Ярослав Кузьминов: Общество не следит за тем, что происходит в школе, оно придирчиво следит за результатами школы

​Ярослав КУЗЬМИНОВ

- Ярослав Иванович, мне кажется, никто пока не понимает, какая разница между образовательной цифровой средой, о которой в последнее время все говорят, цифровой школой и Российской электронной школой. Все перемешалось. Что стоит за каждым из этих понятий и объектов?

Учитель - это дирижер, режиссер-постановщик

- Во-первых, цифровая среда уже есть. Она просто вокруг нас. Сегодня смартфон или планшет есть практически у каждого молодого человека. Примерно 20‑30 процентов ответов городской ребенок ищет в Интернете, что называется, гуглит вопрос. Взрослые делают это гораздо чаще, они теперь по любому поводу лезут в Интернет. Дети, особенно младшие школьники, сначала доверяют учителю, школе, системе и поэтому у них меньше стимулов искать информацию в Интернете. Но чем старше становится школьник, тем плотнее его окружает цифровая среда, становясь чуть ли не единственным источником информации. Она становится главным способом искать нужное, главным способом общаться. Не обращать на это внимания в школе, по крайней мере, было бы странным.

- Давайте уточним: есть цифровая среда естественная и цифровая среда, которая может быть специально создана для образования. Что собой представляет вторая?

- Это, во-первых, общедоступная среда, «большое облако» - целые курсы, отдельные учебные и тренировочные модули, проверочные модули, форумы. Кроме этого, специально сконструированная среда внутри школы, вуза, колледжа - то, что называется Learning Management System - LMS, в нее же включаются специально созданные учебные материалы. Как правило, это цифровая платформа, в которой есть электронное расписание, есть даваемое в цифровом виде домашнее задание, есть возможность разместить в ней тексты, примеры, вопросы, есть электронный журнал и дневник. Речь не только о школе - о любом заведении, где люди учатся.

- Какие выигрыши этой среды?

- Они достаточно очевидны. Во-первых, ты можешь работать удаленно. Если ты заболел, тебе точно так же приходят учебные материалы, ты точно так же включен, как и остальные ребята в классе или ауди­то­рии. Во-вторых, в этой системе содержится возможность цифровой проверки заданий. Часто говорят: что дает цифровая школа учителю? Мне кажется, что больше всего от цифровой школы выигрывает учитель. «Цифра» дает ему возможность передать цифровому помощнику рутинную работу - проверку заданий и в классе, и домашних. Дав задание, ты получаешь результаты в обобщенном виде: кто выполнил, кто и с чем не справился, кто решил оригинально. Как будто у тебя был помощник, который за тебя все проверил и принес - «вот посмотри, господин учитель». Ты из учителя становишься господином учителем.

- И это радикально меняет учительскую профессию.

- Прежде всего я должен предупредить, что мы вступаем на зыбкую почву описания будущего. Мои суждения опираются, конечно, на факты, на выделенные нашими исследователями тенденции. Но жизнь богаче и сложнее любых определенных трендов. Поэтому не хотелось бы, чтобы эти прогнозы воспринимались как нормативные утверждения, как описание обязательных решений. В таком огромном по масштабу и социально ответственном деле, как школа, нужны осторожность, продуманность, эксперименты. Реальность, может, и будет отличаться от этих прогнозов. Но действовать все равно придется. И действовать не откладывая.

Что я могу твердо утверждать - сегодня на рынке широко применяются технологии, на которых могут быть основаны ключевые решения цифровой школы. Просто они работают в других секторах, нежели образование. Блокчейн - в финансах, виртуальная реальность, стратегическое моделирование и ролевые игры - в индустрии компьютерных развлечений.

Цифровые образовательные решения - это в первую очередь разработка контента, содержательные методические задачи. Авторами образовательной революции будут не внешние по отношению к образованию люди или, по крайней мере, не только они. Цифровые образовательные ресурсы будут созданы новым поколением учителей. Мы в Москве уже наблюдаем, как это работает.

Что же касается массового учителя - не того, кто разрабатывает, а того, кто применяет, - то уверен, что цифра не меняет главного - творческого характера работы. Учительская профессия очень интересная. С одной стороны, это профессия творческая, потому что нет ничего более творческого, чем обучение и воспитание живого человека. Это сложная творческая задача, как у дирижера в оркестре, как у командира полка. С другой стороны, как и они, учитель должен выполнять массу рутинных действий. Частично совершенно необходимых, частично навязанных формальной стороной школы. Журнал, дневник, отчет и так далее. Не дай Бог проверка! LMS вообще убирает все это, оставляя только активную творческую составляющую учителя. Когда эту систему внедрят по всей стране, хорошим учителям станет легче и в школу придут новые учителя. Сегодня на рынке труда есть масса креативных позиций, где платят столько же или еще меньше, чем в школе, но люди туда стремятся, потому что эти позиции дают возможность самовыражения, потому что это модная, классная работа. Школа станет таким же местом для самореализации. Кто-то хочет писать рассказы, кто-то - рисовать маслом, а кто-то - обучать и воспитывать. Учителя, отбывающие повинность, окажутся неконкурентоспособными. А «учитель-учитель» (их достаточно много сегодня в школе) расцветет. Он почувствует, что к нему по-другому стали относиться, его стали ценить, как прежде. И новые люди, которые будут туда идти, и те, кто активно переучивается, будут совсем другими. Профессия учителя реально станет творческой и по внутреннему ощущению, и по социальной окраске.

- Про учителя понятно. Что дает эта система ребенку?

- Выбор. LMS предлагает ребенку альтернативные и вариативные задания. Давно занимаясь школой, мы хорошо с тобой знаем, как класс делится. Там есть ядро, которое успевает за программой, с кем основная масса учителей и работает, есть отстающие, их процентов 30, и есть опережающие, их процентов 10. Некоторые опережающие усваивают материал, решают задачи в 60 раз быстрее основной массы. Об этом свидетельствуют педагогические замеры в разных странах. В традиционной школе мы теряем как опережающих, так и отстающих. В идеале учитель должен давать отдельные задания и первым, и вторым. Но в реальности он не успевает это сделать, у него хватает времени и внимания только на ядро класса. Цифровая среда, интеллектуальные помощники и цифровые инструменты, дает ему возможность это сделать.

Но цифровая среда отличается тем, что ее невозможно «замкнуть». Регулярно предлагаемые девайсы с ограниченным кругом сайтов вызывают удивление. Задача системы образования - организовать должным образом внешнюю, «большую» среду, чтобы, черпая из нее, ученик не ошибался. Это не ограничение Интернета, это просто развитая система поиска и профессиональных подсказок. Многие сталкиваются с покупкой подержанного автомобиля. Если просто зайти на ресурс-агрегатор, у вас будет десять тысяч предложений, многие ну очень привлекательные по цене или просто заманчиво сделаны. Но если вы не хотите чрезмерно рисковать или если вы не очень опытный человек, вы прибегаете к простейшим фильтрам: ставите ограничитель «проверено авто.ру» или еще круче - «Ауди сертифайд». Круг предложений сужается, но потребитель получает информацию, которой может доверять.

Можно представить себе профессиональные коллегии по каждому школьному предмету, которые таким образом маркируют обнаруженные в Глобальной сети ресурсы. Их ведь становится все больше, скоро добавится огромный массив зарубежных - автоматический перевод становится все более приемлемым по качеству. Вот «УГ», например, может организовать вокруг себя такие сообщества учителей-предметников.

- Хорошо, с цифровой средой вроде бы разобрались. А что такое цифровая школа?

- Школа должна быть частью цифровой среды. Чтобы она стала этой частью, необходимо, чтобы как минимум половина школьников одновременно могла работать в Сети. Для этого у школы должен быть доступ к высокоскоростному Интернету. Это от 100 мегабит в секунду до 1 гигабита в секунду. Артем Ермолаев, министр информационных технологий Москвы, говорит, что столица перейдет на гигабит уже в течение ближайших лет. Гигабит нужен для виртуальной реальности. Регионы до 2021 года должны перейти к 100 мегабитам. На это заложено в программе «Цифровая экономика» 35 миллиардов рублей. Для городов уже сейчас высокоскоростной Интернет не задача - бери и подключай. Но это серьезная проблема для отдаленных районов, где просто нет кабеля.

- Что еще необходимо цифровой школе?

- Собственные школьные серверы, быстрая и надежная сетка. И конечно, должен быть IT-специалист, который и инженер, и базовый программист, и сетевик, заставляющий все это работать, помогающий учителям с базовым освоением прикладного софта. Спихивать это дело на учителя информатики смешно, потому что его квалификация не всегда позволяет ему справиться с этой работой. Так что цифровая школа - это высокоскоростной Интернет плюс материальная среда и кадры.

Господства роботов не предвидится

- Ярослав Иванович, нет ли ощущения, что Российская электронная школа - это клон Московской электронной школы?

- МЭШ - очень хорошая вещь, там есть базовая LMS по всем московским школам, там есть электронный дневник, там учителя выкладывают свои учебные материалы, там есть макеты уроков и так далее. То есть Московская электронная школа - это рассеянное хранилище самых разнообразных учебных материалов, постоянно пополняемое учителями. Там есть система стимулирования учителей, материалы которых наиболее активно используются коллегами. Такие учителя получают премии за свои продукты методического творчества. Но МЭШ - это элемент традиционной школы, а не новой. Там пока нет собственно тех цифровых ресурсов, которые решили бы вечные проблемы школы.

- А какие это могут быть ре­сурсы?

- Во-первых, что будет вместо бумажного учебника? Мы пока называем это цифровыми учебно-методическими комплексами. Скучный термин. Можем назвать цифровой учебник или интерактивный цифровой учебник. О чем идет речь? Люди начали делать цифровые учебники как красивые pdf-ки. Никаких преимуществ у них перед бумажными учебниками нет, разве что они меньше истираются. Место текстового учебника должна занять интерактивная компьютерная программа, которая имеет возможность предлагать варианты заданий всем основным группам учащихся. Мы уже говорили: есть три группы - отстающие, ядро и опережающие. И есть две основные группы по принципу понимания материала. Условно говоря, гуманитарии и математики, или люди с эмоциональным, образным восприятием материала и с логическим восприятием. Психолог может более дробную классификацию создать. Но если мы эти шесть основных вариантов заложим в цифровой учебник, то уже добьемся того, чего не смогла обеспечить классно-урочная система. Школьник из каждой группы восприятия будет получать учебный материал, подготовленный именно для него, для его группы.

- Как все это дело работает?

- Хороший учитель и так всех видит, но у него нет времени, чтобы дать каждому отдельное задание, протестировать всех, тем более добиваться освоения материала каждым в зависимости от его персональных особенностей. В основе цифрового учебника - искусственный интеллект, самообучающийся робот, который будет тестировать тебя и давать тебе задания. Ты будешь отвечать, и в зависимости от того, как быстро ты отвечаешь, он будет предлагать тебе новое задание. Идет у тебя плохо освоение какого-то раздела алгебры, робот это понимает и подгружает тебя дополнительными заданиями, чтобы ты закрепил материал, или заданиями с визуализацией, чтобы ты понял алгебру в своей «образной» системе восприятия. Если ты очень быстро все решаешь, он тебе более сложный круг задач предлагает, чем другим учащимся в классе. Фактически мы должны разработать минимум шесть, а с учетом слабовидящих и склонных к аутичности - восемь-десять основных вариантов, наборов объяснений и заданий, и иметь самонастраивающуюся систему, которая понимает, ты освоил или не освоил, понял или не понял. Это не обязательно должен делать робот, это может на первом этапе делать более простая экспертная система. Но в принципе современные технологии искусственного интеллекта уже сейчас позволяют все это делать.

- То есть это первый шаг к замене учителя искусственным интеллектом?

- Никакой замены учителя быть не может. Мы заменяем учебник, а не учителя. Идея, что нечто заменит учителя, - это фэнтези, а не научная фантастика. Любой робот заменяет только рутинные действия. А интеллектуальные, творческие действия все равно остаются человеку. Проблема сегодняшней школы в том, что у учителя не хватает времени, чтобы проделать все необходимые рутинные действия. А контроль и оценка - это рутинное действие. Увидеть, что Петя не справился, - это рутинное действие. Вот это рутинное действие и замещается роботом. Точно так же, как робот замещает рутинные действия диспетчера такси или медсестры, которая приносит по часам больному лекарства. Речь идет не о революции роботов, которые станут умнее нас и нас заместят. Речь идет об электронных помощниках, которые позволят нам делать больше. В данном случае позволят больше делать учителям. Учитель все равно останется. Но он будет работать с цифровым учебником, с учебником нового поколения. Его надо будет научить работать с этим ресурсом. И это должно быть делом не местного роно или методической службы, а делом провайдера этого учебника. Провайдер каждого учебника будет формировать учительские сообщества, и это еще один выигрыш от цифровой школы. Если учитель включен в сообщество, если он может задать вопрос методисту, создать свой форум, предложить свои наброски уроков, методики, если может дополнительно догрузить этот цифровой учебник новыми материалами, то от этого снова же выигрывают все. Как у Маяковского, «150000000 мастера этой поэмы имя». Учительские предметные сообщества помогают учителям делиться своими собственными разработками по поводу внедрения цифровых технологий в учебный процесс. Учитель может также выступать как исследователь. За счет диалога происходит непрерывное профессиональное развитие учителей.

- Но учителя и сейчас вступают в разные сообщества, работают над уроками и методичками. Что должно измениться?

- Образовательный процесс перевернется. Изменится методика. Это, наверное, один из главных вопросов сегодня. Изменения уже происходят - мы видим по образовательным стартапам. Учитель, использующий настоящие цифровые инструменты, остро нуждается в новых методиках, в горизонтальном общении с профессионалами. Ведь теперь нужно не просто выдать каждому «обязательный минимум». Нужно найти мотивацию, интерес каждого ученика, вовлечь его. Это совсем другое обучение. Индивидуальное, персонализованное. Мы от фронтальной методики идем к персональной. А здесь нужны конкретные успешные практики работы с очень разными детьми. И с ограничениями здоровья, и со своими особенностями восприятия и мышления, и с разным возрастом. Даже сложно представить, какую интеллектуальную силу нужно привлекать. С этим не справятся никакие методические службы. Нужны совершенно новые организация и специализация высокопрофессиональных сообществ - учителей, психологов, логопедов, дефектологов. Нужны огромные базы знаний и методик работы, успешных практик. Нужно переводить успешные экспертные системы в «цифру». Тогда замена бумажного учебника цифровым станет реальностью. Без учителя это не работает.
- Но это далекое светлое будущее, о котором мы так много раз грезили, мечтали. Если быть скептиком-реалистом, когда оно может вдали от Москвы наступить?

- Как только Ростелеком дотянет в территории кабель, как только поставят первые опытные учебники, мы увидим, что регионы, может быть, еще активнее, чем Москва, включатся в это дело. Там меньше соблазнов, больше возможностей сосредоточиться на своем деле. Мне кажется, нет никакого водораздела между столицей и регионами, кроме технического. Давайте уберем этот технический водораздел, и регионы смогут строить цифровую школу.
- В ближайшие три-четыре года мы сможем ликвидировать этот водораздел?

- Ответ на этот вопрос связан с тем, сколько все это стоит. Подключение и школьный хард в расчете на шесть лет стоит от 35 до 100 миллиардов рублей. Для всей страны. Это не очень большие деньги, их можно найти. Вопрос в том, на какой стандарт мы будем выходить. При стандарте подключения 100 мегабит в секунду работать с виртуальной реальностью невозможно. Но с традиционными интернет-средствами можно. Для того, о чем мы сейчас говорили, стандарта 100 мегабит в секунду вполне достаточно, это все ученики классов - 250 человек - в Сети одновременно. Должны быть компьютеры в каждом классе. Или сеть, подразумевающая, что дети со своими планшетами работают.

Теперь школьный софт. Один цифровой комплекс может стоить примерно один миллиард рублей. Это линейка, скажем, для физики по всей основной школе на шесть лет, со всеми вариантами, о которых мы говорили.

- Сколько нам нужно таких комплексов?

- А сколько у нас школьных предметов? Более двадцати. Около десятка давайте оставим в покое. Есть физкультура и так далее. По музыке могут быть дополнительные инструменты, есть софт, который позволяет этим заниматься. Он есть на рынке. По технологиям поговорим позже, это совершенно отдельная задача. Допустим, десять предметов, где мы учим «по учебнику». По десяти предметам, если мы берем основную школу, условно говоря, это десять миллиардов. Давайте умножим на два, потому что должно быть разнообразие какое-то, мы не должны одной команде все доверять делать. Пусть будет конкуренция, пусть будет выбор. Значит, это двадцать - тридцать миллиардов рублей, и потом примерно 10% в год надо будет платить за поддержку. Мы туда же можем догрузить еще одну функцию - обучение учителей, постоянное взаимодействие с ними, конференции. Допустим, это еще 250‑500 миллионов в год на каждый такой комплекс. Соответственно 35‑50 миллиардов получится. Это основные предметы в основной школе. Нужно удвоить сумму, чтобы поместить туда профильные предметы и старшую школу. В итоге, я думаю, примерно в 100 миллиардов в год можно все это уложить.

- Но это огромные деньги...

- Они просто кажутся огромными. У нас 2 триллиона рублей в год бюджет школы сейчас. Создание всей этой системы увеличит в масштабах государства расходы в год на одного ученика на 5 тысяч рублей. Это подъемные деньги. Мы можем использовать преимущества своей страны. У нас очень большая централизация образования. Сейчас у нас закупается все централизованно на уровне регионов и городов. Давайте будем закупать на уровне Российской Федерации. Проведем национальный конкурс, купим лучшие решения «на всю страну» и передадим в каждую школу в качестве публичного, общедоступного ресурса. Это обойдется в три раза дешевле, чем если бы мы выделяли каждой школе деньги на этот проект. Кстати, в этом случае мы быстрее перейдем на оснащение школ оборудованием нового поколения, чем западные страны. Потому что у них все это закупает каждая школа или каждый муниципалитет по отдельности.

И люди не должны рисковать, и самолет жалко

- Ярослав Иванович, давайте вернемся к технологиям. Все напористее входят в жизнь цифровые симуляторы.

- Мы все играли в компьютерные игры. Сейчас существующие технологии позволяют воспроизводить практически любую среду, любую ситуацию. Ты можешь надеть на себя практически любую маску, можешь быть фараоном в Древнем Египте, христианским проповедником, боярином во время Ивана III, или же ты можешь быть менеджером компании, которая продает путевки, или гидом по Кремлю, или хирургом. Те технологии, которые уже отработаны на ролевых и стратегических играх, мы можем просто пересадить в учебную среду. Это делает доступными две вещи. Первое - предметное представление себя при какой-то задаче в какой-то среде, второе - возможность реально, на уровне тонкостей, освоить какую-то технологию. Что такое высокая квалификация - это способность работать в сложных ситуациях, опасных или редко встречающихся. В мире уже давно, лет пятьдесят, существуют тренажеры для летчиков. Зачем? Чтобы отработать до автоматизма действия в кризисных ситуациях. Мы можем это на реальном самолете сделать? Конечно, нет. Во-первых, люди не должны рисковать жизнью, во-вторых, самолет жалко. Но ведь это принцип обучения любой технологии, любой производственной роли. А что, паровоза не жалко? Технологического комплекса не жалко, который стоит десятки миллионов? Там, где речь идет о дорогих технологиях, фирмы-поставщики одновременно вкладывают соответствующий софт и операторов тренируют, чтобы людей оградить от рисков и инфраструктуру сберечь.

- Прошу прощения, но как это все может работать в школе?

- Мы можем создать такого рода тренажеры - симуляторы основных профессий. Надевай очки виртуальной реальности и веди экскурсию, к примеру, по Нижегородскому кремлю. К твоей группе подходит неадекватный человек, ты от него каким-то образом отбиваешься, твоего иностранного туриста пытается замести полиция, кто-то тебе задает каверзные вопросы. Ты работаешь с группой как реальный гид, ты учишься, полученная таким образом квалификация гораздо выше той, что дает обычный колледж. Симуляторы - это механизм отработки большинства квалификаций. А для школы еще важнее знакомство с этой квалификацией или профессией. Вот я хочу быть юристом. Пожалуйста, попробуй, из чего состоит эта работа. Принимай решения, которые принимает юрист, распределяй свое время, общайся с клиентами. Через какое-то время поймешь: интересно это тебе или нет. И так можно пройти любую профессию.

- Сколько это стоит?

- Если на основе VR делать такого рода симуляторы, это будет 5 миллионов долларов один. Сейчас столько стоит разработка серьезной игры. Сколько у нас такого рода симуляторов должно быть? Допустим, тысяча. Пять миллиардов долларов. Но мы сэкономим в два раза на типовых ситуациях. Допустим, 2,5 миллиарда. Умножить на 60 - будет порядка 150 миллиардов рублей. Но мы за шесть лет получим поставленные во все школы, во все колледжи тысячу технологий. Если учесть, что 25 миллионов человек будут этим пользоваться, очень это дорого? Нет, не очень. Это шесть тысяч рублей на одного человека. Цифры вроде бы большие, но в масштабах страны они становятся, поделенные на каждого человека, которого мы учим и которому мы создаем абсолютно новые возможности для освоения, совсем другими.

- А какие риски все-таки возникают с переходом на интерактивные цифровые учебники и цифровые симуляторы?

- Не вижу больших рисков при внедрении симуляторов. Что же касается интерактивных учебников, то, конечно, в ходе их разработки нужна серьезная апробация, эксперименты, которые позволят оценить не только позитивные эффекты, но и риски, предложить варианты снижения этих рисков.
Основной риск ближайших лет не в переходе на «цифру», а в отсутствии такого перехода, в консервировании в школе традиционных подходов.

Через два-три года искусственный интеллект, опирающийся на «облако», ищущий информацию в «облаке», будет в каждом смартфоне. Ну в худшем случае через пять лет. Как школа будет работать, если учитель не сможет понять, ребенок сам выполнил задание или исключительно хорошие ответы ему дали? Он не сможет это проверить. Да, можно покопаться, вступить в диалог. Но со многими ли детьми учитель вступает в диалог - настоящий - во время урока? С тремя-четырьмя еле успевает. Школа проигрывает сегодня потому, что она построена на методиках, созданных Яном Амосом Коменским в XVII веке. Это методики освоения обязательного для всех «минимума» материала и выполнения заданий, ответ на которые заранее известен учителю. Эти технологии изжили себя. Мы вынуждены искать другие методы и готовить детей к постоянному творчеству.

- К сожалению, школа все еще продолжает жить в старой парадигме. По крайней мере, в нашей стране...

- Во что сейчас выливается повторение старых методик? В падение интереса к учебе. У нас высокая мотивация детей к обучению в начальной школе, но в основной она падает в два-три раза. В младшей школе ребенку интересно, с ним реально занимается учитель, практически один, это как семья. А в основной школе ребенок попадает в специализированные цеха, начальники которых - учителя - с детьми общаются «на потоке», они и не смогут по-другому с ними общаться, времени не хватает, чтобы каждому уделить достаточно внимания. Чтобы преодолеть это отчуждение от школы, нужно повысить вовлеченность детей в урок.

- Как это можно сделать, на ваш взгляд?

- Я думаю, это можно осуществить с помощью двух технологий. Первое - это игра, второе - проекты, в том числе коллективные. Игровые и проектные методики позволяют увлечь ребенка процессом обучения. Не результатом, когда правильный ответ подсовывает учитель, а процессом. В каждой из этих методик, игровой и проектной, есть еще один элемент, который побуждает активность, - это соревновательность. Можно формировать команды, устраивать коллективные соревнования. Проекты школьников, обучающие игры, соревнования на основе проектов и игр - как раз то, что достается на долю учителя. Это ведь не автомат делает. Автомат помогает. А учитель выполняет функцию дирижера, постановщика всего этого действия. Это совершенно другая роль. Мне кажется, роль очень интересная.

- Сегодня, говоря о Российской электронной школе, мы как раз забываем о том, что она не с нуля создается. Несколько лет назад было заложено отличное основание этой школы. Но с приходом новой команды в Министерство образования и науки поменялась не только идеология проекта, но и способы его реализации. Были ли все ранее потраченные интеллектуальные и организационные усилия напрасными?

- Я бы не сказал, что с той идеей совсем ничего не получилось. Существует уже масса учителей, которые работают с цифровыми ресурсами. Существует масса проектов, учебных материалов, которые создали десятки, даже сотни маленьких коллективов.

Я бы не сказал, что все это совсем ушло в песок. Другое дело, что в сфере «цифры» любая государственная программа обречена на отставание. Потому что технологии развиваются так быстро, что опережают любую программу. Пять лет назад у нас была возможность оцифровать все учебники. Но это не сделано. Почему, я не знаю. Пять лет назад можно было создать большие учебные электронные библиотеки, сделать их доступными практически всем. Почему ими не пользуются? Потому что это пока некая инородная штука. Почему районными библиотеками не пользуются в школе? Туда надо дойти, но некогда. Приведу другой пример. В Вышке порядка 5 тысяч ученых, не считая аспирантов. Мы каждый год обсуждаем проблему, почему наши ученые мало интересуются друг другом. Не ходят на совершенно замечательные семинары соседних институтов, которые собирают десятки людей извне Вышки. Не используют потрясающих возможностей, которые дают смежные науки. Почему? Потому что некогда. Огромный вал информации, обязанностей. В школе то же самое происходит. Пока это не станет корнем твоей деятельности, ничего не изменится. Электронная школа в том виде, в котором она представлялась, не была корнем деятельности.
- Мы говорили о том, что цифровая школа выгодна учителям, детям. А родителям она выгодна, и если да, то чем?

- Конечно, это выгодно. Они имеют практически онлайновую информацию о том, как успевает их ребенок. Они вместе с ним могут бродить по электронным ресурсам, искать лучшие ответы. Это гораздо более благодарная задача, нежели самому гуглить какие-то вещи или что-то вспоминать. Есть еще одна вещь. Она, наверное, третья в нашем списке. Назовем это чекингом образовательных результатов. Цифровая школа позволяет делать диагностику того, что ты знаешь в каждый момент времени. Этот чекинг можно соединить с конкурсами, с олимпиадами, его можно соединить с ОГЭ и ЕГЭ. ЕГЭ - это освоение обязательного, олимпиады - результаты, находящиеся над обязательным. И то и другое плюс учебные соревнования, в которые вовлекаются дети, дают полезную информацию родителям. И здесь могут возникнуть совершенно новые частные сервисы, которыми будут пользоваться наиболее беспокойные родители, чтобы каждую неделю знать, насколько Петя успевает, например, по химии и чего именно он не знает. Ситуация впервые становится прозрачной для родителей. Но за это надо будет заплатить. Я думаю, что это будут модные платные сервисы, и в крупных городах они будут быстро расти. Кстати, они уже весьма популярны. По мере того как мы развиваемся, информация становится все более интересным товаром.

Кто-то за ремень хватается, а кто-то - за книгу

- Ярослав Иванович, вы как-то сказали, что цифровая школа позволяет впервые создать объективное портфолио. Что это такое - цифровое портфолио?
- Мы все слышали о блокчейне. Это множественные и независимые один от другого регистры. Блокчейн-технологии дают объективную информацию. Ты не можешь подделать эту информацию. Представьте, что мы технологию блокчейна начинаем применять к образовательным результатам и получаем объективное портфолио. А объективное портфолио, как ректор говорю, - это то, что мне нужно вместо ЕГЭ. Объективное портфолио для любого ректора, любого декана гораздо лучше, чем ЕГЭ.

- Чем лучше?

- ЕГЭ - это один срез, нередко случайный. Он честный, это его большое достоинство, но он один. Мало ли, как человек его сдал, насколько он мобилизовался. Я же заинтересован своих студентов отбирать по тому, что они собой представляют в широком плане, как они раскроются в процессе обучения и потом в карьере. Если ко мне придет человек, и мне будет понятно, чем он увлекался в пятом-шестом классах, в каких олимпиадах участвовал, каким спортом занимался, какую общественную активность проявлял, какие идеи предложил, скажем, для школьного самоуправления, - это будет совершенно объективное, реальное портфолио, а не сформированное мамой в последний год перед поступлением. Теперь представьте, как это портфолио, если оно заменит ЕГЭ, изменит поведение родителей. Они наконец начнут инвестировать в детей. Сейчас они их просто сдают на хранение в основную школу и ослабляют контроль, а потом стараются побыстрее пристроить в вуз. Так делают, по крайней мере, где-то процентов девяносто родителей.

- Мне кажется, что родители таким образом спасаются от тяжелого - подросткового - возраста своих детей, когда те начинают самоутверждаться, иногда странным образом.

- Цифровое портфолио дает абсолютно четкое представление о том, что происходит с ребенком в школе, как он себя ведет, активен или нет, по каким предметам перестал успевать, какие вещи не освоил. Кто-то из родителей, узнав это, за ремень возьмется, а кто-то за книгу схватится. Кто-то за кошелек. Возможность цифрового портфолио в потенциале имеет огромную мотивационную роль. Не будем обманывать себя и говорить, что общество пристально следит за тем, что происходит в школе. Не следит. А вот за результатами школы - от знаний детей до их поведения - оно следит очень придирчиво. И камни в огород школы бросает. Иногда заслуженно. То, что мы перечислили, - это набор технологий. Мы же заинтересованы в результатах. И эти результаты мы можем получить. Под них есть технологии. Да, они стоят денег. Часто они стоят приличных денег, как, например, цифровизация школы или движки от компьютерных игр. Но эти деньги ничтожны по сравнению с результатом и не так велики по сравнению с нынешним бюджетом школы.

Ребенок должен ходить в школу

- Значит ли все то, о чем мы говорили, что в будущем школа и вуз перестанут существовать в том виде, к которому мы привыкли? Ребенку и студенту не обязательно будет сидеть в классе, в аудитории, он все сможет сделать удаленно, сидя где-нибудь в одиночестве со своими гаджетами? Нам еще далеко до этого идти?

- Я не считаю, что мы туда должны вообще идти. Школа - это место общества, место включения ребенка в социальную жизнь, где общение - не только с теми, кто привычен и тебя любит, а с самыми разными людьми, где выбор и ответственность, права и обязанности... Туда точно должен ребенок ходить, а не сидеть дома. Сравните человека, который с домашними учителями занимался, и человека, который учился в школе. Ребенка, который ходил в детский сад и который не посещал. Это разные дети. Это разные люди. В первую очередь они отличаются готовностью коммуницировать, умением находить свое место в коллективе. Школа - это мощнейший инструмент социализации, она им и останется. А вот от чего точно надо уйти - это от классно-урочной системы.

- Куда уйдем от классно-урочной сис­темы?

- У школы есть понятная образовательная задача: каждый ученик должен устойчиво освоить материал по обязательным предметам. Вот под эту задачу и должна выстраиваться новая система. «Цифра» обеспечивает возможность отказаться от рутинных действий в классе - тем самым высвобождается время и ученика, и учителя. Боксы для автономной работы, помещения для групповой проектной работы «без учителя» становятся такими же элементами школьного здания, как привычные классы.

Учитель-предметник, у которого новыми технологиями высвобождено время, который ежедневно видит текущие результаты каждого школьника, - такой учитель может работать с несколькими группами по-разному. И состав этих групп будет варьироваться от двух-трех классов (установочная лекция, презентация) до нескольких человек.

Мы в лицее Высшей школы экономики отрабатываем именно такую модель обучения. Там будут группы, собирающиеся на основе учительского решения, но вполне возможны и столкновения, возникновение разнонаправленных векторов - желания самого ребенка и учительского видения, совпадает это желание с возможностями ребенка или не совпадает. Могут возникать группы из пяти - десяти человек, которые будут заниматься предметами по выбору, например психологией или корейским языком, при этом даже с «удаленным» учителем. Школьный учитель будет только мониторить ситуацию с такими занятиями. Могут возникать группы, которые будут адаптированы по темпам освоения материала. Многое из этого можно сделать не только с помощью «цифры», но и просто в крупной школе. Семьдесят процентов российских учеников могут учиться в таких школах, как в Москве. Надо, как Собянин, объединить по четыре-пять школ. Что это дает? Как только у тебя возникает параллель в 150 человек, а то и в 200, даже на основе традиционных технологий, до всякой «цифры», можно выделять группы сообразно интересам, сообразно темпу освоения материала. И на это хватит учителей. В стандартной маленькой школе это невозможно сделать. Если мы сделаем это одновременно с цифровизацией, то подкрепим «цифру» еще и концентрацией живых людей, профессионалов.

- Ярослав Иванович, что сейчас нужно сделать в первую очередь, чтобы все, о чем мы говорили, реализовалось?

- Нужно принять программу, которая будет прозрачна для ее участников. Нужно искать деньги, которые мы собираемся заплатить за те или иные цифровые разработки. Нужно объявить конкурс на пилотные варианты этих разработок и провести объединение школ в крупных и средних городах.

Ярослав КУЗЬМИНОВ, ректор НИУ «Высшая школа экономики»​
Учительская газета