость брака проповедуется католической церковью.
На самом деле изречение Спасителя «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» являются именно заповедью о нерасторжимости христианского брака, а не констатацией непреложного факта. Христос устанавливает такой взгляд на брак, когда развод по любой причине является тяжким грехом кроме вины прелюбодеяния. Прелюбодеяние как единственная причина развода называется потому, что в этом случае происходит фактическое попрание и уничтожение брака. В остальных случаях развод не может быть действительным, поэтому разведенный супруг, вступающий в новый брак, осуждается как прелюбодей.
Наиболее подробно отношение Христа к браку раскрывается у евангелиста Матфея (19, 1-12), когда в ответ на искусительные вопрошания фарисеев Господь устанавливает заповедь о нерушимости брака, делая лишь одну оговорку: «А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует». В толковании на это место Евангелия свт. Иоанн Златоуст пишет, что Христос позволил разводиться с женою «исключительно только по причине прелюбодеяния». Совершенно понятно, что смертный грех прелюбодеяния расторгает единство мужа и жены, разрушая как духовное единство, так и единство плоти. Прелюбодей в самом корне разрушает брачные узы и сам как бы умирает для супружества, о чем писали многие святые отцы. Так, например, свт. Иоанн Златоуст считал разрушительной для брака (в отличие от Валерия Сутормина) не только измену жены, но точно так же и измену мужа. Он писал, что после супружеской измены «и муж уже не муж, и жена не жена».
Но Валерий не признает того, что брак может быть разрушен этим грехом. Из этой его установки вытекают и другие искаженные понятия о браке, а также искаженное толкование канонов Церкви. Так, Валерий, а вместе с ним его «Служба духовной безопасности», пытается подогнать под своё учение 9-е правило свт. Василия Великого, перетолковывая это правило по-своему. Это правило начинается такими словами: «Господне изречение, что не позволительно разрешаться от брака, разве словесе прелюбодейна, по разуму оного, равно приличествует и мужьям и женам». И далее подчеркивается: «Но не то в обычае...». Далее св. Отец описывает принятый в его время обычай, согласно которому изменщицу-жену муж обязан прогнать, а жена, напротив, обязана удерживать своего мужа, даже если он прелюбодействует и блудит (а также говорится, что она должна терпеть от него побои и утрату имения). Если же жена оставит законного мужа, перейдя к другому мужу как прелюбодеица, то оставленному мужу позволительно вступить в союз с иной женщиной, которая за это не осуждается.
Всё, описанное в этом правиле как обычай, которому трудно найти объяснение (по слову самого свт. Василия, высказанное им в 21-м правиле), Валерий и его последователи выдают за нравственный императив, за высший закон, которым должны руководствоваться брачные отношения.
Из своего понимания этого правила Валерий выводит новую теорию о «православной наложнице», то есть о женщине, вступивший в незаконное сожительство с оставленным женою мужем. Так как брак нерасторжим абсолютно (по Сутормину), то эта женщина («православная наложница») не имеет права вступать в законный брак с оставленным мужем, но может просто сожительствовать с ним, и такое сожительство якобы не осуждается Церковью.
Валерий Сутормин доказывает, что брошенная прелюбодеем-мужем жена обязана приложить максимум усилий для его возвращения. Если же она не станет их прилагать, смирившись с уходом мужа к другой женщине и, например, заявив о том, что не желает возвращения мужа-прелюбодея, то грех прелюбодеяния мужа падает на неё, и в таком случае муж как бы освобождается от греха и может спокойно сожительствовать с другой. Также Валерий утверждает, что муж не имеет права простить жену, даже если её измена была однократной и она горячо в этом покаялась.
Возникает вопрос: есть ли такое учение в Церкви, и кто из святых Отцов так учил о браке?
Для начала необходимо ознакомиться с церковными толкованиями на 9-е правило свт. Василия Великого, о которых умалчивает Валерий и его СДБ. Толкователи Зонара, Аристин и Вальсамон единодушно после разъяснения этого правила подчеркивают: «Но это по обычаю, который имел силу во времена сего великого отца. А на основании изданной после того новеллы императора Юстиниана о расторжении браков... кроме других причин, по которым женам дается право прекращать сожитие (со своими мужьями), позволяется им расторгать браки и по причине ревности в том случае, если муж в одном и том же доме, или городе сожительствует с другою женщиной и, не смотря на приглашение со стороны жены, не оставляет общения с нею» (Аристин). А вот из толкования Вальсамона: «...А поелику почти все, что содержится в этом правиле, изменила 117-я Юстинианова новелла..., то прочти ее... и узнаешь, какими способами расторгаются супружества...» То же самое повторяется и в Славянской кормчей: «...Днесь же ни муж ни жена разрушити сожития не может, аще не будет кая вина подобна: о них же яве, Иустинианова, новая заповедь повелевает».
Как известно, свт. Василий Великий жил в IV веке, а император Юстиниан - в VI веке. Законодательство византийского императора Юстиниана относительно брака было более приближено к христианскому пониманию брачных отношений, чем обычай во времена святителя Василия. 87-е правило VI Вселенского собора (680-681 г.) уже не повторяет описанного в 9-м правиле Василия Великого принятого в его время обычая. Текст 87-го правила основан полностью на евангельской заповеди о нерасторжимости брака «кроме вины прелюбодеяния»:
«Жена, оставившая мужа, аще пойдет за инаго, есть прелюбодейца, по Священному и Божественному Василию, который весьма прилично из пророчества Иеремии привел сие: аще жена будет мужу иному, не возвратится к мужу своему, но осквернением осквернена будет. И паки: держай прелюбодейцу, безумен и нечестив. Аще убо усмотрено будет, яко оставила мужа без вины, то он достоин снисхождения, а она епитимии. Снисхождение же будет ему оказано в том, да будет он в общении с Церковью. Но законно сопряженную себе жену оставляющий, и иную поемлющий, по слову Господа, повинен суду прелюбодеяния. Постановлено же правилами Отец наших, таковым год быти в разряде плачущих, два года в числе слушающих чтение Писаний, три года в припадающих, и в седмый стояти с верными, и тако сподобитися причащения, аще со слезами каятися будут».
Заметьте: в этом правиле уже не говорится о том, что оставленный женою муж имеет право вступить в новый союз. Ему оказано снисхождение в том, что он остается в общении с Церковью. Также в этом правиле нет слов о долге жены терпеть измены своего мужа. И хотя Василий Великий запрещал в своем правиле жене требовать расторжения брака на основании прелюбодеяния мужа, со временем и жена получила такое право в случаях, если муж пытался свести ее с другим мужчиной, если муж перед судом обвинял ее в прелюбодеянии и не смог доказать ее вины, если муж сожительствовал с посторонней женщиной в доме, где живет и его жена, а также если муж без нужды жил в разлуке с женой в течение продолжительного времени.
Святые отцы прямо высказывали мысль, что из существа христианского брака вытекает равная обязанность как для мужа, так и для жены - хранение супружеской верности.
Григорий Богослов называл несправедливым и нелепым римский закон,
согласно которому женщина судилась за нарушение супружеской верности как
уголовная преступница, а муж за такое же деяние практически не
наказывался. «Как ты требуешь целомудрия, - вопрошал он, - а сам не
соблюдаешь? взыскиваешь, чего не дал? Почему, будучи сам плоть такого же
достоинства, неравно законополагаешь? И будете два, сказано, одна плоть, а единая плоть имеет и одинаковую честь» (из слова 37).
Святитель Иоанн Златоуст тоже горячо высказывается в этом же духе. В одной из бесед на Послание к Фессалоникийцам он писал: «Прелюбодеяние бывает не только тогда, когда прелюбодействует женщина, связанная браком с другим, но и когда прелюбодействует оженившийся... Не то только прелюбодеяние, когда растлевают замужнюю женщину, но также есть прелюбодеяние, когда сами, будучи женаты, совершаем блуд с отпущенной и свободной... Но так как и ты женат, то и твой поступок есть прелюбодеяние». В другом месте свт. Иоанн Златоуст говорит: «Не говори мне о теперешних внешних законах, которые жен прелюбодействующих влекут в судилище и подвергают наказаниям, а мужей, которые имеют жен и развратничают со служанками, оставляют без наказания; я прочитаю тебе закон Божий, который равно укоряет и мужа и жену и называет это дело прелюбодеянием».
Но Валерий Сутормин и СДБ не хотят считать измену мужа прелюбодеянием (вопреки 87 правилу VI Всел. Собора), предпочитая именовать блудом, если муж имеет связь с незамужней женщиной, но зато упорно твердят о «православной наложнице», учение о которой сочинили сами. Ни у одного святого Отца мы не найдем такого измышления. Более того, в толковании на 9-е правило свт. Василия Великого (из которого они якобы извлекли мысль о наложнице) говорится вовсе не о наложнице, а о жене и браке («Если же какая вступит в брак с мужем...» - из толкования Синопсиса). Такая проповедь СДБ не является ли проповедью «прелюбодейной ереси», выражаясь их языком? Церковь никогда не признавала сожительства мужчины и женщины вне брака. Для такого сожительства есть другие наименования - блуд или прелюбодеяние. Валерий фактически агитирует женщин становиться такими наложницами, описывая все преимущества такого положения. Не безумие ли это?!
Мы видим, что крайне непримиримая и горделивая позиция Валерия Сутормина привела в итоге не только к превратному пониманию канонов, но и к вопиющей безнравственности и антиканоничности, к аморальности и смертному греху. Применение канонов исключительно «по букве» (да и то искаженной!) приносит не пользу, а вред, ибо, по аналогии с субботой, не человек сотворен для канонов, а каноны написаны для человека-христианина.
В выступлениях Валерия Сутормина наблюдается неприкрытое отношение к женщине как к человеку второго сорта. (Уход жены от мужа по любой причине он с превеликим возмущением именует «плевком в небеса», подлостью, предательством, великим злодеянием, но ничего подобного не говорит об оставлении мужа женой, наоборот, постоянно доказывает, что жена обязана прощать все измены мужа.) С чисто психологической точки зрения это можно объяснить его личной семейной драмой. Но как объяснить тот факт, что он не стесняется постоянно бичевать свою бывшую жену в публичном пространстве, выставляя на всеобщее обозрение её грех? Почему он провоцирует и других людей, участников его передач, рассказывать подробно о своих личных проблемах вплоть до интимных? В какой-то степени такие передачи напоминают светские программы, в которых участники не стесняются вываливать наружу «своё грязное бельё», но при этом чаще всего обвиняя не себя, а других в своих бедах.
На недавнем «Всепоместном соборе» Валерий и его единомышленники (как правило, тоже пострадавшие на почве семейной жизни) приняли решение о пересмотре жития грузинской святой - царицы Тамары (может быть, даже о деканонизации её?!), так как св. Тамара выгнала своего первого мужа Юрия из-за его безобразного поведения, а позже вышла замуж за другого князя, родив от него наследника престола. Согласно Сутормину, царица Тамара была в прелюбодеянии. Странно, почему Валерий с единомышленниками не добивается деканонизации св. преп. Матроны (V век), которая убежала от своего мужа и скрывалась от него в мужском монастыре. Согласно Сутормину, женщина не имеет права ни по какой причине разводиться с мужем. Сам он планирует в перспективе принять монашество и священный сан, но при этом будет по-прежнему считать самого себя главой своей семьи и бывшей жены (об этом написано на его странице «вконтакте»). В доказательство того, что брак остается в силе даже с принятием монашества обоими супругами, Валерий приводит в пример житие св. Петра и Февронии, которые умерли в один день и были похоронены в одном гробу, хотя и были в монашеском постриге. Но разве этот пример доказывает факт сохранения брака после принятия супругами монашества? Этот пример показывает высоту христианской любви Петра и Февронии, которые перестали быть мужем и женой, но остались в монашестве как брат и сестра. Их жизненный путь привел к такому возрастанию в христианской любви и к блаженному упокоению вместе как итог их боголюбезного жития.
Что же касается утверждения Сутормина о невозможности прощения для согрешившей жены, то приведем интересный текст на эту тему из древней книги «Пастырь Ерма», относящейся к творениям мужей апостольских Эта книга всегда пользовалась большим уважением у христиан, хотя и не вошла в канон священных книг. Ерм задает вопросы явившемуся ему Ангелу покаяния, и Ангел подробно отвечает ему:
«И я сказал ему: "Позволь мне, господин, спросить тебя немного".
"Говори", - сказал он.
"Если, господин, - сказал я, - кто-нибудь будет иметь жену верную в Господе и найдет ее в прелюбодеянии, то грешит ли муж, если живет с нею?"
И он сказал мне: "Доколе не знает греха ее, муж не грешит, если живет с нею. Если же узнает муж о грехе своей жены и она не покается, но будет оставаться в своем своем прелюбодеянии, то муж согрешит, если будет жить с нею, и сделается участником в ее прелюбодеянии".
"Что же делать, - сказал я, - если жена будет оставаться в своем пороке?"
И он сказал: "Пусть муж отпустит ее, а сам остается один. Если же, отпустив свою жену, возьмет другую, то и сам прелюбодействует".
"Что же, господин, - говорю, - если жена отпущенная покается и пожелает возвратиться к мужу своему, то не должна ли быть принята мужем ее?"
И он сказал мне: "Если не примет ее муж, он грешит и допускает себе грех великий; должно принимать грешницу, которая раскаивается, но не много раз. Ибо для рабов Божиих покаяние одно. Поэтому ради раскаяния не должен муж, отпустив жену свою, брать себе другую. Такой образ действия одинаково относится как к мужу, так и к жене..."
Итак, заповедуется вам, чтобы вы оставались одинокими - как муж, так и жена, ибо в этом случае может иметь место покаяние. Но я не даю повода к тому, чтобы это так делалось [то есть повода к прелюбодеянию], но пусть не грешит более тот, кто согрешил».
Согласно «Пастырю Ермы» и муж, и жена не должны вступать в новый брак при супружеской неверности второй половины. При этом муж тоже имеет право (и даже обязан) простить свою жену, если она искренне покается. Подобное мнение можно найти у многих cвятых Отцов, а также в толкованиях церковных канонов, о чем умалчивает Валерий Сутормин. Кстати говоря, в толкованиях на 21-е правило Василия Великого (в котором опять-таки описывается обычай, неодинаково судящий измену мужа и измену жены, принятый во время жизни этого святого Отца), допускается возможность прощения измены жены мужем: «...и не обязан принять ее, если не захочет» (Зонара); «муж не должен быть принуждаем против воли принять ее в свой дом» (Вальсамон). То есть, если захочет, то может простить покаявшуюся жену.
* * *
Что
же касается нового документа о браке, принятого Архиерейским Собором,
то, к сожалению, многое смущающее в нём имело место и до революции, и
даже гораздо раньше. Если мы коснемся темы брака в Древней Руси, то с
удивлением увидим ситуацию, далекую от канонической чистоты. А ведь это
было время Святой Руси! Вот лишь некоторые примеры.
Вплоть до XVI-XVII веков многие браки не венчались.
Невзирая на провозглашенное христианским учением равноправие мужчины и женщины в браке, в случае супружеской измены на жену налагалось гораздо более суровое наказание, чем на мужа. Следуя путем светского римского законодательства, церковь закрепляла право требовать соблюдения супружеской верности только за мужем. Поэтому даже само прелюбодеяние рассматривалось только лишь как плотская связь замужней женщины с посторонним мужчиной.
Однако развод в данном случае был лишь правом, а не обязанностью мужа. Только священники обязаны были развестись с женами, допустившими измену, иначе они теряли свой сан. Если же муж сам побуждал свою жену к прелюбодеянию, то она могла от него уйти, а виновником развода в этом случае считался муж.
Супружеская измена переставала быть поводом для развода также в тех случаях, когда истец простил виновной стороне прелюбодеяние путем категорического заявления об этом или просто продолжал сожительствовать невзирая на неверность, или когда обиженный супруг в течение пяти лет после измены жены не начал дело о разводе.
Поводом для развода могли послужить действия жены, бросающие тень на ее репутацию и дающие возможность подозревать ее в супружеской измене. Иным было отношение к супружеской измене мужа. «Книги законные» предусматривали для обманутой жены возможность получить развод только в случае, если муж заводил вторую семью в непосредственной близости от законной супруги (в одном доме или в одном городе) и, будучи несколько раз уличен в этом своими родителями, родителями жены или другими внушающими доверие лицами, отказался разорвать эту связь. Посягательство мужа на жизнь своей супруги «Книги законные» также рассматривали в качестве повода для расторжения супружества.
Епископ Нифонт среди достаточных поводов для развода упоминает и добрачные долги мужа, не дававшие ему возможность достойно содержать супругу и приводившие семейство к нищете, а также пристрастие мужа к алкоголю, кражу и проматывание имущества жены.
Целый ряд поводов для развода связан с проблемами со здоровьем супругов. Так, одним из оснований для расторжения брака была неспособность мужа к супружеской жизни. Но расторгнуть брак по причине физической неспособности мужа к семейной жизни женщине можно было лишь через три года замужества. В этом случае вопрос о расторжении брака передавался на усмотрение жены и ее родителей. Муж также мог требовать развода в случае бесплодия жены, так как основной целью брака в древнерусском обществе считалось рождение потомства, и отсутствие детей считалось большим несчастьем и даже пороком. Применявшиеся на Руси юридические сборники византийского происхождения предусматривали возможность расторжения брака вследствие болезни. Эклога разрешала развод в случае заболевания одного из супругов проказой.
Сумасшествие по византийскому праву также могло послужить поводом для развода. Но в этом случае расторжение брака было возможно, только если не было надежды на выздоровление или на рождение здорового потомства, а также в случае, если сумасшествие больного супруга угрожало жизни здорового. Обстоятельствами, приводящими к разводу, считались длительное безвестное отсутствие одного из супругов или пребывание его в плену.
Поводом для развода являлся также отказ мужа от исполнения супружеских обязанностей. Так, новгородский митрополит Нифонт разрешает жене развод в случае, если муж отказывает ей в близости.
Чтобы уменьшить число незаконных разводов, епископ Нифонт попытался легализовать хотя бы их часть и в своих канонических ответах предоставил священникам право разводить супругов, если их брачная жизнь становилась несносной.
Таким образом, развод как юридический институт существовал в Древней Руси, но в языческие времена правом на расторжение брака обладал только мужчина, а поводы к нему не были регламентированы. В христианский же период после перехода семейных отношений под юрисдикцию церкви женщина также получила право на развод, а поводы к нему были закреплены законодательно. Но и после принятия христианства продолжались незаконные разводы, с которыми церковь вынуждена была мириться, хотя и наказывала их виновников.
* * *
Мы привели эти примеры, чтобы показать, насколько сложна и неоднозначна проблема брака, в какой непростой ситуации находились церковные пастыри даже во времена, когда Русь называли Святой. Что уж говорить о нашем апостасийном времени, по всем признакам - времени предантихристовом. Реальность нашего времени такова, что разврат буквально пронизывает жизнь общества. Но, конечно, это не оправдывает архипастырей, когда они с потрясающей легкостью и быстротой выдают «разводные справки» и разрешения на вступление в новый брак, откровенно попирая церковные каноны.
Но главное обвинение Валерия Сутормина, которое он выдвигает на первый план, это обвинение епископата и священства в «прелюбодейной ереси» (при этом он даже не замечает, как сам становится нарушителем канонов, ибо не имеет права лишать сана священников и вершить свой суд над духовенством!). Но вот вопрос: каким собором и когда была осуждена эта «ересь»? И не являются ли канонические нарушения в области брака не ересью, а каноническими преступлениями? Думается, что упоминание «прелюбодейной ереси» лишь одним св. отцом, прп. Феодором Студитом, и лишь в одном его послании «К Феофилу игумену» (Послание 39), не дает достаточных оснований считать нарушения канонов и Евангельских заповедей именно ересью. Под ересью в первую очередь понимается догматическое искажение вероучения. Если же происходит грубое попрание церковных канонов, такое деяние относится к области канонического преступления, а не догматической ереси.
Мы прекрасно отдаём себе отчет, что ни этой статьёй, ни другими увещаниями мы не сможем изменить позицию Валерия Сутормина, который, к сожалению, встал в гордую позу праведного судии, узурпировав право, не принадлежащее ему. Он занимается лишь тем, что судит и осуждает, в основном священников и епископов. Главными виновниками своей семейной драмы он также считает представителей духовенства, но ни в коем случае себя самого, не признавая своей вины в распадении брачного союза даже в малой степени. Может быть, именно это и стало причиной его теории об абсолютной нерасторжимости брака (уж слишком напоминающей католическое учение о браке!)? Ведь если брак самого Валерия остается как бы нерасторжимым, то и не приходится искать собственной вины в его распадении! Своих последователей он тоже учит судить и осуждать, вынося то и дело обвинительные приговоры. Еще немного - и он начнет провозглашать анафемы «предателям в рясах», при этом всё выше и выше поднимаясь в своих глазах.
Не напоминает ли такой тип мышления и поведения образ жизни тех самых ветхозаветных книжников и фарисеев, которых Спаситель обличал при Своей земной жизни, и чьей «закваски» заповедовал сторониться? Точно так же как и Валерий, они любили накладывать на людей «бремена неудобоносимые», считая себя великими праведниками, точно так же призывали «плевать в лицо» грешникам и побивать их камнями. Так же они любили «председательствовать» в собраниях и вершить свой «праведный» суд, не замечая «бревна в своём глазу». Спаситель обличал фарисеев в лицемерии, которые, как писал свт. Игнатий (Брянчанинов), с мелочной точностью держались старческих преданий, пренебрегая заповедями Божиими.
«Церковные постановления очень полезны и нужны как для каждого христианина, так и для христианского общества, - писал свт. Игнатий, - доставляя поведению порядок и правила; порядок и правила способствуют жизни благочестивой, но заповеди должны быть душой каждого христианина и христианского общества. Спаситель мира дал должное место, должную цену и отеческим "преданиям", и заповедям Божиим. "Сие", то есть предания отцов, "надлежало делать", сказал Он, "и того", то есть заповедей Божиих, "не оставлять" (Лк. 11, 42). От соблюдения постановлений Святой Церкви исполнение заповедей делается особенно удобным, а жизнью по заповедям точное соблюдение церковных постановлений охраняется от тщеславия, лицемерия и плотского мудрования. Закон Божий - "духовен" (Рим. 7, 14); евангельские заповеди "суть дух и жизнь" (Ин. 6, 63). Но как человек состоит из души и тела, то оказались нужными наружные обряды и постановления. Они соединены с духом Закона. Довольствующийся исполнением одних церковных постановлений и обрядов при оставлении внимания к евангельским заповедям или при недостаточном внимании к ним низводит по скудоумию своему Закон с высоты духовного значения, отнимает у него для себя духовное достоинство его, всю сущность и гибнет в плотском мудровании своем и по причине плотского мудрования своего (см. Рим. 8, 6)».
Очень печально, что среди православных людей находятся те, кто увлеченно встает в ряды «Службы духовной безопасности», начиная воспринимать самих себя как бескомпромиссных борцов за благочестие и чистоту брака, а на самом деле агитируя за разврат, призывая девушек и женщин становиться «православными наложницами».
Всю деятельность Валерия Сутормина и созданную им «Службу духовной безопасности» (которая на самом деле сама является духовно опасной), можно охарактеризовать как деятельность чисто сектантскую. Как писал еще в начале XX века священник Н. Стеллецкий в своей книге «Болгарская ересь богомилов», «в основе всякого религиозного сектантства лежит ложное стремление - устроить самостоятельную религиозную жизнь независимо от Церкви». «Это стремление, - писал он, - в особенности бывает тогда, когда болезненно возбуждённая религиозная мысль старается выработать и действительно вырабатывает своё собственное религиозное учение, усвояемое затем целою группою христиан, которые под знаменем его образуют своё отдельное от остальной Церкви сектантское общество».
P.S. В тот самый момент, когда была поставлена точка в конце статьи, нам стало известно о выступлении Валерия Сутормина на католическом радио «Мария» в Санкт-Петербурге 4 января 2018 года. В своем выступлении Валерий снова повторил свои излюбленные тезисы, но главное - выразил полную солидарность с католическим учением об абсолютной нерасторжимости брака, похвалив за это католическую церковь.
Благодатный Огонь
