С чем страна входит в 2018 год, и почему нам не нужен бизнес
От Редакции: данный материал был подготовлен перед Новым годом, выпуск его был намеренно задержан в связи с «рождественскими каникулами» страны.
- Валентин Юрьевич, заканчивается 2017 год. Если внимать государственным теле- и радиоканалам, читать официальную прессу, слушать наших министров, то выясняется, что все мы живём с каждым днём всё лучше и лучше. Если оглянуться вокруг, сходить в магазин за продуктами, пройти мимо закрытого предприятия, вдоль заросшего сорняками бывшего колхозного поля, шарахнуться от сияющих алым цветом на стойках бензозаправки цен на топливо, поздороваться с торгующим в ларьке бывшим ведущим инженером большого предприятия, открывается совсем друга картина. Все «достижения» российской экономики легко вмещаются в нашем кошельке - сколько бы глава Банка России Эльвира Набиуллина не объясняла, что россиянам только «кажется, что цены сильно растут», а это «всего лишь» обусловлено «высокими инфляционными ожиданиями и колеблющими ценами на плодовоовощную продукцию». Как бы Вы оценили уходящий год с экономической точки зрения, с каким «багажом» мы вступаем в 2018-й?
- Считаю, что время работает против нас. Мы потеряли ещё один год. Экономика наша ещё более ослабла. И никакого тут особого сюрприза нет, потому что так же было и в 2016-м, так же было и в 2015 году. К сожалению, 2017 год не стал переломным. На протяжении четверти века существования Российской Федерации мы пребывали и продолжаем пребывать в перманентном экономическом кризисе, что бы там ни говорили орешкины, ссылаясь на какие-то эфемерные данные Росстата. Это именно так, потому что мы с вами находимся сегодня в стране, которая выбрала в качестве модели экономического развития уже даже не просто классический капитализм, а пост-капитализм. Пост-капитализм, или финансовый капитализм, - это то, что складывалось в мире последние сорок лет, когда реальная экономика практически во всём мире остановилась, когда был снят «тормоз» с печатного станка ФРС и повсеместно пошли процессы перераспределения общественного богатства, созданного ранее. Наша страна сорок лет назад, естественно, была вне этого процесса, тогда был Советский Союз. Сейчас Россия находится в этом самом пост-капиталистическом потоке. Если посмотреть непредвзято, реальная экономика - это не более, чем приз в азартной игре, которая ведётся с помощью разных финансовых инструментов. Да, где-то, в порядке исключения, мы построили какой-то новый заводик, может быть, где-то нарастили производство, но в целом реальная экономика и в мире, и в России падает. Поэтому обсуждать возможность что-то исправить или усовершенствовать при сохранении нынешней экономической модели - совершенно бесполезно.
Считаю, что 2018 год будет достаточно напряжённым, и не столько в экономическом плане, сколько в социальном и политическом. Доклад, который финансовая разведка Соединённых Штатов должна представить конгрессу США в конце января - начале февраля позволит расставить все точки над i и понять, кто по какую сторону баррикад находится в России. Вот, например, Чубайс не пришёл в Кремль на предновогоднюю встречу с президентом, вместо этого уехал в отпуск, и не исключаю, что из этого отпуска он вообще может не вернуться.
Можно предположить, что президентскими выборами в марте 2018 года люди будут не очень довольны, если после начнут приниматься, мягко выражаясь, непопулярные меры в области экономики, налогов, бюджетного финансирования. Это, безусловно, чревато социальными и политическими потрясениями. Но, может быть, только они и выведут нашу страну из состояния паралича.
- То есть просто оттолкнуться от дна, которого мы уже достигли, и вынырнуть на поверхность, как «пророчили» наши экономисты, у нас не получится?
- Точно нет. В последнее время я стараюсь всё меньше говорить про экономику, про финансы, потому что как таковых у нас нет ни финансов, ни экономики. Например, недавно меня долго «пытала» журналистка насчёт того, что из себя представляют криптовалюты в мире финансов. Я говорю: поймите, криптовалюты к финансам как таковым не имеют никакого отношения, это вещи, скорее, из области социальной психологии - тут совершенно другие слова нужны. Это состояние психической эпидемии, массового беснования. Недавний мой разговор с банкиром и ведущей РБК о криптовалютах на одном из телеканалов тоже подтвердил «диагноз». Я спрашиваю: «Инвестиций в биткойны - это же высоко рисковые инвестиции?» - «Да, - отвечают, - высоко рисковые» - «Пузырь создаётся?» - «Создаётся» - «Он лопнет?» - «Лопнет» - «Значит, инвестировать не надо?» - «Нет, надо!»
Я почитал написанные в период вхождения стран в фазу капитализма (в 60-80-е годы XIX века) труды французского социолога и психолога Гюстава Лебона и Владимира Михайловича Бехтерева, который занимался вопросами социологии толпы, и понял, что происходящее сейчас - это из области какого-то психического помешательства. Мы фактически живём в глобальном дурдоме. И в состоянии умопомрачения пытаемся использовать какие-то старые слова, но они совершенно не описывают реалии сегодняшнего дня. И главное, что эпидемия умопомрачения разрастается. Поэтому мне даже сложно слова подбирать для описания того, что происходит.
Такое явление не новое в истории человечества. Был, к примеру, средневековый Крестовый поход детей, когда тридцать тысяч молодых людей, юношей и подростков, пошли на Святую землю для завоевания Гроба Господня. Всё кончилось тем, что половина из них умерла от голода или болезней, а тех, кто добрался туда, ждали мусульманские рабовладельцы. «Крестоносцев» обратили в рабов и потом продавали на невольничьих рынках. Или такой пример массового помешательства - тюльпаномания, когда вспыхнул небывалый спрос на луковицы тюльпанов в Нидерландах. А это была обыкновенная пирамида. Ещё более близкий к нам пример, вязанный с «учредительской горячкой», которая происходила в Германии, Америке, России - так называемое грюндерство. Это так же были сплошные аферы!.. Поэтому, чем больше я сегодня говорю на темы так называемой экономики и так называемых финансов, тем больше понимаю, что вместо них мы имеем дело с эпидемией умопомрачения больших социумов.
- Валентин Юрьевич, если бы Вы были Санта Клаусом (Дед Мороз, скорее, для другого существует), что бы Вы пожелали на Новый год нашему отечественному бизнесу?
- Я бы им пожелал перестать быть бизнесом. Слово «бизнес» в переводе с английского языка означает «деятельность по получению прибыли» - и больше ничего. Вот до тех пор, пока у нас в стране будет «бизнес», ничего хорошего мы не увидим и не поимеем.
- А кем они бы стали?
- Ну, хотя бы для начала пусть задумаются о том, чем они занимаются. Потому что, когда уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей Борис Титов говорит о том, что сегодня бизнес надо культивировать, поддерживать его, хочется спросить: а зачем? Зачем культивировать и поддерживать страсть человека к накопительству, получению прибыли? Если это делать, то в таком обществе никакого будущего не будет. Посмотрите непредвзятым взглядом: сейчас у нас идёт перераспределение, мы ничего не создаём. А бизнес - это и есть тот самый «винтик», тот самый инструмент перераспределения. Потому что на первом месте у него - именно получение прибыли. А перераспределение, в свою очередь, зиждется либо на силе, либо на обмане. Бизнес - это больше обман. Я где-то прочитал шутливое определение: бизнес - это способность опустошать чужие карманы, не прибегая к прямому насилию.
Так что нам в стране надо наводить порядок, и прежде всего в своих головах, в своих душах. Глядишь, может быть, начнётся какой-то порядок и в стране.
Беседовала Галина Вишневская
