В последнее время российско-американские отношения накалялись не по дням, а по часам. Однако визит госсекретаря Рекса Тиллерсона прошел на удивление гладко — по крайней мере, с точки зрения публичной риторики.
Все это заставляет предполагать, что события последних недель были просто подготовкой к запуску нового этапа отношений между Кремлем и нынешней администрацией США.
Визит госсекретаря Рекса Тиллерсона в Москву поставил если не точку, то весьма уверенную запятую в многочисленных спорах и интерпретациях российско-американских отношений последних недель.
Крайне резкое обострение, с применением в том числе военной составляющей, обернулось достаточно стандартной и местами даже конструктивной риторикой. Причем не самой жесткой, с взаимным выражением надежды на улучшение в дальнейшем. Готовность Москвы к возобновлению действия меморандума по Сирии показательна, как, впрочем, и благодушная риторика американской стороны по итогам переговоров.
Это, в свою очередь, дает повод свежим взглядом посмотреть на события последнего времени в отношениях между странами.
12 апреля, день визита Тиллерсона в Москву, также стал сотым днем пребывания Дональда Трампа в Белом доме.
Чем особенным отметились российско-американские отношения в эти сто дней? Ответ простой — отсутствием отношений. Контакты оказались сведены к минимуму, а их уровень был резко понижен и переведен в «технический» режим, о чем было прямо заявлено на совместной пресс-конференции Лаврова и Тиллерсона.
Причин для этого можно назвать несколько, начиная просто с того, что это был установочный, начальный период трамповской администрации. Однако главная причина, очевидно, в другом: Дональд Трамп и его администрация все это время находились под жесточайшим прессингом черного пиара со стороны своих оппонентов. Причем «русский фактор» и подозрения в «пророссийскости» американского президента были одной из ключевых точек давления.
Как бы то ни было, потенциальный первый контакт между Кремлем и новой администрацией оказался перегружен подозрениями, обвинениями и мрачными ожиданиями со стороны внешних наблюдателей и общественности. Как следствие, ситуация осложнилась для Москвы и Вашингтона тоже. При таком пристрастном внешнем внимании ни одна из сторон не могла позволить себе даже намека на слабость, поражение или тем паче предательство национальных интересов.
После самого начального периода взаимных дистанционных «реверансов» Белый дом начал играть на резкое понижение и охлаждение двусторонних отношений.
Основным публичным «застрельщиком» новой линии стала постпред США в ООН Никки Хейли, которая сделала ряд резких антироссийских заявлений. Не остались в стороне и другие члены администрации, как, впрочем, и сам Трамп.
Только словами дело не ограничилось.
Произошла химическая атака в Хан-Шейхуне, ответственность за которую Вашингтон возложил на Дамаск, что стало поводом для массированного ракетного удара «Томагавками» по авиабазе Шайрат. Про «странности» нанесенного удара писалось уже неоднократно. Однако в итоге все стороны записали произошедшее себе в актив: Трамп продемонстрировал всему миру, что при нем Штаты остаются главной военной силой планеты, Россия отточила остроумие на потерянных по дороге ракетах и «точности» попаданий, а авиабаза возобновила свою работу спустя менее чем сутки.
Однако произошедшее стало поводом до предела взвинтить конфронтационную риторику, причем уже с обеих сторон. Если до этого Москва ограничивалась уклончивыми комментариями, то тут последовала прямолинейная и жесткая реакция — с блокированием проектов резолюций в ООН и резкими комментариями официальных лиц. Апогеем стал комментарий Владимира Путина, что отношения с новой администрацией даже хуже, чем были при Обаме.
Особого внимания заслуживает медиасопровождение визита Тиллерсона в Москву. За пару суток в мировых СМИ началась просто истерика по поводу «ультиматума», который он якобы везет для Кремля. В реальности же имел место простейший пиар-ход. В международной политике «гость» всегда находится в более уязвимом положении по сравнению с «хозяином», в апофеозе это выражено формулой «приехал на поклон». Однако госсекретарь и администрация США в целом в данный момент не могут себе позволить и намека на «слабую» позицию в отношениях с Россией.
В результате был организован «слив» о некоем ультиматуме, который в реальности не нашел ни малейшего подтверждения, зато это сразу усилило позиции Тиллерсона в глазах публики. При этом для Москвы данные слухи также оказались выгодны, поскольку по итогам переговоров никакой «капитуляции», разумеется, не произошло. Наоборот, их результаты можно интерпретировать так, что Россия ни на йоту не поступилась своей позицией.
Итогом всех этих сложных — и кровавых — геополитических телодвижений стал первый контакт между Кремлем и новой администрацией США. Его результаты каждая сторона может записать себе в актив, поскольку обе позиции легко можно интерпретировать как сильные. Низведенные до низшей точки отношения наконец создали основу для выстраивания нового этапа в них. А Дональд Трамп в значительной степени парировал обвинения в связях с Кремлем.
Минусом для России можно считать то, что она в глазах Запада в очередной раз оказалась в положении «империи зла» и защитницы тираний, но в этом нет ничего нового и фатального.
Ну, а проблемы Дональда Трампа, обещавшего своим избирателям не вмешивать США в военные действия за границей и обманувшего их спустя всего три месяца в Овальном кабинете, предстоит решать ему самому.
