Часть 1
«Неделя в Патриархии»
Магистральная линия характера митрополита Елевферия, наряду с кротостью - верность принципам и мудрая целеустремлённость. Плюс огромное трудолюбие. Его деятельность в межвоенной Литве - создал из разгромленного материально и духовно русского населения православную общину с разветвлённой и живой структурой - «живой соборностью», - как выразился сам владыка. Книга авторства Елевферия "Неделя в патриархии" - написана им в 1929 г. после его поездки в Москву 21 ноября - 2 декабря 1928 г. отразила многие его сокровенные мысли и наблюдения. На Западе, да и в Литве, где уже набралось много беженцев, которые видели советскую Россию своими глазами, книга произвела большое и, как говорится, неоднозначное впечатление. Ей, в частности, посвятил очень гневную статью «с чувством сдержанного стыда и духовного негодования» замечательный русский философ И.А. Ильин, усмотревший на её страницах «ложное и соблазнительное учение».
Интересно сопоставить эти два текста - от мыслителя, считающегося сегодня идеологом русского духовного обновления, и от забытого ныне ковенского митрополита.
Оба автора пишут на основании личного жизненного опыта - того, что им пришлось пережить. Но мыслитель то и дело путается в доводах и цитатах, сбивчив в изложении мысли, иногда кажется, что прямо-таки кричит от боли. А иногда пускает в ход чисто византийские аргументы: «Внимательное чтение греческого подлинника Нового Завета быстро убедило бы всякого, что «духовные власти», побеждённые Христом и подчиняющиеся Ему, обычно обозначаются в Писании иными терминами (экзусиай, дюнамейос, архай), чем власти государственно-политические (гегемон, базилеус, кюриотес). Только термин «экзусия» встречается иногда и в значении государственной власти. Но тогда термин «экзусиа» встречается иногда и в значении государственной власти; но тогда это бывает ясно из контекста»
Так и видится константинопольский ипподром, на котором вот-вот сойдутся «архаисты» и «экзусисты»... Есть и буквоедские обвинения - в неточности цитаты, в перестановке слов. И всё с одной целью - как-нибудь расшатать незыблемость базы, на которой уже два тысячелетия стоит Церковь: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога». (Рим. 13, 1)
Напротив, митрополит в своей логике безупречен и понятен без перевода на греческий: «Колебать абсолютность Божественной воли, которая должна быть фактом христианской веры, ограничивать её какими бы то ни было человеческими соображениями, значило бы только свидетельствовать о своём невхождении сознанием в эту Божественную волю», - как прекрасно и доходчиво просто!
С первых же строк книга покоряет ясностью логики: «Смотреть на российскую смуту... только как на результат не соответствующих жизни политических, экономических условий государства последнего мирного времени или как на последствие мировой войны..., а на большевистское порабощение страны как на ловкое использование группою накопивших в подполье в себе революционную силу лиц для захвата во взбаламученном народе власти, - мне представляется не исчерпывающим существа дела.... Если все жизненные явления нельзя серьёзно понимать вне Божественного домостроительства, особенно в христианском мире, то тем непременнее это нужно утверждать в отношении великой российской смуты, которая, как ни стараются это замалчивать, стоит уже в центре мировой жизни... Христианское миропонимание нудит нас со всей несомненностью признать, что в центре мировой жизни лежит совершающийся факт спасения мира, и все разнообразные проявления её в этом отношении похожи на волны океана, жизнь которого совершается по недоступному для человеческого наблюдения закону, положенному Творцом в глубине его. Спасительный процесс в разных стадиях своего продвижения происходит во всём мире, однако самое спасение совершается только во «единой, святой, соборной, стоящей в истине. Апостольской церкви», каковой, по твёрдому убеждению нас, православных, является Православная церковь».
Довольно неожиданный тезис, особенно если учесть, что страницей раньше приводились слова Господа: «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3, 8). Но ведь если мы всем нашим народом крещены и уже тысячу лет живём в Русской Православной Церкви - где же нам ещё искать истину и спасение? Логично. Но мысль автора развивается дальше. Оказывается, Русская Православная Церковь (центр православия, по убеждению автора) «была стеснена православной же государственной властью... главная сила её - соборность была связана государственной властью, которая, не довольствуясь положением внешнего опекуна над церковью, во вред ей взяла себе и контроль над жизнью её. В течение двухвекового периода, оставаясь в существе православною, в ущерб внутренней своей жизни, она сжилась со своим подчинённым положением. Создалось ненормальное, греховное соотношение церкви и государства...»
Опять-таки: это отнюдь не «учение Елевферия», как полагает И.А. Ильин (у Елевферия вообще все мнения, высказывания и дела всегда опираются на базу Церкви, своих учений он не создавал). Это всё мы уже слыхали весной 1917 г. - и про «нечестивость» нашего Преобразователя, и про сладость «свободы».
(Один аргумент в защиту своей позиции Елевферий почему-то пропустил: в Евангелии от Матфея (8, 22) есть такие слова, которые означают, что на дороге в будущее следует отвернуться от прошлого. Слова жёсткие, даже жестокие, но сказаны Христом: «Иди за Мною и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов»)
Но ведь нельзя же, в самом деле, «жить в обществе и быть свободным от общества»! В любом государстве церковь была и будет «структурой в структуре», кто-нибудь да стеснит свободу!..
Елевферий это знает: «По воле Божией пришло время ей быть свободной, и, к сожалению, она получила эту свободу не от родной ей государственной власти, а от жестокой, беспощадной революции... Оставшейся верной Истине Патриаршей Церкви, чтобы без боязни пребывать в истинной свободе, надлежало, как ни тяжело было это сделать, покончить всякую опору в виде государственной власти и видеть её только в невидимом, но несомненном, твёрдом Небесном Кормчем, во Христе. Это и сделало гонение на Церковь. Под тяжестью его Ей оставалось одно: войти в себя и быть со Христом; с ним она будет жива, а тюрьмы, ссылки и всякие другие угнетения - это тяжкий, страдный, неизменный исторический путь к выявлению Её истинной сущности, утверждению и славы Её».
«Велика вера твоя» (Мф 15, 28) Вообще, «Неделя в Патриархии» - очень волнующий документ эпохи: написана очень простым и ясным языком, но повествует об исключительно сложном периоде РПЦ и излагает её позицию на очень мощном идеологическом и логическом фундаменте.
Торжественное открытие работы Сейма Литовской Демократической республики.
В первом ряду слева направо сидят: ректор Каунасской семинарии ксендзов Йонас Мачюлис-Майронис, митрополит Русской православной церкви в Литве Еливферий, главный раввин Литвы Бер Шапиро, за ними члены дипломатического корпуса.
Каунас, фото 20-х годов.
Жизнь в независимой Литве
Ещё 15 ноября 1928 г. Высшее Священноначалие Патриаршей Церкви возвело архиепископа Елевферия в сан митрополита. В декабре 1930 г. он был назначен временно управляющим западно-европейскими приходами Патриархии. В мае 1931 г. святитель посетил Париж, бывал и позже (в январе1937 г.). Плодом этих поездок стала новая книга - «О соборности церкви» (1938), вызвавшая широкий резонанс в церковной печати тех лет. О возложении на владыку временного управления Латвийской епархией Патриаршей церкви, - тут не удалось даже установить контакт (после убийства архиепископа Иоанна Поммера в 1934 г.). Православная церковь Латвии незамедлительно перешла под юрисдикцию Константинопольского патриарха и прекратила каноническое общение с Московской патриархией. Кстати, это характерно для всего «постимперского» пространства: под Константинополь уходили почти все. Кроме митрополита Литовского и Виленского.
А жилось в тогдашней Литве очень и очень сложно. Невозможно не согласиться с Р. Лаукайтите, когда она рассказывает о нищете и бесправии православной русской диаспоры, - историк «без гнева и пристрастия» сообщает факты, цитирует документы: «У церквей чаще всего нет ни земли, ни дома, почти все прихожане обнищали и разбрелись по всему краю». Но вот в ГЛПЕ №1-2 за тот же 1937 г (когда был составлен процитированный документ Епархиального совета) сообщается о «первом мироварении в Литовской епархии». Оказывается, в январе того года владыка Елевферий собирался в Париж для «присоединения к Православной Церкви приходов католическо-евангельской общины», и выяснилось, что все западно-европейские приходы нуждаются в запасах св. мира. Владыка обратился с запросом в Московскую патриархию. И получил оттуда... «указ о предоставлении митрополиту Литовскому и Виленскому исключительного и высокого права мироварения». Каковым указом он и воспользовался, призвав «православное население» откликнуться «на церковную нужду» (и «в сравнительно короткий срок в Кафедральном соборе сосредоточилось достаточное количество пожертвований как материалами, так и деньгами... Имена всех жертвователей внесены в соборный синодик для поминовения»). Так спрашивается: где церковь была богаче в средствах - в Париже, Москве или Каунасе?
Собрание Литовской Православной Епархии 7-8 марта 1935 г.
И ещё один пример из того же номера газеты: Пушкинские дни 1937 года в Литве. Это даже невозможно процитировать - столько здесь имён, обществ, мероприятий. Причём в июне 1936 г., когда уже полным ходом работал, готовя торжества, Пушкинский комитет, скончался его председатель Ф.Б.Павловский, прямо-таки незаменимый «при отсутствии достаточных сил»! И вдруг... появляется «целый ряд провинциальных пушкинских комитетов», которые берутся осуществить оставленный покойником план, разворачивается работа в театре, в просветительных обществах, с литовской интеллигенцией, с литовской государственной оперой... «Шла работа и в других странах, и к концу 1936 г. образовалось до семидесяти пушкинских комитетов, разбросанных по всему свету». 7 и 10 февраля - панихиды в православных храмах, с 8 по 15 - пушкинская выставка, 9 - опера «Борис Годунов» в государственном театре, 10 - торжественный акт в Государственном театре, Л. Гира рассказывает биографию поэта, В.Креве-Мицкевич читает доклад, артисты исполняют произведения Пушкина, 11 и 18 - русская драматическая труппа... и так далее - до середины марта, в Каунасе, Укмерге, Мариямполе, Шяуляй, Паневежисе, Алитусе, по всем русским школам. «Выпущены и распространены брошюры «Биография Пушкина», «Наследие Пушкина», «Памятник Пушкину»... портреты и открытки... газеты...». А что у нас сегодня происходит в так называемые Пушкинские дни? Не знаю. Говорят, где-то кто-то что-то делает, но чтобы увидеть своими глазами - не получается...
«Пушкинские дни», казалось бы, к церкви отношения не имеют по определению. Однако и здесь - и в подготовке, и в проведении - заметен соборный подход Елевферия: всякое дело совершается в структурах. С привлечением самых широких кругов энтузиастов, которые, однако, тут же включаются в структуры и работают по заранее предусмотренному плану. Характерно и привлечение литовцев: всякое русское дело в Литве не спрятано от чужих глаз, открыто и требует литовской помощи. Обращения к правительству - из того же ряда, что и обращения к интеллигенции.
Здание русской гимназии в Каунасе
И в том же 1937 г. закрылась единственная в Литве русская гимназия, которую в 1920 г. создали, кооперировав частные средства, несколько обществ. Не хватило средств. Попросили у Министерства просвещения - там обещали помочь. И вдруг - «помогли», правда, оставили преподавание русского языка - для желающих. (см. ГЛПЕ, 1937, №3-4)
«Таутининки» (tautininkai, в переводе с литовского - националисты) правили тогда в Литве. В декабре 1926 г. их вождь А.Сметона совершил военный переворот, ликвидировав угрозу коммунистического переворота, и продержался на диктатуре до середины июня 1940 года. (впрочем, межвоенный период почти повсюду в Европе правили диктаторы - знак времени).
Священник, протоиерей В. Недвецкий с детьми из православных семей возле Благовещенского собора, 1935-36 год.
А.Сметона непримиримый враг Российской империи и смутьян, за что дважды исключался из Петербургского университета (но потом восстанавливали). Из европейских диктаторов почитал Муссолини. Но в 1927 г. вдруг посетил почти все православные приходы Литвы - подходил под благословения, прикладывался к кресту, выслушивал жалобы. В Кибартах, правда, не удержался - напомнил «империалистам» о случае 1893 года «в местечке Кражяй, когда казаки ворвались в костёл, нагайками выгнали прихожан, а некоторых сослали в Сибирь». Соврал, конечно: все арестованные (оказавшие сопротивление при закрытии монастыря бенедиктинок) были помилованы, пострадал только губернатор Клингенберг - уволен «за усердие не по разуму». Тем не менее, вскоре, как пишет Г.П. Шлевис, «случилось чудо»: в конце 1928 г. появился президентский указ о возвращении местной православной общине конфискованной церкви. А в Семелишки Сметона ездил и позже - подружился с о.Иоанном Гандуриным, бывшим генерал-лейтенантом, рукоположенным в 1928 г. Ковёр ему подарил - до сих пор тот ковёр на солее Никольской церкви, как «дар президента Литовской Республики». В посёлке Евье (ныне Вевис) прихожане сами восстановили разрушенный снарядами храм - уже в феврале 1923 г. его освятил владыка Елевферий. Удалось отстоять в собственности прихода (нашли старинную дарственную от князя Богдана Огинского) земельные угодья, строения и озеро (потом всё забрала советская власть). В Вевисе А.Сметона отстоял молебен 6 сентября 1927 г.
В Кронях (Круонис), правда, ничего отстоять не удалось - католики оказались сильнее. Но тогда православные построили новый храм - его в октябре 1927 г. освятил владыка Елевферий. Весь межвоенный период Кронский приход с 1209 г. прихожанами оставался одним из крупнейших в Литве. И по сей день, как пишет литовский историк Г.П.Шлевис, в приходе сохранился «Список добровольных пожертвований на сооружение молитвенного дома в Кронях». В этих амбарных книгах - и 1 лит от «рабы Божьей Натальи», и 317, 50 литов из американского города Бостона, и... 56 кубометров леса от литовского правительства. А самой большой православной стройкой в межвоенной Литве явился воздвигнутый в Каунасе в 1935 г. рядом с Воскресенской церковью храм в честь Благовещения Пресвятыя Богородицы, ставший, наконец, новым кафедральным собором. Кажется, единственный собор, построенный Русской Православной Церковью в межвоенное время.
«Воскресенская кладбищенская церковь, вмещающая не более 200 человек, не могла удовлетворить элементарной потребности - иметь место молитвы для трёхтысячного прихода. Но православные бедны и немногочисленны... Только с приходом к власти литовского национального правительства, являющегося истинным продолжателем традиции Великого Витовта, мечта православных получила надежду на осуществление. В 1930 г, по ходатайству высокопреосвященного митрополита Елевферия, кабинет министров ассигновал 75 тысяч литов на расширение Воскресенской церкви. Впоследствии эта сумма была увеличена до 85 тысяч литов» (ГЛПЕ, 1935, № 7-9)
Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в Каунасе
Два года большая специальная комиссия из прихожан и духовенства обсуждало проекты расширения Воскресенской церкви и, наконец, пришла к выводу, что необходим принципиально новый собор. Его торжественную закладку Владыка совершил 21 сентября 1932 г. Как всегда, обратились с призывом за помощью к самой широкой общественности в Литве и за рубежом, так что удалось собрать столько же, сколько выделило правительство. Три года «несмотря на чрезвычайные финансовые и технические затруднения, шли работы...при помощи Божией, при необычайной энергии комиссии и в первую очередь ея председателя В.И Энглера». Стройку рассчитывали на 10 лет! Однако 22 сентября 1935 г. «в сослужении 29 священнослужителей и одного архидиакона» владыка освятил новосозданный храм! В него незамедлительно была перенесена чудотворная икона Сурдегской Божьей Матери, которая в 1915 г. была эвакуирована в Донской монастырь, но затем тайно доставлена обратно в Литву (а вторая чудотворная икона Богородицы - Виленская - так и пропала из Донского монастыря).
Годом раньше (видимо, повлияло строительство собора) католический епископ П.Бучис начал в Каунасском военном костеле (бывшем православном Петропавловском соборе) богослужения по греко-католическому обряду. В ответ православное духовенство организовало чтения по истории края и его православной церкви. В результате службы Бучиса, вначале вызвавшие интерес у интеллигенции, не одобрявшей промосковскую ориентацию Елевферия, быстро сошли на нет. Не имели успеха и старания специальной папской миссии «оказания помощи русским в духовных делах». Людей, потерявших всё своё добро, живших в землянках, уговаривали переменить веру, чтобы «получить равные с католиками права», но православные (за исключением двух-трёх человек у Ужпаляй), на такие посулы не соблазнились.
Эта атака католичества (в отличие от атаки на собственность) была отбита сравнительно легко. Но за кажущейся лёгкостью проступает опять-таки структурность: чтобы организовать публичные чтения по истории, необходимо было задействовать достаточно широкую сеть пропагандистов, умеющих общаться и убеждать, а также обеспечить им слушателей и места встречи с аудиторией. Что ещё раз свидетельствует о том, что структуры святителя Елевферия не были расписаны только на бумаге. Но размещались и работали в той среде. В которой и призвана работать церковь, - в народе...
Эту работу очень хорошо отражает Р.Лаукайтите, приводя в конце своей монографии хронологию и статистику истории РПЦ в Литве ХХ века. Тут и борьба за храмы и за отнятую собственность, и возобновление запустевших и заброшенных после разгрома приходов, и строительство и освящение новопостроенных храмов (ещё в 1940 г. освящена новопостроенная церковь в Колайняй!), и подготовка церковных кадров (пастырские курсы 1930-1932 гг., организация самостоятельной подготовки церковнослужителей), и сберкасса для духовенства, и различные культурно-просветительные и благотворительные общества... И тем не менее, Р. Лаукайтите оценивает всю эту деятельность весьма критически, всякий раз отмечая её ничтожные результаты в условиях неуклонного упадка и распада.
И всё же вспомним судьбу русских диаспор в Праге, в Белграде - уж как там благоприятствовали, а где те общины? А что осталось в Харбине, куда ушла вся армия после гибели Колчака? В утешение же можно сказать следующее. Вглядитесь в то межвоенное время и скажите: какая из сил, действовавших тогда на разломе Запад-Восток, победила и какое государство уцелело? Сметоновская Литва? Польша Пилсудского? Германия Гитлера? Россия Сталина? Так ведь не было уже тогда России. Был «союз» вокруг «Российской федерации», а «федерация» в переводе с латыни означает опять же «союз». До следующей «катастройки». Недаром ещё в 1922 г. Россию разделили на «Союз республик» - по образцу распавшейся после войны лоскутной Австро-Венгрии.
Виленский Свято-Духов монастырь
Форс-мажор
До 1915 года викарный епископ Ковны имел резиденцию в Успенском монастыре в Пажайслисе (где поныне покоится прах композитора А.Ф.Львова, автора Российского имперского гимна «Боже, царя храни»). В 1923 г. Елевферию пришлось поселиться в скромном приходском домике при кладбище. Но в 1926 г. владыка освятил заброшенную в годы войны церковь Св. Александра Невского в имении помещика К.Чижикова, который к тому, же подарил церкви 40 га леса. Местность так понравилась владыке, что вскоре он перенёс сюда свою резиденцию. А в 1936 г., когда праздновалось 25-летия его служения на ковенской кафедре, дал благословение учреждение здесь монастыря на имя св. Александра Невского. Однако вскоре очутился совсем в другом монастыре - виленском Свято-Духовом. Вместе с А.Сметоной. Президент Литвы А.Сметона, надо сказать, тоже не ожидал такого поворота событий. Ведь в марте 1938 г. его правительство восстановило дипломатические отношения с Польшей и подписало договор, по которому на все времена отказывалось от претензий на «Вильнюс и Вильнюсский край». Однако в сентябре 1939 г. в результате нападения Гитлеровской Германии 16 сентября перестала существовать «2-я Польская республика» - значительную часть её территории заняли германские войска, а восточную - до «линии Керзона», - с 17 сентября 1939 г. - советские. Через три недели 10 октября Советский Союз на основе договора с Литовской Республикой передал ей «Вильнюсский край и город Вильнюс».
В воскресенье 16 октября митрополит Елевферий совершил «торжественное богослужение в Каунасском Благовещенском соборе по случаю возвращения г. Вильны» Тут, в этой цитате, примечательно, что Ковна уже называется по-литовски, но Вильна - ещё по-русски. А 2 ноября сам прибыл в Вильну. Это событие «Голос Литовской православной епархии» озаглавил как «торжество канонической истины». А в архипастырском послании высокопреосвященнейшего митрополита Елевферия «возлюбленным чадам Литовской и Виленской епархии, по случаю возвращения г. Вильны» появились такие слова: «Христос сказал о нас свою волю». «По возвращении в Вильнюс митрополит Елевферий сразу же принялся проводить прямолинейно промосковскую политику. Первым распоряжением Литовского православного епископского совета (ЛПЕС) была упразднена старая администрация - Вильнюсская духовная консистория. Духовные лица, желающие вернуться под юрисдикцию Московской патриархии, обязаны были подать митрополиту письменные прошения, указывая причины своего отпадения от канонического подчинения, и принести покаяние.
Митрополит Елевферий не признавал автокефалию Польской Православной Церкви канонической (за что в своё время провёл несколько месяцев в монастырском заточении) и, посещая вильнюсские храмы, окроплял их святой водой, показывая тем самым, что они лишились Божьей милости. Такая попытка «очистить» храмы вызвала протесты у местного православного духовенства и верующих.
Возникшая волна недовольства ещё больше дестабилизировала положение Православной церкви в Вильнюсском крае. Архимандрит Свято-Духова монастыря Филипп Морозов опубликовал открытое письмо митрополиту, где, помимо прочего, обвинил его и ЛПЕС в «узурпации власти» (дело в том, что в ЛПЕС не было представителей вильнюсского духовенства) и заявил, что выходит из-под его юрисдикции. Его примеру последовал и архиепископ Феодосий, которого удалось уговорить оказаться от епископства, признать верховенство митрополита Елевферия и Московской патриархии. 10 января 1940 г. он, как позднее писал сам, «ради мира в Церкви, будучи в физической и духовной усталости» направил митрополиту Сергию письмо, в котором отказался от епископства и попросил принять его под юрисдикцию московской патриархии. Однако вскоре возникшая в Вильнюсе оппозиция митрополиту Елевферию заставила Феодосия вернуться в водовороты церковной политики.
Весной 1940 г. он официально сообщил властям Литвы, что вышел из-под юрисдикции митрополита Елевферия и образовал Временный совет епископии, а 22 мая направил письмо Константинопольскому патриарху, извещая, что считает себя архиепископом Вильнюсской области, и попросил принять его под каноническую юрисдикцию Константинополя. Делая этот шаг, Феодосий рассчитывал на благосклонность литовского правительства, ибо, как сам писал премьер-министру, расценивал свои действия «как первый шаг к независимости православных не только Вильнюсской области, но и всей исторической Православной церкви Литвы». Его позиция действительно встретила одобрение среди членов правительства и в общественности. Поддержать его предлагал министр внутренних дел Казис Скучас. Историк Аугустинас Янулайтис также призывал позаботиться о том, чтобы изрядно выросшая церковная организация православных не повредила государству. «Православная церковь в Литве, - писал он, - должна быть одна, автокефальная, подчинённая Константинополю».
Неизвестно, как пошли бы дальше дела с автокефалией Православной церкви Литвы, если бы не изменение власти в Литве. Как выяснилось в 1940 г., Господь в 1939 г. сказал не всё. Ибо в июне к власти в Литве пришло правительство Ю. Палецкиса, которое в июле приняло декларацию о вхождении Литвы в состав СССР, а в августе митрополит Елевферий уже лицом к лицу встретился с Советской властью. Но за рубеж Владимира Крестителя ещё никто из западных гостей надолго не заходил. Тут всякий раз случается что-то, что ломает силу самых сильных. Недаром в гербе Ковенской губернии стоял памятник, воздвигнутый в память о крахе переправы Наполеона через Неман. И значился девиз - из манифеста Александра Благословенного: «На начинающего - Бог».
Сегодня литовские политики и историки называют русское пребывание на этом рубеже как «оккупацию». Они не сами это придумали: ещё в германском меморандуме 22 июня 1941 г. основной причиной объявления войны называлась «оккупация и большевизация стран Прибалтики». Сегодня этот гитлеровский термин узаконен и в постановлениях конгресса США, и в документах Евросоюза, куда Литва вступила тут же после выхода из союза советского, и в законах нынешней Литовской республики...
Впрочем, эти размышления к теме Елевферия уже не относятся. Ибо его ещё в декабре 1940 г. подстерёг другой форс-мажорный фактор - менингит и смерть 31 декабря, и упокоился в архиерейской усыпальнице в храме Свято-Духова монастыря в Вильнюсе.
Галина СВИРОБОВИЧ
CARAMOR.LT
Митрополит Еливферий (1868-1940)
Воскресенская церковь в Каунасе
«Неделя в Патриархии»
Магистральная линия характера митрополита Елевферия, наряду с кротостью - верность принципам и мудрая целеустремлённость. Плюс огромное трудолюбие. Его деятельность в межвоенной Литве - создал из разгромленного материально и духовно русского населения православную общину с разветвлённой и живой структурой - «живой соборностью», - как выразился сам владыка. Книга авторства Елевферия "Неделя в патриархии" - написана им в 1929 г. после его поездки в Москву 21 ноября - 2 декабря 1928 г. отразила многие его сокровенные мысли и наблюдения. На Западе, да и в Литве, где уже набралось много беженцев, которые видели советскую Россию своими глазами, книга произвела большое и, как говорится, неоднозначное впечатление. Ей, в частности, посвятил очень гневную статью «с чувством сдержанного стыда и духовного негодования» замечательный русский философ И.А. Ильин, усмотревший на её страницах «ложное и соблазнительное учение».
Интересно сопоставить эти два текста - от мыслителя, считающегося сегодня идеологом русского духовного обновления, и от забытого ныне ковенского митрополита.
Оба автора пишут на основании личного жизненного опыта - того, что им пришлось пережить. Но мыслитель то и дело путается в доводах и цитатах, сбивчив в изложении мысли, иногда кажется, что прямо-таки кричит от боли. А иногда пускает в ход чисто византийские аргументы: «Внимательное чтение греческого подлинника Нового Завета быстро убедило бы всякого, что «духовные власти», побеждённые Христом и подчиняющиеся Ему, обычно обозначаются в Писании иными терминами (экзусиай, дюнамейос, архай), чем власти государственно-политические (гегемон, базилеус, кюриотес). Только термин «экзусия» встречается иногда и в значении государственной власти. Но тогда термин «экзусиа» встречается иногда и в значении государственной власти; но тогда это бывает ясно из контекста»
Так и видится константинопольский ипподром, на котором вот-вот сойдутся «архаисты» и «экзусисты»... Есть и буквоедские обвинения - в неточности цитаты, в перестановке слов. И всё с одной целью - как-нибудь расшатать незыблемость базы, на которой уже два тысячелетия стоит Церковь: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога». (Рим. 13, 1)
Напротив, митрополит в своей логике безупречен и понятен без перевода на греческий: «Колебать абсолютность Божественной воли, которая должна быть фактом христианской веры, ограничивать её какими бы то ни было человеческими соображениями, значило бы только свидетельствовать о своём невхождении сознанием в эту Божественную волю», - как прекрасно и доходчиво просто!
С первых же строк книга покоряет ясностью логики: «Смотреть на российскую смуту... только как на результат не соответствующих жизни политических, экономических условий государства последнего мирного времени или как на последствие мировой войны..., а на большевистское порабощение страны как на ловкое использование группою накопивших в подполье в себе революционную силу лиц для захвата во взбаламученном народе власти, - мне представляется не исчерпывающим существа дела.... Если все жизненные явления нельзя серьёзно понимать вне Божественного домостроительства, особенно в христианском мире, то тем непременнее это нужно утверждать в отношении великой российской смуты, которая, как ни стараются это замалчивать, стоит уже в центре мировой жизни... Христианское миропонимание нудит нас со всей несомненностью признать, что в центре мировой жизни лежит совершающийся факт спасения мира, и все разнообразные проявления её в этом отношении похожи на волны океана, жизнь которого совершается по недоступному для человеческого наблюдения закону, положенному Творцом в глубине его. Спасительный процесс в разных стадиях своего продвижения происходит во всём мире, однако самое спасение совершается только во «единой, святой, соборной, стоящей в истине. Апостольской церкви», каковой, по твёрдому убеждению нас, православных, является Православная церковь».
Довольно неожиданный тезис, особенно если учесть, что страницей раньше приводились слова Господа: «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3, 8). Но ведь если мы всем нашим народом крещены и уже тысячу лет живём в Русской Православной Церкви - где же нам ещё искать истину и спасение? Логично. Но мысль автора развивается дальше. Оказывается, Русская Православная Церковь (центр православия, по убеждению автора) «была стеснена православной же государственной властью... главная сила её - соборность была связана государственной властью, которая, не довольствуясь положением внешнего опекуна над церковью, во вред ей взяла себе и контроль над жизнью её. В течение двухвекового периода, оставаясь в существе православною, в ущерб внутренней своей жизни, она сжилась со своим подчинённым положением. Создалось ненормальное, греховное соотношение церкви и государства...»
Опять-таки: это отнюдь не «учение Елевферия», как полагает И.А. Ильин (у Елевферия вообще все мнения, высказывания и дела всегда опираются на базу Церкви, своих учений он не создавал). Это всё мы уже слыхали весной 1917 г. - и про «нечестивость» нашего Преобразователя, и про сладость «свободы».
(Один аргумент в защиту своей позиции Елевферий почему-то пропустил: в Евангелии от Матфея (8, 22) есть такие слова, которые означают, что на дороге в будущее следует отвернуться от прошлого. Слова жёсткие, даже жестокие, но сказаны Христом: «Иди за Мною и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов»)
Но ведь нельзя же, в самом деле, «жить в обществе и быть свободным от общества»! В любом государстве церковь была и будет «структурой в структуре», кто-нибудь да стеснит свободу!..
Елевферий это знает: «По воле Божией пришло время ей быть свободной, и, к сожалению, она получила эту свободу не от родной ей государственной власти, а от жестокой, беспощадной революции... Оставшейся верной Истине Патриаршей Церкви, чтобы без боязни пребывать в истинной свободе, надлежало, как ни тяжело было это сделать, покончить всякую опору в виде государственной власти и видеть её только в невидимом, но несомненном, твёрдом Небесном Кормчем, во Христе. Это и сделало гонение на Церковь. Под тяжестью его Ей оставалось одно: войти в себя и быть со Христом; с ним она будет жива, а тюрьмы, ссылки и всякие другие угнетения - это тяжкий, страдный, неизменный исторический путь к выявлению Её истинной сущности, утверждению и славы Её».
«Велика вера твоя» (Мф 15, 28) Вообще, «Неделя в Патриархии» - очень волнующий документ эпохи: написана очень простым и ясным языком, но повествует об исключительно сложном периоде РПЦ и излагает её позицию на очень мощном идеологическом и логическом фундаменте.
Торжественное открытие работы Сейма Литовской Демократической республики.
В первом ряду слева направо сидят: ректор Каунасской семинарии ксендзов Йонас Мачюлис-Майронис, митрополит Русской православной церкви в Литве Еливферий, главный раввин Литвы Бер Шапиро, за ними члены дипломатического корпуса.
Каунас, фото 20-х годов.
Жизнь в независимой Литве
Ещё 15 ноября 1928 г. Высшее Священноначалие Патриаршей Церкви возвело архиепископа Елевферия в сан митрополита. В декабре 1930 г. он был назначен временно управляющим западно-европейскими приходами Патриархии. В мае 1931 г. святитель посетил Париж, бывал и позже (в январе1937 г.). Плодом этих поездок стала новая книга - «О соборности церкви» (1938), вызвавшая широкий резонанс в церковной печати тех лет. О возложении на владыку временного управления Латвийской епархией Патриаршей церкви, - тут не удалось даже установить контакт (после убийства архиепископа Иоанна Поммера в 1934 г.). Православная церковь Латвии незамедлительно перешла под юрисдикцию Константинопольского патриарха и прекратила каноническое общение с Московской патриархией. Кстати, это характерно для всего «постимперского» пространства: под Константинополь уходили почти все. Кроме митрополита Литовского и Виленского.
А жилось в тогдашней Литве очень и очень сложно. Невозможно не согласиться с Р. Лаукайтите, когда она рассказывает о нищете и бесправии православной русской диаспоры, - историк «без гнева и пристрастия» сообщает факты, цитирует документы: «У церквей чаще всего нет ни земли, ни дома, почти все прихожане обнищали и разбрелись по всему краю». Но вот в ГЛПЕ №1-2 за тот же 1937 г (когда был составлен процитированный документ Епархиального совета) сообщается о «первом мироварении в Литовской епархии». Оказывается, в январе того года владыка Елевферий собирался в Париж для «присоединения к Православной Церкви приходов католическо-евангельской общины», и выяснилось, что все западно-европейские приходы нуждаются в запасах св. мира. Владыка обратился с запросом в Московскую патриархию. И получил оттуда... «указ о предоставлении митрополиту Литовскому и Виленскому исключительного и высокого права мироварения». Каковым указом он и воспользовался, призвав «православное население» откликнуться «на церковную нужду» (и «в сравнительно короткий срок в Кафедральном соборе сосредоточилось достаточное количество пожертвований как материалами, так и деньгами... Имена всех жертвователей внесены в соборный синодик для поминовения»). Так спрашивается: где церковь была богаче в средствах - в Париже, Москве или Каунасе?
Собрание Литовской Православной Епархии 7-8 марта 1935 г.
И ещё один пример из того же номера газеты: Пушкинские дни 1937 года в Литве. Это даже невозможно процитировать - столько здесь имён, обществ, мероприятий. Причём в июне 1936 г., когда уже полным ходом работал, готовя торжества, Пушкинский комитет, скончался его председатель Ф.Б.Павловский, прямо-таки незаменимый «при отсутствии достаточных сил»! И вдруг... появляется «целый ряд провинциальных пушкинских комитетов», которые берутся осуществить оставленный покойником план, разворачивается работа в театре, в просветительных обществах, с литовской интеллигенцией, с литовской государственной оперой... «Шла работа и в других странах, и к концу 1936 г. образовалось до семидесяти пушкинских комитетов, разбросанных по всему свету». 7 и 10 февраля - панихиды в православных храмах, с 8 по 15 - пушкинская выставка, 9 - опера «Борис Годунов» в государственном театре, 10 - торжественный акт в Государственном театре, Л. Гира рассказывает биографию поэта, В.Креве-Мицкевич читает доклад, артисты исполняют произведения Пушкина, 11 и 18 - русская драматическая труппа... и так далее - до середины марта, в Каунасе, Укмерге, Мариямполе, Шяуляй, Паневежисе, Алитусе, по всем русским школам. «Выпущены и распространены брошюры «Биография Пушкина», «Наследие Пушкина», «Памятник Пушкину»... портреты и открытки... газеты...». А что у нас сегодня происходит в так называемые Пушкинские дни? Не знаю. Говорят, где-то кто-то что-то делает, но чтобы увидеть своими глазами - не получается...
«Пушкинские дни», казалось бы, к церкви отношения не имеют по определению. Однако и здесь - и в подготовке, и в проведении - заметен соборный подход Елевферия: всякое дело совершается в структурах. С привлечением самых широких кругов энтузиастов, которые, однако, тут же включаются в структуры и работают по заранее предусмотренному плану. Характерно и привлечение литовцев: всякое русское дело в Литве не спрятано от чужих глаз, открыто и требует литовской помощи. Обращения к правительству - из того же ряда, что и обращения к интеллигенции.
Здание русской гимназии в Каунасе
И в том же 1937 г. закрылась единственная в Литве русская гимназия, которую в 1920 г. создали, кооперировав частные средства, несколько обществ. Не хватило средств. Попросили у Министерства просвещения - там обещали помочь. И вдруг - «помогли», правда, оставили преподавание русского языка - для желающих. (см. ГЛПЕ, 1937, №3-4)
«Таутининки» (tautininkai, в переводе с литовского - националисты) правили тогда в Литве. В декабре 1926 г. их вождь А.Сметона совершил военный переворот, ликвидировав угрозу коммунистического переворота, и продержался на диктатуре до середины июня 1940 года. (впрочем, межвоенный период почти повсюду в Европе правили диктаторы - знак времени).
Священник, протоиерей В. Недвецкий с детьми из православных семей возле Благовещенского собора, 1935-36 год.
А.Сметона непримиримый враг Российской империи и смутьян, за что дважды исключался из Петербургского университета (но потом восстанавливали). Из европейских диктаторов почитал Муссолини. Но в 1927 г. вдруг посетил почти все православные приходы Литвы - подходил под благословения, прикладывался к кресту, выслушивал жалобы. В Кибартах, правда, не удержался - напомнил «империалистам» о случае 1893 года «в местечке Кражяй, когда казаки ворвались в костёл, нагайками выгнали прихожан, а некоторых сослали в Сибирь». Соврал, конечно: все арестованные (оказавшие сопротивление при закрытии монастыря бенедиктинок) были помилованы, пострадал только губернатор Клингенберг - уволен «за усердие не по разуму». Тем не менее, вскоре, как пишет Г.П. Шлевис, «случилось чудо»: в конце 1928 г. появился президентский указ о возвращении местной православной общине конфискованной церкви. А в Семелишки Сметона ездил и позже - подружился с о.Иоанном Гандуриным, бывшим генерал-лейтенантом, рукоположенным в 1928 г. Ковёр ему подарил - до сих пор тот ковёр на солее Никольской церкви, как «дар президента Литовской Республики». В посёлке Евье (ныне Вевис) прихожане сами восстановили разрушенный снарядами храм - уже в феврале 1923 г. его освятил владыка Елевферий. Удалось отстоять в собственности прихода (нашли старинную дарственную от князя Богдана Огинского) земельные угодья, строения и озеро (потом всё забрала советская власть). В Вевисе А.Сметона отстоял молебен 6 сентября 1927 г.
В Кронях (Круонис), правда, ничего отстоять не удалось - католики оказались сильнее. Но тогда православные построили новый храм - его в октябре 1927 г. освятил владыка Елевферий. Весь межвоенный период Кронский приход с 1209 г. прихожанами оставался одним из крупнейших в Литве. И по сей день, как пишет литовский историк Г.П.Шлевис, в приходе сохранился «Список добровольных пожертвований на сооружение молитвенного дома в Кронях». В этих амбарных книгах - и 1 лит от «рабы Божьей Натальи», и 317, 50 литов из американского города Бостона, и... 56 кубометров леса от литовского правительства. А самой большой православной стройкой в межвоенной Литве явился воздвигнутый в Каунасе в 1935 г. рядом с Воскресенской церковью храм в честь Благовещения Пресвятыя Богородицы, ставший, наконец, новым кафедральным собором. Кажется, единственный собор, построенный Русской Православной Церковью в межвоенное время.
«Воскресенская кладбищенская церковь, вмещающая не более 200 человек, не могла удовлетворить элементарной потребности - иметь место молитвы для трёхтысячного прихода. Но православные бедны и немногочисленны... Только с приходом к власти литовского национального правительства, являющегося истинным продолжателем традиции Великого Витовта, мечта православных получила надежду на осуществление. В 1930 г, по ходатайству высокопреосвященного митрополита Елевферия, кабинет министров ассигновал 75 тысяч литов на расширение Воскресенской церкви. Впоследствии эта сумма была увеличена до 85 тысяч литов» (ГЛПЕ, 1935, № 7-9)
Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в Каунасе
Два года большая специальная комиссия из прихожан и духовенства обсуждало проекты расширения Воскресенской церкви и, наконец, пришла к выводу, что необходим принципиально новый собор. Его торжественную закладку Владыка совершил 21 сентября 1932 г. Как всегда, обратились с призывом за помощью к самой широкой общественности в Литве и за рубежом, так что удалось собрать столько же, сколько выделило правительство. Три года «несмотря на чрезвычайные финансовые и технические затруднения, шли работы...при помощи Божией, при необычайной энергии комиссии и в первую очередь ея председателя В.И Энглера». Стройку рассчитывали на 10 лет! Однако 22 сентября 1935 г. «в сослужении 29 священнослужителей и одного архидиакона» владыка освятил новосозданный храм! В него незамедлительно была перенесена чудотворная икона Сурдегской Божьей Матери, которая в 1915 г. была эвакуирована в Донской монастырь, но затем тайно доставлена обратно в Литву (а вторая чудотворная икона Богородицы - Виленская - так и пропала из Донского монастыря).
Годом раньше (видимо, повлияло строительство собора) католический епископ П.Бучис начал в Каунасском военном костеле (бывшем православном Петропавловском соборе) богослужения по греко-католическому обряду. В ответ православное духовенство организовало чтения по истории края и его православной церкви. В результате службы Бучиса, вначале вызвавшие интерес у интеллигенции, не одобрявшей промосковскую ориентацию Елевферия, быстро сошли на нет. Не имели успеха и старания специальной папской миссии «оказания помощи русским в духовных делах». Людей, потерявших всё своё добро, живших в землянках, уговаривали переменить веру, чтобы «получить равные с католиками права», но православные (за исключением двух-трёх человек у Ужпаляй), на такие посулы не соблазнились.
Эта атака католичества (в отличие от атаки на собственность) была отбита сравнительно легко. Но за кажущейся лёгкостью проступает опять-таки структурность: чтобы организовать публичные чтения по истории, необходимо было задействовать достаточно широкую сеть пропагандистов, умеющих общаться и убеждать, а также обеспечить им слушателей и места встречи с аудиторией. Что ещё раз свидетельствует о том, что структуры святителя Елевферия не были расписаны только на бумаге. Но размещались и работали в той среде. В которой и призвана работать церковь, - в народе...
Эту работу очень хорошо отражает Р.Лаукайтите, приводя в конце своей монографии хронологию и статистику истории РПЦ в Литве ХХ века. Тут и борьба за храмы и за отнятую собственность, и возобновление запустевших и заброшенных после разгрома приходов, и строительство и освящение новопостроенных храмов (ещё в 1940 г. освящена новопостроенная церковь в Колайняй!), и подготовка церковных кадров (пастырские курсы 1930-1932 гг., организация самостоятельной подготовки церковнослужителей), и сберкасса для духовенства, и различные культурно-просветительные и благотворительные общества... И тем не менее, Р. Лаукайтите оценивает всю эту деятельность весьма критически, всякий раз отмечая её ничтожные результаты в условиях неуклонного упадка и распада.
И всё же вспомним судьбу русских диаспор в Праге, в Белграде - уж как там благоприятствовали, а где те общины? А что осталось в Харбине, куда ушла вся армия после гибели Колчака? В утешение же можно сказать следующее. Вглядитесь в то межвоенное время и скажите: какая из сил, действовавших тогда на разломе Запад-Восток, победила и какое государство уцелело? Сметоновская Литва? Польша Пилсудского? Германия Гитлера? Россия Сталина? Так ведь не было уже тогда России. Был «союз» вокруг «Российской федерации», а «федерация» в переводе с латыни означает опять же «союз». До следующей «катастройки». Недаром ещё в 1922 г. Россию разделили на «Союз республик» - по образцу распавшейся после войны лоскутной Австро-Венгрии.
Виленский Свято-Духов монастырь
Форс-мажор
До 1915 года викарный епископ Ковны имел резиденцию в Успенском монастыре в Пажайслисе (где поныне покоится прах композитора А.Ф.Львова, автора Российского имперского гимна «Боже, царя храни»). В 1923 г. Елевферию пришлось поселиться в скромном приходском домике при кладбище. Но в 1926 г. владыка освятил заброшенную в годы войны церковь Св. Александра Невского в имении помещика К.Чижикова, который к тому, же подарил церкви 40 га леса. Местность так понравилась владыке, что вскоре он перенёс сюда свою резиденцию. А в 1936 г., когда праздновалось 25-летия его служения на ковенской кафедре, дал благословение учреждение здесь монастыря на имя св. Александра Невского. Однако вскоре очутился совсем в другом монастыре - виленском Свято-Духовом. Вместе с А.Сметоной. Президент Литвы А.Сметона, надо сказать, тоже не ожидал такого поворота событий. Ведь в марте 1938 г. его правительство восстановило дипломатические отношения с Польшей и подписало договор, по которому на все времена отказывалось от претензий на «Вильнюс и Вильнюсский край». Однако в сентябре 1939 г. в результате нападения Гитлеровской Германии 16 сентября перестала существовать «2-я Польская республика» - значительную часть её территории заняли германские войска, а восточную - до «линии Керзона», - с 17 сентября 1939 г. - советские. Через три недели 10 октября Советский Союз на основе договора с Литовской Республикой передал ей «Вильнюсский край и город Вильнюс».
В воскресенье 16 октября митрополит Елевферий совершил «торжественное богослужение в Каунасском Благовещенском соборе по случаю возвращения г. Вильны» Тут, в этой цитате, примечательно, что Ковна уже называется по-литовски, но Вильна - ещё по-русски. А 2 ноября сам прибыл в Вильну. Это событие «Голос Литовской православной епархии» озаглавил как «торжество канонической истины». А в архипастырском послании высокопреосвященнейшего митрополита Елевферия «возлюбленным чадам Литовской и Виленской епархии, по случаю возвращения г. Вильны» появились такие слова: «Христос сказал о нас свою волю». «По возвращении в Вильнюс митрополит Елевферий сразу же принялся проводить прямолинейно промосковскую политику. Первым распоряжением Литовского православного епископского совета (ЛПЕС) была упразднена старая администрация - Вильнюсская духовная консистория. Духовные лица, желающие вернуться под юрисдикцию Московской патриархии, обязаны были подать митрополиту письменные прошения, указывая причины своего отпадения от канонического подчинения, и принести покаяние.
Митрополит Елевферий не признавал автокефалию Польской Православной Церкви канонической (за что в своё время провёл несколько месяцев в монастырском заточении) и, посещая вильнюсские храмы, окроплял их святой водой, показывая тем самым, что они лишились Божьей милости. Такая попытка «очистить» храмы вызвала протесты у местного православного духовенства и верующих.
Возникшая волна недовольства ещё больше дестабилизировала положение Православной церкви в Вильнюсском крае. Архимандрит Свято-Духова монастыря Филипп Морозов опубликовал открытое письмо митрополиту, где, помимо прочего, обвинил его и ЛПЕС в «узурпации власти» (дело в том, что в ЛПЕС не было представителей вильнюсского духовенства) и заявил, что выходит из-под его юрисдикции. Его примеру последовал и архиепископ Феодосий, которого удалось уговорить оказаться от епископства, признать верховенство митрополита Елевферия и Московской патриархии. 10 января 1940 г. он, как позднее писал сам, «ради мира в Церкви, будучи в физической и духовной усталости» направил митрополиту Сергию письмо, в котором отказался от епископства и попросил принять его под юрисдикцию московской патриархии. Однако вскоре возникшая в Вильнюсе оппозиция митрополиту Елевферию заставила Феодосия вернуться в водовороты церковной политики.
Весной 1940 г. он официально сообщил властям Литвы, что вышел из-под юрисдикции митрополита Елевферия и образовал Временный совет епископии, а 22 мая направил письмо Константинопольскому патриарху, извещая, что считает себя архиепископом Вильнюсской области, и попросил принять его под каноническую юрисдикцию Константинополя. Делая этот шаг, Феодосий рассчитывал на благосклонность литовского правительства, ибо, как сам писал премьер-министру, расценивал свои действия «как первый шаг к независимости православных не только Вильнюсской области, но и всей исторической Православной церкви Литвы». Его позиция действительно встретила одобрение среди членов правительства и в общественности. Поддержать его предлагал министр внутренних дел Казис Скучас. Историк Аугустинас Янулайтис также призывал позаботиться о том, чтобы изрядно выросшая церковная организация православных не повредила государству. «Православная церковь в Литве, - писал он, - должна быть одна, автокефальная, подчинённая Константинополю».
Неизвестно, как пошли бы дальше дела с автокефалией Православной церкви Литвы, если бы не изменение власти в Литве. Как выяснилось в 1940 г., Господь в 1939 г. сказал не всё. Ибо в июне к власти в Литве пришло правительство Ю. Палецкиса, которое в июле приняло декларацию о вхождении Литвы в состав СССР, а в августе митрополит Елевферий уже лицом к лицу встретился с Советской властью. Но за рубеж Владимира Крестителя ещё никто из западных гостей надолго не заходил. Тут всякий раз случается что-то, что ломает силу самых сильных. Недаром в гербе Ковенской губернии стоял памятник, воздвигнутый в память о крахе переправы Наполеона через Неман. И значился девиз - из манифеста Александра Благословенного: «На начинающего - Бог».
Сегодня литовские политики и историки называют русское пребывание на этом рубеже как «оккупацию». Они не сами это придумали: ещё в германском меморандуме 22 июня 1941 г. основной причиной объявления войны называлась «оккупация и большевизация стран Прибалтики». Сегодня этот гитлеровский термин узаконен и в постановлениях конгресса США, и в документах Евросоюза, куда Литва вступила тут же после выхода из союза советского, и в законах нынешней Литовской республики...
Впрочем, эти размышления к теме Елевферия уже не относятся. Ибо его ещё в декабре 1940 г. подстерёг другой форс-мажорный фактор - менингит и смерть 31 декабря, и упокоился в архиерейской усыпальнице в храме Свято-Духова монастыря в Вильнюсе.
Галина СВИРОБОВИЧ
CARAMOR.LT
