Вплоть до сегодняшнего дня не стихают споры вокруг так называемых «Екатеринбургских останков». И хотя многие вопросы по этой теме давно уже выяснены и многократно проверены, некоторые исследователи пытаются вновь поднять таковые «на щит исторической истины».
И, конечно же, одним из ключевых вопросов по данной теме является подлинность «Записки Я.М. Юровского», авторство которой некоторые публицисты пытаются приписать «красному профессору» М.Н. Покровскому. На сей счёт написано немало всевозможных статей. Из числа последних работ выделяется большая публикация Андрея Анатольевича Мановцева «О доверии к "Записке Юровского" не может быть и речи».
Лично я занимаюсь темой убийства Царской Семьи и сопряженными с ней вопросами скоро вот уже как четверть века. За эти годы мною был собран огромный материал, заведена картотека на 2603 человека, которые в той или иной степени имели отношение к Царской Семье в 1917-1918 гг., написано 12 книг по «царской» тематике. И, соответственно, на многие вопросы, которые неискушенному читателю и даже отдельным публицистам представляются неразрешимыми и спорными, мне давным-давно известен ответ, научно обоснованный и документально подтвержденный.
В частности, это касается и проблемы авторства «Записки Я.М. Юровского». В свое время я много общался с покойным д.и.н. Ю.А. Бурановым и потому прекрасно осведомлен обо всех аргументах в пользу того, что этот исторический документ якобы подложный. И именно поэтому я счёл возможным вмешаться в дискуссию, проводимую на страницах интернет-портала «Православие.Ru», и написать пространный ответ на вышеозначенную публикацию А.А. Мановцева.
Замечу также, что Андрей Анатольевич в своей статье 5 раз процитировал подготовленную мною к печати книгу «"Исповедь" цареубийц. Подлинная история великой трагедии» (М., ООО «Издательский дом "Вече"», 2008), умудрившись ни разу не упомянуть меня, как её автора-составителя. И если к подобным вещам я отношусь спокойно, то выпады А.А. Мановцева в адрес уважаемых экспертов, таких, как Людмила Анатольевна Лыкова, которую Мановцев называет «сподвижницей В.Н. Соловьева», не делают ему чести.
Ну, а теперь, чтобы не быть голословным, я выставлю контраргументы по всем позициям, означенным А.А. Мановцевым, согласно их очередности.
«Записка Я.М. Юровского»
как подлинный исторический документ
Записка коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле царской семьи и о попытках спрятать трупы (с пометами, сделанными М.Н. Покровским)
По данному вопросу сразу же следует оговориться в той его части, что эта самая «Записка Я.М. Юровского» ‒ никакой не фальсификат, а подлинный исторический документ.
Причем документ, записанный, с большой долей вероятности, непосредственно по распоряжению В.И. Ульянова (Ленина) Заместителем Наркома Просвещения Р.С.Ф.С.Р. М.Н. Покровским со слов бывшего коменданта Дома Особого Назначения Я.М. Юровского.
А еще надо помнить о том, что коммунист Я.М. Юровский и ему подобные большевики-ленинцы (какими бы плохими людьми они ни были на самом деле) вряд ли бы стали столь откровенно врать, когда дело касалось их исторической роли в важнейших событиях в ходе становления Советской власти.
Однако все по порядку.
Так называемых «Записок Я.М. Юровского» существует несколько экземпляров, которые находятся в различных архивных и некоторых других государственных учреждениях. Перечислим их с сохранением тех наименований, которые были им присвоены при постановке на учет как документов архивного хранения:
1). «Записка коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле царской семьи и попытках спрятать трупы (с пометами, сделанными М.Н. Покровским)» (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 2. Д. 27. Л. 31-34 Подлинник. Машинопись).
Исправления в тексте сделаны Я.М. Юровским и М.Н. Покровским. В конце машинописного текста ‒ помета карандашом М.Н Покровского, указывающая место захоронения семьи Николая II и лиц из его окружения:
«Коптяки [находятся] в 18 в[ерстах] от Екатеринбурга. К северо-западу линия ж[елезной] д[ороги] проходит на 9-й версте, между Коптяками и Верх-Исетским заводом. От места пересечения [с] жел[езной] дор[огой] погребены [трупы] саж[енях] в 100 ближе к В[ерхне]-Исетскому заводу».
2). «Записка коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле царской семьи и попытках спрятать трупы» (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 2. Д. 27. Л. 35-38 Копия без помет. Машинопись.)
3). «Запись воспоминаний коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле Романовых, сделанная М.Н. Покровским» (РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 9. Л. 1-6 (с об.) Подлинник. Автограф)
4). Запись воспоминаний коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле Романовых, сделанная М.Н. Покровским (РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 9. Л. 7-12 . Копия. Машинопись.)
Копия сделана в ЦПА Института Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС.
5). «Записка коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле царской семьи и попытках спрятать трупы» (РГАСПИ. Ф.588, Оп. 3с. Д. 11. Л. 1-7 Заверенная копия. Машинопись).
Заверительная надпись сделана 22.01.1958 г. рукой А.Я. Юровского, сына Я.М. Юровского. Помета:
«Копия верна А. Юровский. 22 января 1958 г. Этот материал передан Я.М. Юровским в 1920 году М.Н. Покровскому, историку. А. Юровский».
6). «Записка коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского о расстреле царской семьи и попытках спрятать трупы» (ЦДООСО. Ф. 221. Оп. 2. Д. 497. Л. 9-15 Копия заверенной копии. Машинопись.)
Помимо этого, в 1958-м году заверенные копии этих записок были переданы сыном Я.М. Юровского Александром Яковлевичем Юровским в Центральный Музей Революции СССР и в Архивный стол КГБ СССР. Причем обе эти копии имели помету, выполненную рукой А.Я. Юровского:
«Копия документа, переданного моим отцом Яковом Михайловичем Юровским в 1920 году историку Покровскому М.Н.».
Наряду с «Записками Я.М. Юровского» имеются также записанные с его слов воспоминания за апрель-май 1922 года и 1 февраля 1934 года, также находящиеся на хранении в государственных архивах.
А именно:
7). Воспоминания коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского «Последний царь нашёл свое место» (Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 280. Л. 2-22. Подлинник. Машинопись)
На документе имеются пометы, сделанные рукой Я.М. Юровского. Со слов Я.М. Юровского, эти воспоминания были написаны в Москве его давним товарищем, бывшим Уральским Областным Комиссаром Финансов Ф.Ф. Сыромолотовым.
8). Воспоминания коменданта дома Ипатьева Я.М. Юровского «Последний царь нашёл свое место» (Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 280. Фотокопия).
9). Стенографическая запись «Совещания Старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале» (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 150. Л. 68-86 Подлинник).
10). Стенограмма совещания старых большевиков о пребывании Романовых на Урале с правкой Я.М. Юровского (Машинопись. ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 150. Л. 35-67 Подлинник)
В оригинале документ называется «Совещание Старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале».
11). Отредактированный вариант Стенограммы «Совещания Старых большевиков о пребывании Романовых на Урале» за подписью Я.М. Юровского (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 150. Л. 1-34. Подлинник. Машинопись).
12). Стенограмма совещания старых большевиков о пребывании Романовых на Урале с правкой Я.М. Юровского (Фотокопия. РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 10. Л. 1-29)
А теперь попробуем разобраться с той самой «Запиской Я.М. Юровского», о подложности которой идут разговоры столь длительное время.
Ну, во-первых, кто сказал, что она датирована 1920-м годом? Большинство исследователей уверовало в этот год только лишь по пометам А.Я. Юровского. А меж тем момент ее написания относится к 1919 году, то есть к тому времени, когда Я.М. Юровский находился на чекистской работе в Москве.
Прямым доказательством этому является заголовок дела, ранее хранящегося в Центральном Государственном Архиве Октябрьской Революции (ЦГАОР, ныне ГА РФ).
Так вот, дело это именовалось как «ВЦИК. Дело о семье б.[ывшего] царя Николая Второго. 1918-1919» (Ф. 601. Оп. 2. Д. 27).
Хотелось бы также пояснить, что в этом деле были собраны самые разнообразные документы, начинавшиеся телеграммой «Сводного Гвардейского Отряда Особого Назначения по охране быв. царя и его семьи», уведомлявшей ВЦИК «...о снятии погон с бывшего царя», и заканчивающиеся двумя плохо отпечатанными машинописными копиями той самой «Записки Я.М. Юровского» без названия и пометой на одной из них координат местонахождения той самой тайной могилы.
Теперь поговорим о том, что А.А. Мановцеву представляется противоречивым.
Официальное признание остается в силе!
Говоря о вырытой яме, Мановцев пишет: «С помощью нехитрой арифметики читатель сразу же получает удивительный результат: яма, о которой говорит Юровский, была выкопана всего за полчаса! Понятно, что это невозможно, и, таким образом, при первом же знакомстве с тем, что относится к захоронению в Поросенковом логу, мы сталкиваемся с ложью, довольно несуразной».
Ответим на это, что яма вполне могла быть вырыта за полчаса, так как в данном случае на Коптяковской дороге был раскопан не материковый слой, а полуболотная жижа с суглинком, с протекающим подземным ручьем, и обильно смоченная многодневными дождями, имевшими место в июле 1918 года.
Геннадий Петрович Васильев, геолог, участвовавший в раскопках 1979 г., выступая 27 ноября 2017 года в Сретенском монастыре на Научной конференции по исследованию «Екатеринбургских останков», пояснил:
«Поросёнков лог - это естественный рельеф местности, понижающийся к болоту. В 1979-м году, когда мы раскапывали, мы стояли по щиколотку в воде. Это был май месяц. Только-только сошёл снег, и глинистая почва, суглинок, была насыщена водой. На следующий год, когда мы возвращали черепа на место захоронения, мы копали в сухом тяжёлом грунте. Болота там никакого не было, почва просто насыщалась водой ‒ там суглинок, ни капли торфа. О торфяной мумификации говорить не приходится. Жировоск там присутствовал на скелете Боткина. <...>
Никакого болота там нет. Это суглинок с мелкой фракцией гранита или ещё чего-то. Этот суглинок расплывается, если насыщается водой.
Вот говорят: куда девалась земля после рытья могилы? Масса девяти человек, которые были захоронены, составляет примерно 650-700 килограмм. Переводим в объём: это 0,6-0,7 кубометра. Вытесненный грунт составляет 0,7 кубометра, и плюс ещё дифракция грунта при его разрушении, т.е. объем надо увеличить вдвое. Раскидать землю (допустим, два кубометра) для могильщика - это минут 10.
Опять же говорят, как можно выкопать яму в 2 кубометра грунта? У нас на Урале профессиональные могильщики копают одну могилу за 2 часа. Вопрос снимается».
Остается добавить, что никаких серьёзных противоречий в «Записке Я.М. Юровского» нет. И если Я.М. Юровский называет старшего повара И.М. Харитонова «Тихомировым», то в этом нет ничего удивительного, так как к моменту его рассказа, как говорится, утекло немало воды, богато насыщенной событиями гражданской войны.
Авторство Юровского, не Покровского
А.А. Мановцев утверждает, что настоящим автором «Записки Я.М. Юровского» является академик М.Н. Покровский. Обосновывает Андрей Анатольевич свою точку зрения, во-первых, тем, что один из вариантов «Записки» написан почерком именно М.Н. Покровского. А во-вторых, тем, что, по его мнению, Я.М. Юровский всего лишь «дисциплинированно» повторяет то, что Покровский за него насочинял. В частности, несущественное, но заведомо ложное утверждение о том, что именно Юровский единолично привел Царскую Семью с верхнего этажа в нижнюю комнату.
Я.М. Юровский
Во-первых, как справедливо цитирует А.А. Мановцев своих критиков, «принадлежность почерка Покровскому в рукописном варианте "Записки" еще не доказывает его авторства». Действительно, что странного в такой ситуации: встретились Я.М. Юровский и М.Н. Покровский; малограмотный Юровский, для которого сущим мучением было что-либо писать, рассказал Покровскому про обстоятельства расстрела Царской Семьи; Покровский всё это записал своей рукой. В чем здесь противоречие? Ведь именно так работают журналисты, которые приезжают к известным людям и записывают их рассказы. Это сейчас, в эпоху диктофонов, не нужно ничего стенографировать, но тогда это был единственный способ сохранить все детали важнейшей беседы. Есть ли противоречие в том, что красный профессор лично записывает рассказ малограмотного собеседника? По всей видимости, нет, поскольку Юровский к тому моменту был уже достаточно влиятельным и известным чекистом.
А теперь поговорим о том, как создавалась «Записка».
Прибыв из Екатеринбурга в Москву в августе 1919 года, Я.М. Юровский по факту привезённых им ценностей встречался со своим старым уральским знакомым - Н.Н. Крестинским, занимавшим в то время пост Наркома Финансов Р.С.Ф.С.Р.
Безусловно, не без участия Н.Н. Крестинского и Я.М. Свердлова, Я.М. Юровский впервые знакомится с В.И. Ульяновым (Лениным), который советует ему воссоздать письменно цепь событий, связанных с «Романовской эпопеей». Это поручение он выполнит в 1922-м году, в воспоминаниях «Последний царь нашёл своё место», написанных с его слов Ф.Ф. Сыромолотовым.
А так как сам Я.М. Юровский был весьма малограмотным человеком с незаконченным низшим образованием, то он имел так называемый «слабо выработанный» почерк. Поэтому, собственно, большинство его документов написано либо другими лицами, либо отпечатано на пишущей машинке. Поэтому для того, чтобы рассказать об этих событиях, Н.Н. Крестинский через Управляющего делами Совнаркома Р.С.Ф.С.Р. связывается с М.Н. Покровским, который и назначает Я.М. Юровскому встречу в Наркомпросе.
Заметим, что в своём рассказе (который, скорее всего, поначалу стенографировался) Юровский отводит себе главную роль: «комендант велел...», «комендант сказал...» и т.д. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он преувеличивает свою особую роль в этом деле, поведав о том, что «лично свёл их (Романовых - Ю.Ж.) по лестнице в нижнюю комнату». Разумеется, он не один сводил их по лестнице, а в присутствии Г.П. Никулина, П.С. Медведева, М.А. Медведева (Кудрина), П.З. Ермакова и двух латышей.
Преувеличивает он также и в том, что «Ник.[олай] был убит самим ком[ендант]-ом наповал. На сегодняшний день доподлинно известно, что первые выстрелы в Государя Императора Николая II были произведены чекистом М.А. Медведевым (Кудриным).
После расшифровки рассказа Я.М. Юровского М.Н. Покровский, видимо, сделал лёгкую литературную правку рассказа, никоим образом не изменяя его и не добавляя в него что-либо от себя, сохраняя при этом также очередность повествования рассказчика. Да и зачем М.Н. Покровскому, собственно говоря, было что-то менять? Ведь в его руках тогда находился один из важнейших документов по истории Октябрьского переворота!
После того, как литературная правка была закончена, по просьбе М.Н. Покровского этот документ был отпечатан в нескольких экземплярах под копирку, а одна из копий передана Я.М. Юровскому для сверки.
В середине лета 1919 года Я.М. Юровский командируется на Урал, где возглавляет Екатеринбургскую Губернскую ЧК, должность председателя которой совмещает с должностью Заведующего Губсобесом.
21 сентября 1920 г. СНК Р.С.Ф.С.Р. принял постановление «Об учреждении комиссии для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и истории РКП /б/» (сокращенно «Истпарт»). Повседневное руководство работой Истпарта осуществлял Президиум под председательством М. С. Ольминского, его заместителя М.Н. Покровского и секретаря В.В. Адоратского.
В конце 1920 года Я.М. Юровский возвращается в Москву и передает М.Н. Покровскому текст собственного рассказа, записанный с его слов, как бы подтвердив тем самым, что всё в нем соответствует действительности.
После расстрела мародерство было,
П.С. Медведева рвало в проходной комнате,
а Ф.П. Проскуряков находился под домашним арестом
А.А. Мановцев утверждает, что, вопреки показаниям Юровского, после расстрела Царской Семьи никакого мародерства по отношению к убитым не было.
Помощник начальника наружного караула ДОН П.С. Медведев. 1914 г.
В качестве своего главного аргумента он ссылается на материалы «Предварительного следствия», согласно которому лица, проходившие «по белогвардейскому следствию и которые давали показания по горячим следам, обвинённые как участники убийства Царской Семьи, ни о каком мародёрстве свидетельств не оставили».
А ссылается Мановцев исключительно на показания арестованных в ходе следствия разводящего П.С. Медведева и караульного Ф.П. Проскурякова, показывая тем самым свою некомпетентность и незнание всей полноты сохранившихся исторических свидетельств.
Начнем с того, что П.С. Медведев мародерства мог просто не видеть, так как картина убийства вызвала у него рвотный рефлекс.
Вспоминает М.А. Медведев (Кудрин):
«Красноармейцы выносят останки императора во двор. Я иду за ними. В
проходной комнате вижу Павла Медведева - он смертельно бледен и его
рвёт, спрашиваю, не ранен ли он, но Павел молчит и машет рукой».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 12. Л. 32.)
Из вышесказанного легко убедиться в том, что П.С. Медведеву было в тот момент просто не до присмотра за действиями своих подчинённых...
Что же касается показаний караульного наружной охраны ДОН Ф.П. Проскурякова, то Проскуряков вместе со своим приятелем, караульным Е.А. Столовым, находился в это время... под арестом в помещении бани, расположенной во дворе дома Попова. И, естественно, видеть ничего не мог.
Караульный наружной охраны ДОН Ф.П. Проскуряков. 1920-е гг. «Напились мы со Столовым денатурату и под вечер пришли домой, так как нам предстояло дежурить от 5 часов. Медведев увидел, что мы пьяны, и посадил нас под арест в баню, находившуюся во дворе дома Попова. Мы там и уснули. Спали мы до 3 часов ночи.
В 3 часа ночи к нам пришел Медведев, разбудил нас и сказал нам: "Вставайте, пойдемте". Мы спросили: "Куда?" Он ответил: "Зовут, идите". Я потому Вам говорю, что это было в 3 часа, что у Столова при себе были часы, и он тогда посмотрел на них. Было именно 3 часа».
Теперь о мародёрстве, которого якобы не было, для чего снова предоставим слово бывшему Помощнику Коменданта ДОН Г.П. Никулину:
«...Ермаков, понимаете, портсигар в карман положил.
Медведев М.М.:
- А зачем?
Никулин Г.П.:
- Зачем? Понадобился ему этот портсигар Николая.
Медведев М.М.:
- Ах, Николая!
Никулин Г.П.:
- Яков Михайлович ему говорит: ‟Положи, а то сейчас расстреляю"».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 13. Л. 58.)
А теперь вновь предоставим слово М.А. Медведеву (Кудрину):
«Замечаю, что в комнате во время укладки красноармейцы снимают с
трупов кольца, брошки и прячут их в карманы. После того, как все
уложены в кузов, советую Юровскому обыскать носильщиков.
-
Сделаем проще, - говорит он и приказывает всем подняться на второй
этаж к комендантской комнате. Выстраивает красноармейцев и говорит:
- Предлагаю выложить на стол из карманов все драгоценности, снятые с
Романовых. На размышление - полминуты. Затем обыщу каждого, у кого
найду - расстрел на месте! Мародерства я не допущу. Поняли все?
- Да мы просто так - взяли на память о событии, - смущенно шумят красноармейцы, - чтобы не пропало.
На столе в минуту вырастает горка золотых вещей: бриллиантовые
брошки, жемчужные ожерелья, обручальные кольца, алмазные булавки,
золотые карманные часы Николая II и доктора Боткина и другие
предметы».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 12. Л. 52, 53.)
Думается, что на основании вышесказанного можно сделать вполне определенный вывод: мародерство было, и это неоспоримый факт. П.С. Медведев же, скорее всего, об этом знал, но промолчал об этом факте из чувства самосохранения, чтобы не усугублять этим свою вину. Что же касается Ф.П. Проскурякова, то он не был свидетелем этого случая, а посему, если и знал с чьих-то слов, то тоже предпочел молчать.
Действительно ненадежный Ермаков
В этом разделе своей статьи А.А. Мановцев возмущается отрицательным отношением Коменданта ДОН Я.М. Юровского к военному комиссару 4-го Района Красной Гвардии г. Екатеринбурга П.З. Ермакову. Что, дескать, он один виноват во всех накладках, происходивших после совершения казни Романовых: машина для вывоза трупов казненных пришла не вовремя, место для сокрытия было не приготовлено и др. А в конце делает и вовсе непредсказуемый вывод о том, что всё это «документ, сфабрикованный М.Н. Покровским».
Давайте разберем каждый из этих пунктов.
Ермаков опаздывал
А.А. Мановцев утверждает, что после того, как прибыл автомобиль (хотя и с большим опозданием), Я.М. Юровский пошел будить Царскую Семью. И что якобы «...никто из непосредственных участников (кроме Юровского) этого факта не подтверждает».
Позволим себе с этим не согласиться, но для начала постараемся разобраться со временем прибытия грузовика. Действительно, грузовик марки «Fiat 15 Ter» прибыл в ДОН с опозданием, так как все это время ожидался ответ из Москвы на ранее поданную телеграмму в 17 час. 50 мин. от 16 июля 1918 года:
МОСКВА, КРЕМЛЬ, СВЕРДЛОВУ, КОПИЯ ЛЕНИНУ.
ИЗ ЕКАТЕРИНБУРГА ПО ПРЯМОМУ ПРОВОДУ ПЕРЕДАЮТ СЛЕДУЮЩЕЕ: «СООБЩИТЕ [В] МОСКВУ, ЧТО УСТАНОВЛЕННОГО С ФИЛИППОВЫМ (имеется в виде Ф.И. Голощёкин, имевший партийную кличку «Филипп» ‒ Ю.Ж.) СУДА ПО ВОЕННЫМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ НЕ ТЕРПИТ ОТЛАГАТЕЛЬСТВА, ЖДАТЬ НЕ МОЖЕМ. ЕСЛИ ВАШИ МНЕНИЯ ПРОТИВОПОЛОЖНЫ, СЕЙЧАС ЖЕ ВНЕ ВСЯКОЙ ОЧЕРЕДИ СООБЩИТЕ.
ГОЛОЩЁКИН, САФАРОВ».
СНЕСИТЕСЬ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ САМИ С ЕКАТЕРИНБУРГОМ.
ЗИНОВЬЕВ.
(ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 2. Д. 653. Л. 12. Телеграфный бланк)
Однако следует помнить, что прямая связь Екатеринбурга с Москвой была нарушена на пермском участке, посему эта телеграмма шла, так сказать, кружным путем через Петроград, где была получена в 21 час. 22 мин. Не следует также забывать, что разница во времени между Екатеринбургом и Москвой составляет 2 астрономических часа, а значит, по уральскому времени она была получена в Петрограде только в 23 часа 22 мин. Пока она была переправлена из Петрограда в Москву и доставлена в Кремль, прошло, вероятнее всего, не менее часа. Ответная телеграмма (на условном языке) была отправлена с центрального телеграфа Москвы, вероятнее всего, также не менее чем через час, учитывая, что отправлявший её по поручению В.И. Ульянова (Ленина) А.Ф. Акимов, несший службу у его кабинета, добирался до почтамта пешком. А значит, в это время в Екатеринбурге был уже приблизительно 1 час. 30 мин. ночи. И если допустить, что телеграмма из Москвы пришла на 10-15 минут раньше, то, с учётом поездки на автомобиле от здания Екатеринбургской Почтово-Телеграфной Конторы (телеграфа), как раз и получается это время, совпадающее с половиной второго ночи.
А это значит, что Я.М. Юровский был абсолютно прав.
Хотелось бы также подчеркнуть, что в своем желании опровергнуть действительность А.А. Мановцев делает ни на чем не основанные заявления.
Так, выше уже говорилось о том, что никто, кроме самого Я.М. Юровского, не подтверждал того, что он якобы разбудил Царскую Семью.
В первую очередь, хотелось бы сказать, что Я.М. Юровский действительно не будил Царскую Семью, а лишь обеспокоил своим ночным визитом доктора Е.С. Боткина, которого и попросил разбудить Августейших узников.
А во-вторых, А.А. Мановцев снова не прав, так как на этот счёт существуют воспоминания за разные годы не только самого Я.М. Юровского, но и Г.П. Никулина, М.А. Медведева (Кудрина), А.Г. Кабанова, а также В.Н. Нетребина.
Из воспоминаний Г.П. Никулина:
«Значит, это было примерно так часиков в 11 вечера (Г.П. Никулин путает время за давностью прошедших лет. - Ю.Ж.),
когда мы... Юровский, значит, пошел к Боткину, побудил его, они легли в
одиннадцать, может быть, в начале двенадцатого. Спать они ложились,
конечно, рано. Побудил [он] его и сказал ему, что вот так и так. Мы
будем, конечно, обороняться. (Я.М. Юровский объяснил Е.С. Боткину, что
ночью ожидается нападение на дом, для чего им всем в целях их же
безопасности надлежит спуститься на нижний этаж. - Ю.Ж.) Будьте любезны сообщить семье, чтобы они, значит, спустились».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 13. Л. 17.)
Из воспоминаний М.А. Медведева:
«Далеко за полночь Яков Михайлович проходит в комнаты доктора
Боткина и царя, просит одеться, умыться и быть готовыми к спуску в
полуподвальное укрытие. Примерно с час Романовы приводят себя в
порядок после сна, наконец - около трех часов ночи - они готовы».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп 3. Д. 12. Л. 48)
Из воспоминаний А.Г. Кабанова:
«В 2 часа утра 22 июля (17 июля. - Ю.Ж.)
1918 года товарищ Юровский сообщил Николаю II, что в городе
неспокойно, что его жизни угрожает опасность, что во избежание этого
он предложил ему со своей семьей спуститься вниз».
(РГАСПИ. Ф. 17.Отд. ОРПО. Оп. 37. Д. 1043.)
Из воспоминаний В.Н. Нетребина:
«Товарищ ЮРОВСКИЙ пошел в комнаты заключенных, предупредить их,
чтобы они собирались ехать, найдя для этого предлог, что мы, мол, Вас
передадим в надежные руки, т.к. городу угрожает опасность».
(ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 149. Л. 171)
Как видим, А.А. Мановцевым не до конца были изучены имевшиеся даже в открытом доступе архивные материалы.
Кто поехал с Ермаковым в грузовике,
а кто - на легковой машине
В этой части своих изысканий А.А. Мановцев вновь обвиняет Я.М. Юровского во вранье. Что, дескать, он никуда не ездил на машине, нагруженной трупами Царской Семьи и верных слуг.
А никто, собственно говоря, с этим и не спорит.
Ведь на машине «Fiat 15-Ter» под управлением С.И. Люханова поехал в кабине П.З. Ермаков, а в кузове - член Коллегии УОЧК М.А. Медведев (Кудрин), караульный внутренней охраны Я.М. Цалмс и еще три-четыре человека из внутренней охраны ДОН.
Из воспоминаний М.А. Медведева (Кудрина):
«Ермаков садится к шоферу, в кузов залезают несколько человек из охраны с винтовками»
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 12. Л. 53).
И, казалось бы, можно было бы согласиться с А.А. Мановцевым, если бы не одно «но».
А.А. Мановцев не учел того, что накануне убийства Ф.И. Голощёкин приехал в ДОН вместе с чекистом С.А. Бройдтом на легковой машине, находящейся в распоряжении командующего Северо-Урало-Сибирским фронтом Р.И. Берзина, который в то время находился в Перми.
И именно на этой машине Я.М. Юровский, отдав необходимые распоряжения, отправился вслед за грузовиком.
Из воспоминаний М.А. Медведева (Кудрина):
«На дороге затарахтела машина. Подъехал Юровский с Голощёкиным на легковой машине».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 12. Л. 54)
Встреча с «табором» была
А.А. Мановцев утверждает, что встреча нагруженного трупами Царской Семьи и их слуг грузовика с членами и руководителями Верх-Исетского завода и членами Исполкома поселка означенного завода - чистый вымысел со стороны «Покровского-Юровского».
Увы, А.А. Мановцев вновь показывает поверхностное знание материалов Предварительного Следствия 1918-1919 гг.
Не подлежит сомнению, что по пути к месту первичного захоронения Царской Семьи грузовик «Fiat 15-Ter» по распоряжению П.З. Ермакова заехал на территорию Верх-Исетского завода, где в здании заводоуправления его ждали члены Делового Совета Верх-Исетского завода и Исполкома поселка Верх-Исетского завода. Вскоре после этой встречи В.И. Ливадных (по документам следствия проходит под фамилией «Леватных»), А.Е. Костоусов и Н.С. Партин в сопровождении приблизительно 25 конных красногвардейцев (из них доподлинно известен А.И. Медведев) под командой помощника военного комиссара ВИЗ С.П. Ваганова отправились вслед за грузовиком.
И подтверждение этому - Протокол допроса П.В. Кухтенкова (настоящая фамилия - Кухтенко) от 13 ноября 1918 года.
Так, будучи допрошенным Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеевым, он показал:
«Они сидели на скамейке, в расстоянии нескольких сажен от меня. Прежде всего я услышал следующую, сказанную Александром Костоусовым фразу: "Второй день приходится возиться, вчера хоронили, а сегодня перезахоранивали", при этом Костоусов "заматюкался" и утерся платком. Восстановить полностью в связной форме весь происходивший в саду разговор я не могу, так как до меня доходили лишь отдельные фразы. Из всего мною слышанного я понял, что Леватных, Партин и Костоусов принимали участие в погребении тел убитого Государя и членов его семьи и своими впечатлениями делились с Александром Кривцовым и комиссаром Ермаковым. Вопросы больше предлагал Кривцов, а объяснения давали и хвастались своими поступками Леватных и Партин. Так, Васлий Леватных, между прочим, сказал: "Когда мы пришли, то они еще были теплые, я сам щупал царицу - и она была теплая"».
А отсюда вывод: так называемый «табор» был.
Куда доехала машина
В этой части своей статьи А.А. Мановцев размышляет о перегрузке трупов с грузовика на пролётки по пути к шахте, о которой умалчивает Медведев (Кудрин).
Вполне вероятно, что такой эпизод все же имел место, так как на раскисшей лесной дороге тяжело груженный автомобиль вполне мог буксовать. А пролетками этими вполне могли быть экипажи руководителей Верх-Исетска и др. сопровождавших их лиц.
Но Я.М. Юровский, скорее всего, описывал данный случай с чьих-то слов, так как к месту «первичного захоронения» он прибыл уже после того, как грузовик с трупами уже находился в районе заброшенных шахт в урочище «Четыре брата». В своих последующих воспоминаниях Я.М. Юровский будет преувеличивать свою роль в деле организации расстрела Царской Семьи и последующего тайного захоронения тел.
Однако совершенно непонятно, почему А.А. Мановцев делает ссылку на полное осознанной лжи художественное произведение М.К. Касвинова «Двадцать три ступени вниз», где тот, в свою очередь (видимо, ознакомившись с воспоминаниями А.Г. Кабанова), пишет о сопровождении грузовика конным отрядом красногвардейцев. Поэтому здесь следует пояснить, что на момент убийства Царской Семьи конный красногвардейский отряд действительно перекрывал подступы к дому Ипатьева со стороны Вознесенского проспекта. Однако о каком-либо сопровождении грузовика по маршруту его следования каких-либо распоряжений отдано не было.
Из воспоминаний М.А. Медведева (Кудрина):
«Машина трогается с места, выезжает за дощатые ворота внешнего
забора, поворачивает направо и по Вознесенскому переулку, затем через
спящий город выезжаем на дорогу к Верх-Исетску, пересекаем железную
дорогу на Пермь, затем - ветку Горно-Уральской железной дороги, едем
лесной проселочной дорогой. Стало светать. Машина остановилась.
Ермаков вылез и пошел пешком впереди машины, указывая путь в лес.
Останавливаемся на большой поляне, на которой чернеют какие-то
заросшие ямы. Ермаков подходит к одной из ям и машет нам, чтобы трупы
несли туда».
(Из неопубликованной рукописи М.А Медведева (Кудрина). Личный архив М.М. Медведева)
Юровский место знал?
Это утверждение А.А. Мановцева весьма сомнительно.
Среди вопросов, рассматриваемых на заседании расширенного президиума Исполкома Уральского Облсовета, происходившего в помещении Екатеринбургского Отделения Волжско-Камского Коммерческого банка 15 июля 1918 года, было решено казнить Романовых непосредственно в доме Ипатьева. Организация самого расстрела была поручена Я.М. Юровскому, а захоронение - П.З. Ермакову как местному жителю.
Действительно, незадолго до убийства Царской Семьи (а, скорее всего, 15 или 16 июля 1918 года) Я.М. Юровский, П.З. Ермаков и бывший австро-венгерский военнопленный Р. Лахер (выполняющий при комендантах А.Д. Авдееве и Я.М. Юровском функции денщика) изучали местность в районе урочища «Четыре брата». Но данное обстоятельство отнюдь не говорит о том, что место тайного захоронения ими было определено заранее.
И то, что в районе урочища «Четыре Брата» их встретил горный техник И.А. Фесенко, только лишний раз доказывает, что Я.М. Юровский заранее хотел осмотреть эту местность, столь хорошо знакомую П.З. Ермакову.
Проговорка Юровского?
Н.А. Соколов у кострища близ старой березы на рудинке «Четыре Брата». Фото: Роберт Вильтон
О чем же, по мысли А.А. Мановцева, проговорился Я.М. Юровский?
Да ни о чем!
Шаткость выводов А.А. Мановцева строится на двух «китах»: «научных» экспериментах Ю.А. Григорьева с шариками от подшипников (это, собственно говоря, тема отдельного исследования, выходящего за рамки настоящего повествования) и ссылке на «прямую речь красноармейца», передавшего Я.М. Юровскому бриллиант, который он нашел в золе костра.
И действительно, ведь после того, как на телах жертв ‒ Государыни, великих княжон Ольги, Татьяны и Анастасии ‒ были обнаружены лифы с зашитыми в них драгоценностями, в числе которых были и крупные бриллианты, таковые были, что называется, выпотрошены непосредственно самим Я.М. Юровским, после чего сами опустошенные лифы были брошены в костер. А так как дело происходило в ранний предрассветный час и делалось в страшной спешке, то кое-какие драгоценности оказались не извлеченными из своих ячеек и по сожжении лифов оказались в золе костра. После снятия красногвардейского оцепления в районе урочища «Четыре Брата» крестьянами д. Коптяки также были обнаружены некоторые ценности, в числе которых были платиновый мальтийский крест и большой бриллиант в несколько десятков карат.
Слова же красногвардейца в интерпретации Ф.Ф. Сыромолотова (воспоминания Я.М. Юровского за 1922 год со слов последнего писал именно он) не стоит воспринимать на веру. Так как в данном случае имеет место не «проговорка», а описка, которой Ф.Ф. Сыромолотов, не будучи участником тайного захоронения, просто не придал особого значения...
В шахте №7 тела убиенных были
Заявление А.А. Мановцева о том, что в шахту №7 тела мучеников не сбрасывались, более чем абсурдно.
Можно верить или не верить тексту «Записки Юровского», но ясно одно: трупы казненных в шахте были! Причем изначально их планировали там и оставить. Но после того, как о месте этого «тайного захоронения» узнала каждая рыночная торговка в поселке Верх-Исетского завода (об этом стало известно от кого-то из ермаковских красногвардейцев), пришлось в срочном порядке предпринимать меры по переносу трупов Царской Семьи в другое место.
Из воспоминаний М.А. Медведева (Кудрина):
«На следующий день - 18 июля 1918 года - в Уральскую Областную ЧК поступили сведения, что весь Верх-Исетск только и говорит о расстреле Николая II и о том, что трупы брошены в заброшенные шахты около деревни Коптяки. Вот-те и конспирация! Не иначе, как кто-то из участников захоронения рассказал под секретом жене, та - кумушке и пошло по всему уезду.
Вызвали на Коллегию ЧК Юровского. Постановили: этой же ночью отправить автомобиль с Юровским и Ермаковым к шахте, вытащить все трупы и сжечь. От Уральской Областной ЧК на эту операцию назначили моего друга, члена Коллегии Исая Иделевича Родзинского.
Итак, наступила ночь с 18 на 19 июля 1918 года. В полночь грузовик с чекистами Родзинским, Юровским, Ермаковым, матросом Вагановым, матросами и красногвардейцами (всего человек шесть или семь) (М.А. Медведев (Кудрин) ведет свой рассказ со слов И.И. Родзинского, поэтому путает некоторые детали. Так, в частности, чекисты к шахте ехали не на грузовике, а в экипажах, "матросы и красногвардейцы" на самом деле были сотрудниками так называемого "Летучего отряда" УОЧК и т.п. - Ю.Ж.) выехал в район заброшенных шахт. В кузове стояли бочки с бензином и ящики с концентрированной серной кислотой в бутылях для обезображивания трупов.
(...) Подъехали к шахте, опустили на веревках двух матросов - Ваганова и еще одного (здесь М.А. Медведев (Кудрин) допускает неточность, но об этом - в приведенном отрывке из воспоминаний Г.И. Сухорукова. - Ю.Ж.) на дно шахтного ствола, где была небольшая площадка-уступ. Когда все расстрелянные были вытащены веревками за ноги из воды на поверхность и уложены рядком на траве, а чекисты присели отдохнуть, то стало ясным, насколько легкомысленным было первое захоронение».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 12. Л. 55).
Из воспоминаний Г.И. Сухорукова:
«...выехали в сторону В-Исетского завода. Ехали на экипажах. Точно не помню, сколько нас было человек, но многих помню. 1. Юровский - комиссар города. 2. Наш комиссар Повлушин, из ЧК - Горин, Родзинский, потом не знаю фамилию, мадьяр в сером костюме, впоследствии он его сжег серной кислотой, и Ермаков. Из красноармейцев - Тигунов Федор - мой земляк, убитый на Деникинском фронте, Лысьвенские рабочие: Боженов Алекс., Поспелов Никол. Влад., его брат Иван (они, кажется, сейчас в Перми), Самойлов Никол. (в Москве учится на красного професс.), Веселков Михаил (работает в Свердловском ГПРУ).
Эстонец КЮТ впоследствии был в моей команде ком. пул. взв. И попал в плен к Колчаку с пулем. заставой. Кильзин тоже эстонец, тоже был в моей команде ком. пул. отд. (убит под Новопаинском Оханск. Уезда), Пономарев Дм. - лысьвенский рабочий, Гурьев - тоже, оба попали в плен. Верхне-Туринские рабочие: Петров, Рябков Алек. - брат Рябковой, работает длительное время, кажется, в ОБЛРКИ (по мужу, вероятно, фамилия другая). Яша, фамилию забыл, Рябкова его знает и я.
Приехали утром к шахте, где были трупы, около шахты пепел от костра, братва начала рыться, догадавшись, что здесь сжигали царскую одежду. Кое-кому попало изрядно: например Поспелов нашел 2 крупных бриллианта, оправленные платиной. Сунегин нашел бриллиантовое кольцо и т.д.
Время шло - работа ударная. Нужно было приступить к извлечению трупов, кругом расставили пеших и конных патрулей и приступили к работе. Первым спустился в шахту с веревкой в руке Сунегин Вл. И начал извлекать сначала дрова цельными плахами, потом работа показалась нудной и длинной, решили взяться прямо за трупы, и на подмогу Сунегину спустился я, и первая попавшаяся нога оказалась Николая последнего, который и благополучно был извлечен на свет божий, а за ним и все остальные. Для точности можно отметить, что все были голыми, за исключением наследника, который был в одной матроске нательной, но без штанов».
(ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1,. Д. 149. Л. 182 об.-184).
Отметим здесь важное свидетельство уже нашего времени супругов Л.Н. и И.О. Коряковых, принимавших участие в эксгумации «Екатеринбургских останков» в июле 1991 года:
«Затем, видимо, в яму сбросили людей под №№ 2 и 7; первый из них лежал ничком, на ногах - остатки толстой веревки. (Быть может, именно об этой веревке упоминал следователь Соколов: «В разных местах рудника... валялись обрезки новых веревок... толщиною с мизинец».) Такой же веревкой были связаны ноги еще одного человека (№5), лежавшего наискосок».
(Личный архив Коряковых. Опубл.: Алексеев В.В. Гибель Царской Семьи: мифы и реальность (Новые документы о трагедии на Урале). Екатеринбург: Банк культурной информации, 1993. С. 253).
Ну, и какие ещё нужны доказательства о нахождении в шахте трупов Царской Семьи и ее верных слуг?
«Живые детали»
В этом разделе А.А. Мановцев придирается к словам, находя весомые противоречия в том, «опустили» тела в шахту или же «побросали», а также совершенно беспочвенно заявляет о лжи Юровского, когда тот рассказывает о том, что и Повлушин (в воспоминаниях Я.М. Юровского он фигурирует как «Полушин»), и он сам упали с лошади.
Какая, собственно говоря, разница в том, «побросали» или «опустили» тела в шахту? Да, вероятнее всего, побросали, хотя в «Записке» и написано, что «опускали». И, разумеется, через ствол шахты (даже если подсвечивать её ствол факелами) Я.М. Юровский вряд ли мог увидеть, что «вода-то чуть покрыла тела...».
Член Коллегии Уральской ЧК М.А. Медведев (Кудрин). 1920-е гг. Из воспоминаний М.А. Медведева (Кудрина): «Заглянули в шахту. Сначала хотели засыпать трупы песком (интересно, где в ближайшей округе можно было взять столько песка? - Ю.Ж.), но затем Юровский сказал, что пусть утонут в воде. На дне всё равно никто не будет их искать здесь, так как это район заброшенных шахт и стволов тут много. На всякий случай решили обрушить верхнюю часть клети (Юровский привез ящик гранат), но потом подумали: взрывы будут слышны в деревне, да и свежие разрушения заметны. (М.А. Медведев (Кудрин), вероятнее всего, забыл, что как минимум две гранаты все же были брошены в шахту, о чем свидетельствуют вещественные доказательства в виде частей и осколков от таковых. - Ю.Ж.) Просто закидали шахту старыми ветками, сучьями, найденными неподалеку гнилыми досками».
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 12. Л. 54).
Непонятна ирония А.А. Мановцева по поводу падения с лошади Я.М. Юровского и комиссара «Летучего отряда» УОЧК Д.М. Повлушина. Ведь оба они, как известно, не были кавалеристами.
И уж совсем непонятна ссылка автора на монографию Ю.А. Григорьева «Последний Император России. Тайна гибели», в которой тот видит в этих падениях очередное вранье, ставившее целью «отвлечь внимание от того, что там происходило»...
Хотя то, что там происходило на самом деле, в принципе, уже ни для кого не секрет. И Я.М. Юровский вряд ли помышлял о том, как «художественно обыграть» время, затраченное чекистами на руднике «Ганина яма» при извлечении трупов и вторичной попытке их перезахоронения.
Что же происходило в урочище 17 и 18 июля 1918 г.
А.А. Мановцев задается вопросом, что делали «большевики-похоронщики» 17 и 18 июля 1918 г. на «Ганиной яме», увидев в показаниях Юровского «несуразную картину».
То, что происходило на руднике «Ганина яма», доподлинно известно из различных источников. С утра 17 июля 1918 года все «похоронщики» разъехались, после того как убитые были раздеты, их драгоценности изъяты, одежда сожжена, а трупы в обнаженном виде спущены в шахту. Так что в течение целого дня и ночи у шахты не было никого из большевиков, и потому похоронщики не «отгоняли от себя комаров», как пишет А.А. Мановцев.
Однако нельзя сказать, что никого не было вовсе. Выставленные красногвардейские кордоны запрещали проезжать в Екатеринбург жителям деревни Коптяки. А попытавшуюся проехать в город ранним утром 17 июля крестьянку Настасью Зыкову вместе с сыном Николаем и его женой Марией двое верховых (одним из них был комиссар ВИЗ С.П. Ваганов) гнали назад около полверсты, все время крича: «Не оглядывайтесь, застрелю!»
Известно также, что «похоронная команда» чекистов прибыла к шахте 18 июля с утра. А днём минувшим (17 июля) полным ходом шла подготовка к повторному захоронению: Я.М. Юровский ездил к намеченному месту для нового захоронения - глубоким шахтам, расположенным на Московском тракте, выделял для предстоящей «чекистской операции» должное количество людей, заказывал бензин, керосин и серную кислоту, занимался организацией дополнительного транспорта для его доставки и пр.
Так зачем вопрошать о том, что творилось у шахты в то время, когда там уже никого не было и в помине?
Достав из шахты трупы, первоначально решили их часть закопать в районе рудника «Ганина яма», а другую отвезти на дальние шахты и там сжечь (видимо, чтобы запах от горения тел не привлекал внимания).
В то время, когда копали яму, сквозь кордон каким-то образом просочился один из местных жителей, хорошо знакомый П.З. Ермакову. И хотя тот имел прямое распоряжение Я.М. Юровского «если кто прорвется, расстреливать на месте», такового не случилось, несмотря на то, что чекистам было проще пристрелить на месте этого крестьянина, чем бросить копать яму. Однако это лишь версия, рассказанная Я.М. Юровским.
На деле же было все по-другому: никакого крестьянина, скорее всего, не было, зато грунт на дороге, на которой было решено выкопать яму, оказался не слишком податливым...
Из воспоминаний Г.И. Сухорукова:
«Сначала решили вырыть яму прямо на дороге, закопать и сильно снова заездить, но грунт оказался каменистым и эту работу бросили, решив дождаться автомобилей и с соответствующим грузом потом отвезти в В-Исетский пруд».
(ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1,. Д. 149. Л. 182 об.-184).
Вечером 18 июля пришли автомобили - «Fiat 15-Ter» и еще один грузовик. Трупы, ранее положенные на повозки (телеги), вновь переложили на автомобили и двинулись в путь в сторону города.
То, что вечером 18 июля автомобили проследовали через железнодорожный переезд № 184, пояснил его сторож Я.И. Лобухин, который, будучи допрошенным судебным следователем Н.А. Соколовым, подтвердил этот факт. Правда, он упомянул лишь один автомобиль, который впоследствии застрял, видимо, уделив ему особое внимание.
Проехав переезд, задний грузовик застрял в местечке, именуемом «Поросенков лог». И сопровождавшим его понадобилось немало сил, чтобы вытащить грузовик, увязший передними колесами в размытой дождями дороге, под которой к тому же протекал подземный ручей.
Из протокола допроса свидетеля Я.И. Лобухина от 10 июня 1919 года судебным следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым:
«Должно быть, автомобиль у них в логу застрял, потому что лошадь там, как слыхать было, всю ночь ржала, а за ночь они там целый мостик выстроили: из шпал и из тесу от моей городьбы. Это уж я потом тес назад взял, и там одни шпалы остались».
Кислота, бензин, керосин
А.А. Мановцев не согласен с утверждением Юровского о том, что кислота предназначалась для обезображивания лиц казненных, а горючие вещества - для сжигания некоторых трупов. Особо публицист выделяет упоминание Юровским «трех бочек керосину, трех банок серной кислоты», противопоставляя этому 40 пудов бензина, согласно следователю Н.А. Соколову.
«Предлагаю немедленно без всякой задержки и отговорок выдать из Вашего склада пять пудов серной кислоты предъявителю сего. Обл. Комиссар Снабжения Войков». «Серной кислоты 2 п. 31 ф. получил. 17 / VII. Секрет. Зимин». Распоряжения Уральского областного комиссара снабжения П. Л.Войкова. ГА РФ Ф. 1837. Оп.1. Д.50. Л.2 Из
материалов дела доподлинно известно, что 17 июля 1918 года в
магазин Екатеринбургского Отделения Русского Общества
Торговли Аптекарскими Товарами явился секретарь Уральского
Областного Комиссара снабжения и продовольствия Зимин, который
предъявил управляющему М.Д. Мецнеру записку от своего
непосредственного начальника, комиссара П.Л. Войкова, с
требованием выдать «без всякой задержки и отговорок» пять
пудов серной кислоты. Так как такого количества серной кислоты не нашлось, было выдано 2 пуда 31 фунт кислоты. Поздно вечером этого же дня Зимин вновь явился к М.Д. Мецнеру и предъявил еще одну записку П.Л. Войкова с требованием выдать еще серной кислоты. Таковая снова была выдана в количестве 9 пудов 24 фунтов. То есть за этот день было выдано 11 пудов 55 фунтов серной кислоты. Поздним вечером 17 июля и днем 18 июля эта кислота была доставлена на рудник красногвардейцами и одним из служащих комиссариата снабжения.
В дни оцепления района рудника «Ганина яма» туда также доставлялся в большом количестве и бензин. И хотя точное его количество доподлинно неизвестно, однако со слов свидетеля инженера В.С. Котенева, допрошенного судебным следователем Н.А. Соколовым 22 июля 1919 года, известно, что это был бочонок на 10-11 пудов.
То есть количество выданной кислоты и емкость бочонка в принципе не противоречат друг другу!
Однако, оценивая показания свидетелей, судебный следователь Н.А. Соколов утверждал, что в район рудника было доставлено «самое меньшее 40 пудов» серной кислоты (правда, не совсем понятно, каким образом Н.А. Соколов насчитал такое количество кислоты).
Но еще более непонятны выводы А.А. Мановцева, «подсчитавшего», сколько кислоты должно было уйти на «обезображивание лиц казненных», а сколько - на сжигание одежды...
Где был Юровский 18 июля 1918 г.
Телеграмма, отправленная Я.М. Юровским со станции Бисерть 20 июля 1918 г. И
вновь А.А. Мановцев пытается оспорить исторический факт:
18 июля 1918 года Я.М. Юровский был ещё на Урале, а не в Москве.
Причем в качестве подтверждения своих выводов приводит ссылки на
избранные им самим документы, стремясь увидеть в них
большие нестыковки. Однако несложно представить, что день 18 июля был у Я.М. Юровского более чем насыщен перемещениями. Он находился в районе рудника «Ганина яма», в городе, в доме Ипатьева, в Исполкоме Уральского Облсовета, в Уральской Областной ЧК, по месту своего жительства и, возможно, еще в каких-то других местах.
И поэтому охраннику Ф.П. Проскурякову он запомнился своим присутствием в доме Ипатьева, а Г.И. Сухорукову - в районе рудника «Ганина яма» и Поросенкова лога.
Да, в материалах предварительного следствия есть показания А.К. Елькина, допрошенного и.д. начальника Управления Уголовного Розыска г. Екатеринбурга А.И. Плешкова, в которых тот указал, что отвез Я.М. Юровского с багажом на вокзал вечером 18 июля 1918 года.
Однако будучи допрошенным повторно, он показал, что Я.М. Юровский уехал в ночь с 19 на 20 июля 1918 года.
И этот справедливо, потому как уже 20 июля 1918 года он отослал со ст. «Бисерть» телеграмму о том, что им в доме Ипатьева был забыт бумажник с деньгами. А так как ст. «Бисерть» находится всего в 106 км от Екатеринбурга, то маловероятно, что это расстояние поезд, на котором ехал Я.М. Юровский, преодолевал почти двое суток.
И тем не менее А.А. Мановцев упорно пытается доказать, что Я.М. Юровский уехал из города именно 18 июля. Причем даже после того, как появились неопровержимые свидетельства, что Юровский участвовал в организации «тайной могилы» именно в ночь с 18 на 19 июля. Кстати, эти же самые даты были доподлинно установлены следствием Н.А. Соколова.
Сколько ехали от Ганиной Ямы до Поросенкового лога
В этой части А.А. Мановцев вновь манипулирует нестыковками во времени из различных воспоминаний Я.М. Юровского, утверждая, что, согласно «Записке», путь от рудника «Ганина яма» до Поросенкова лога грузовик преодолел якобы за немыслимые 7,5 часов.
В своих воспоминаниях Я.М. Юровский указывает, что «смогли отправиться в путь только в 9 час. вечера» и что, застряв несколько раз, «около 4 ½ утра машина застряла окончательно».
На деле же грузовики, скорее всего, двинулись в путь не в 9 часов, а значительно позже, медленно преодолевая расстояние до разъездов №№ 184 и 120.
Так, будучи допрошенным 10 июля 1918 года, свидетель В.Я. Лобухин (15-летний сын Я.И. Лобухина) показал следствию, что около 12 часов ночи с 18 на 19 июля по дороге от Коптяков мимо их разъезда № 120 проехал грузовой автомобиль, вместе с которым двигались 10-12 коробков (так на Урале называли двухместные повозки, управляемые возницей) и несколько дрог. На переезде во второй - малый грузовой автомобиль ‒ село несколько человек, которые времянкой уехали в город, а большой грузовой застрял в логу.
Слова сына подтверждает и его отец Я.И. Лобухин, который, будучи допрошенным этим же днем, пояснил, что
«В последний самый день, уже вечером, от Коптяков прошел грузовой автомобиль. Прошел он через переезд и пошел прямо через лог, а не времянкой, как шли все остальные. Были ли за ним коробки, я не заметил. Этот автомобиль в дорогу и засел в топком месте. (...) Должно быть, автомобиль у них в логу застрял, потому что лошадь там, как слыхать было, всю ночь ржала, а за ночь они там целый мостик выстроили: из шпал и тесу от моей городьбы. Это уж я потом тес назад взял, а там одни шпалы остались».
Следует также учитывать, что первоначально намеченный маршрут к глубоким шахтам близ Московского тракта был сопряжен с крайними трудностями, так как, несмотря на предпринимаемые меры, грузовики застревали, и всякий раз требовалось немало времени, чтобы их вытащить из раскисшей дороги.
Так что по времени как раз таки все сходится. И Я.М. Юровский, по всей видимости, снова оказывается прав, упоминая о том, что, провозившись до 4-х утра, решили трупы частично сжечь, а частично закопать во вновь образованную яму, в которой последний раз завязла машина.
«Выкопали яму»
А.А. Мановцев сомневается в размерах заготовленной Я.М. Юровским «тайной могилы». По его мнению, найденное Авдониным и Рябовым захоронение не соответствует описанному в «Записке». Кроме того, по его мысли, при рытье ямы должен был бы образоваться «маленький надгробный курганчик», а вокруг «должна была быть разбросана земля».
Заметим, что Н.А. Соколов не нашел тайное захоронение, хотя вполне мог бы это сделать, если бы более внимательно отнесся к показаниям поручика А.А. Шереметевского. Будучи допрошенным 9 июня 1919 года, А.А. Шереметевский рассказал о возникновении этого новоявленного мостика из шпал, появившегося в то время, когда «товарищи» «производили свои таинственные работы у рудника».
В своей «записке» Я.М. Юровский указывает размеры «тайной могилы»: 2½ аршина глубиной и 3½ аршина в квадрате (т.е. 1,7 м глубиной и 2,5 м в квадрате в пересчёте на привычную нам метрическую систему мер).
И вот с этого момента начинается главная полемика А.А. Мановцева со ссылкой на эксперта Ю.А. Григорьева, который отметил, что для того, чтобы выкопать такую яму, потребуется не менее 3,5 часов.
А теперь предоставим слово уже упоминаемым выше супругам Л.Н. и И.О. Коряковым, которых (точнее которую, так как речь идет о Л.Н. Коряковой) А.А. Мановцев со ссылкой на эксперта С.А. Беляева именует «Корякиной».
Из дневника Л.Н. и И.О. Коряковых:
«Форма ямы в плане была близка к прямоугольной, размеры - примерно 210-220 на 150-165. Глубина небольшая - около метра от поверхности дороги (Юровский указал глубину в 2,5 аршина, т.е. приблизительно 180 см, но сам же через несколько строк отметил: "Яма была неглубокая"). Северная и центральная части ямы выше южной на 20-25 см; южная часть представляла собой углубление, по длине соответствовавшее ширине всей ямы, а в ширину не превышавшее 60 см. Уровень дна в углублении был 110-127 см, тогда как в остальной части ямы - 95-100 см. Большая часть дна представляет собой скальный грунт (то ли «истинный материк», то ли камень очень больших размеров). Именно эта скала обусловила как неровный рельеф дна, так и - что важнее - небольшую глубину ямы: лишь в южной части скала ушла вниз и позволила могильщикам углубиться, чтобы они смогли поместить все девять трупов. На дне ямы прослеживалась неровная, разрывами, полоса черной «обугленной» земли, такой же, как рядом с раздавленным кувшином. В южном углублении черный слой был особенно мощным: по-видимому, сюда стекло много кислоты (если именно под ее воздействием образовался черный слой).
Судя по расположению скелетов, убитых бросали в яму как попало. Наверное, первым был брошен человек (№ 8), лежавший в южном углублении ямы; его кости, оказавшиеся в обугленном слое, разрушены наиболее сильно. Сверху на него «валетом» бросили еще одного (№ 9, череп разломан поперек лицевой части). Так как рост человека превышал ширину ямы, его ноги были согнуты в коленях. Рядом с двумя предыдущими лежал человек (№ 3), в черепе которого бросалось в глаза большое круглое отверстие. Затем, видимо, в яму сбросили людей под №№ 2 и 7; первый из них лежал ничком, на ногах - остатки толстой веревки. (...) Такой же веревкой были связаны ноги еще одного человека (№ 5), лежавшего наискосок. Скорее всего, он был сброшен в яму последним. Перед ними вдоль западной стенки ямы сбросили 4-го, а затем - опять наискосок - 6-го и 1-го».
(Личный архив Коряковых. Опубл. Алексеев В.В. Указ. соч., стр. 252, 253).
Нельзя также не отметить того факта, что «тайная могила» для Царской Семьи была выкопана не в материковом грунте, а в полуболотной жиже, то есть в так называемой аллювиальной болотной почве. И к тому же рядом с этим местом протекал подземный ручей, дополнительно увлажнявший и без того топкое место. Поэтому ни о каких отвалах в виде вынутого грунта не могло быть и речи. То есть никаких «курганчиков» и «разбросанной вокруг земли». О чем уже говорил процитированный выше геолог Г.П. Васильев.
А так как могильная яма оказалась слишком мала, чтобы вместить в нее всех одиннадцать человек, двоих было решено сжечь.
«Сожгли два тела»
А.А. Мановцев со ссылкой на С.А. Беляева, в свою очередь сославшегося на официальное заключение «главного судмедэксперта России», говорит о том, что невозможно за «несколько ночных часов» сжечь 2 трупа, о чем рассказывалось в «Записке Юровского».
Вопрос о сожжении тел двух членов Царской Семьи всегда вызывал большой интерес среди исследователей. Попробуем разобраться, кого и в течение какого времени сжигали на костре 19 июля 1918 года.
В своей «Записке» Я.М. Юровский указывал, что
«Хотели сжечь А[лексе]-я и Александру Ф[едоровну], по ошибке вместо последней с А[лексе]-ем сожгли фрейлину (видимо, имелась в виду камер-юнгфера А.С. Демидова. - Ю.Ж.).
В своих воспоминаниях, датированных 1922-м годом, все тот же Я.М. Юровский писал:
«Я решил использовать болото. А частью трупы сжечь. Распрягли
лошадей. Разгрузили трупы. Открыли бочки. Положили один труп для
пробы, как он будет гореть. Труп, однако, обгорал значительно быстро,
тогда я велел жечь Алексея».
(Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 280).
Слова Я.М. Юровского полностью подтверждает И.И. Родзинский, который в 1964-м году вспоминал:
«Николай был сожжен, был этот самый Боткин (...) Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это я уже точно не помню. Вот Николая точно помню. Боткина и, по-моему, Алексея. Ну, вообще должен Вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Долго жгли их, поливали и жгли керосином там [лили] еще [что-то] такое сильнодействующее, дерево тут подкладывали.
Ну, долго возились с этим делом. Я даже, вот, пока горели, съездил доложился в город. Съездил и потом уже [снова] приехал. Уже ночью было. Приехал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так, собственно говоря, захоронили.
(РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3с. Д. 14. Л. 35).
И хотя И.И. Родзинский за давностью лет серьезно путает количество сжигаемых тел и их принадлежность, ясно одно: трупы жгли не час и не два, а сравнительно большой промежуток времени, охватывающий не менее 10-12 часов.
Переезд №184
А.А. Мановцев недоумевает, как дачники, заночевавшие в ночь с 18 на 19 июля в сторожке путевого сторожа Я.И. Лобухина, могли не заметить то, «что сочинялось Покровским и повторялось Юровским».
Переезд № 184 Сам
по себе Разъезд № 184 представлял собой некий карман для
отстоя железнодорожных составов, так как Горно-Заводская
железнодорожная ветка была одноколейной и в случае изменения
расписания в движениях поездов в нем могли временно находиться
подвижные составы. Перед теми чекистами, которые занимались «захоронением», был, как минимум, выставлен один пикет, преграждавший путь к этой части Коптяковской дороги. А так как проезд по ней был запрещён, то вряд ли кто-то из заночевавших у сторожки посмел бы полюбопытствовать, что происходит. Кроме того, расстояние от сторожки до тайной могилы составляет никак не менее 300-350 метров. К тому же дорога эта делала поворот и проходила через густой лес.
Наконец, о каком таком трупном запахе можно говорить, когда трупы около суток находились в шахте при температуре, близкой к минусовой? А если учесть тот факт, что за час труп остывает на 1 градус, то ни о каком трупном запахе и вовсе говорить не приходится. И ещё. Трупы, которые попытались сжечь, не могли издавать запаха горелого мяса, так как их обильно поливали керосином.
Все было ясно 20 лет назад
Эту часть я позволю себе оставить без комментариев, так как упоминаемый сборник «Правда о екатеринбургской трагедии», изданный в 1998-м году редакцией газеты «Русский вестник» под редакцией доктора исторических наук Ю.А. Буранова, по своей сути одиозен, так как включил в себя статьи только таких авторов, которые стояли на позициях, противоположных выводам официального следствия.
Заключение
В отличие от А.А. Мановцева, в своем заключении я могу лишь повторить, что «Записка Я.М. Юровского» ‒ никакой не фальсификат, а подлинный исторический документ, заслуживающий и в дальнейшем самого серьезного научного изучения и сравнительного анализа, а не оголтелых нападок со стороны всех тех, кто априори не согласен с выводами предыдущего официального следствия.
