| |
Дело Худоберди
Нурматова очень похоже на многочисленные дела о депортации ополченцев и
антимайданных активистов на Украину. Вот только коридор возможностей для
российских властей тут куда уже. Эта история заставляет задуматься как о
практиках миграционной политики, так и о значимости общественной
активности, а кроме того, о совести российских СМИ.
Кремль фактически поддержал решение Басманного суда, постановившего выдворить из страны Худоберди Нурматова (корреспондент «Новой газеты», пишущий под псевдонимом Али Феруз) за нарушение миграционного законодательства. Пресс-секретарь главы государства заявил, что на эту проблему обращали внимание миграционных властей, но «ситуация очень сложная, и ряд факторов не позволяет, скажем так, закрыть глаза на ряд нарушений, который имеет место».
В свою очередь, Совет по правам человека при президенте РФ встал на защиту журналиста, заявив, что его выдворение противоречит Конституции России, поскольку члены его семьи являются гражданами РФ. СПЧ ссылается на статью 38, которая заявляет об обязанности совершеннолетних трудоспособных детей заботиться о нетрудоспособных родителях. Речь, надо понимать, идет о больной матери Нурматова, живущей в России.
Продолжающаяся эпопея с журналистом встала в один ряд с многочисленными делами о депортации на Украину ополченцев и украинских общественных деятелей, боровшихся против нынешних киевских властей. Одновременно это дело вскрыло в данной теме дополнительные пласты проблем, которые требуют не только решения, а для начала хотя бы осмысления.
Фактура этой истории выглядит абсурдистской драмой.
Худоберди Нурматов - открытый гомосексуалист, переехавший в Россию из Узбекистана в 2006 году. Судя по всему, его нервная система весьма нестабильна и ему требуется медикаментозная поддержка в виде приема антидепрессантов.
У узбекских властей есть к нему интерес по линии борьбы с исламистами, однако официального дела против него Ташкент не возбудил. В России к журналисту в связи с этим также есть вопросы, хотя сам он опровергает свою причастность к экстремистской и террористической деятельности. Учитывая его сексуальную ориентацию и идеологические установки исламистов, представляется маловероятным, что Нурматов действительно вовлечен в какие-то общественно опасные процессы.
Несуразицы ситуации добавляет то, что узбекский паспорт Нурматова просрочен с 2012 года, то есть пять лет он не просто нелегально жил в России, но и благополучно работал на одно из крупных российских СМИ.
В итоге весь этот «винегрет» свалился на руки российских властей, причем под «соусом» истерических заламываний рук и воззваний «Новой газеты», требующей от российских властей не допустить выдворения Нурматова в Узбекистан, что грозит ему смертью.
На обычном человеческом уровне понятно, что Узбекистан - далеко не Швейцария в смысле соблюдения прав человека и терпимости к сексуальным меньшинствам, и для открытого гея, к которому у узбекских властей есть вопросы по линии борьбы с исламистами, перспективы как минимум не радужные.
С другой стороны, можно понять и российское государство.
Из советских времен нашим обществом (и российским, и в других бывших союзных республиках) было унаследовано довольно легкомысленное отношение к документам. Вот уже более четверти века РФ проводит последовательную политику на усиление дисциплины своих граждан - и собственной бюрократии - в смысле верховенства закона, соблюдения прописанных правил и оформления документов.
Надо признать, что успехи на данной стезе заметные. Особенно они стали очевидны после начала украинского кризиса, когда в России оказалось множество украинцев. Вскоре обнаружилось весьма легкомысленное отношение многих из них к оформлению документов и соблюдению миграционного законодательства.
Большинство громких скандалов вокруг дел ФМС по выдворению из России украинцев, которым грозит опасность на Украине, были связаны с банальным несоблюдением ими российского миграционного законодательства и неоформленными документами. При всех реально существующих узких местах и препонах российской миграционной политики в конечном счете главной причиной возникавших у людей проблем было их собственное решение пустить ситуацию на самотек в надежде, что в итоге все как-нибудь рассосется.
В результате они оказывались перед фактом, что ситуация не только не рассосалась, а дошла до полного тупика, и ФМС просто обязана инициировать процедуру их депортации.
Однако хотя подобных дел было инициировано множество, до логического конца на данный момент было доведено только одно: на Украину из России был депортирован харьковский журналист Андрей Бородавка. В остальных случаях суды и органы власти находили иные способы разрешения ситуации. Скажем, в еще одном громком деле - с донецкой активисткой Татьяной Мармазовой - суд, приняв решение о том, что она должна покинуть Россию, не приговорил ее к принудительной депортации.
Причины подобных решений вполне ясны. Данные дела вызывают серьезный общественный резонанс, основанный на очевидном факте, что этим людям на территории Украины грозит реальная опасность, включая угрозу смерти.
Это совпадает и с точкой зрения российского государства на текущее состояние Украины и политику ее властей. В результате власти в абсолютном большинстве случаев изыскивают возможности для разрешения сложившихся коллизий.
При этом нельзя недооценивать значимость общественного внимания к подобным случаям, что также заставляет государство изыскивать особые варианты решений, которые бы позволили соблюсти требования закона, но при этом не допустили бы выдачи людей на расправу киевскому режиму.
К сожалению, в случае Худоберди Нурматова имеет место куда худшее сочетание факторов.
С одной стороны, пять лет жизни с просроченным паспортом прозрачно намекают, что он в полной мере отличается легкомысленным отношением к документам. И не стоит говорить, что у него не было никаких вариантов, кроме невозможного возвращения на родину для получения нового паспорта. Российское государство вполне идет навстречу в сложных случаях, и если бы он обратился за помощью к тому же СПЧ (что, учитывая место его работы и круг общения, не представляло сложностей), наверняка были бы найдены варианты решения его проблемы.
Однако ситуация была доведена до злостного - пятилетнего - нарушения российского миграционного законодательства, что, по сути, не оставляет выбора российским властям в реакции на ситуацию.
А с другой стороны, Узбекистан - не Украина. На обыденном уровне люди могут признавать, что на родине Нурматову может грозить опасность. Но Российская Федерация, официально заявив об угрозе здоровью и жизни Нурматова, не может совершить демонстративно недружественный шаг в отношении ключевого в текущих среднеазиатских геополитических раскладах государства, отношения с которым интенсивно налаживаются в данный момент.
В результате коридор возможностей в решении данной ситуации для российских властей куда уже, чем в отношении украинских активистов и ополченцев.
Ну а отвратительнее всего в данной ситуации, безусловно, выглядит «Новая газета».
Редакция не могла не знать, что ее сотрудник находится на территории России нелегально. Тему, как он при таких обстоятельствах был оформлен и получал зарплату, можно даже оставить за кадром. Но за пять лет там никто пальцем о палец не ударил, чтобы помочь Нурматову решить его проблемы с документами. Хотя, учитывая связи издания в правозащитной среде, включая самые влиятельные вроде того же СПЧ, и в органах власти, возможности для этого были самые широкие.
Вместо этого газета предпочла дотянуть ситуацию до крайности, чтобы иметь возможность обличать «кровавый режим», используя в том числе и прямую ложь. Показательно, например, откровенно лживое заявление «Новой газеты», что Нурматов родился в России. Сам он не раз писал о том, что родился в Узбекистане.
Издание фактически использует собственного сотрудника в качестве агнца на заклание. Надо признать, это выглядит весьма впечатляющим способом борьбы с российской властью.
