В Москве прошло четвертое заседание Совместной российско-турецкой группы стратегического планирования (СГСП) под председательством министров иностранных дел двух стран двух стран - Сергея Лаврова и Ахмета Давутоглу. В ходе заседания стороны провели «углубленный обмен мнениями по широкому кругу актуальных двусторонних, региональных и международных проблем». Это подтвердил глава МИД России Сергей Лавров на итоговой совместной пресс-конференции в Москве: «Мы предметно рассмотрели двусторонние отношения. В том, что касается торгово-инвестиционных вопросов, Турция входит в число ключевых экономических партнеров России. Констатировали достигнутые успехи, прежде всего, в энергетической сфере, где наше сотрудничество вышло на уровень стратегического партнерства».
Отметим несколько особенностей нынешнего российско-турецкого форума. Первая: он проходит в условиях, когда Запад угрожает России различными санкциями из-за кризиса на Украине и оказывает давление на Турцию с целью присоединиться к ним. Поэтому, когда Москва и Анкара подтверждают свои намерения довести взаимный товарооборот с нынешних почти 40 млрд. долларов до 100-150 млрд., это свидетельствует о том, что Турция не намерена оказываться в этом отношении в фарватере политики Запада, будет продолжать инвестировать в Россию и заходить на российский рынок.
Вообще, за период с 2004 по 2013 годы турецкий экспорт в России вырос почти в четыре раза, а российский экспорт в Турцию примерно втрое. Россия в настоящее время является вторым - после Германии - торговым партнёром Турции, а в 2008 году была даже первым. Анкара и Москва пошли на осуществление масштабных энергетических проектов, и в частности, в Турции идет строительство первой российской по технологии АЭС «Аккую», что невозможно было достигнуть в случае отсутствия высокого уровня политического доверия сторон друг к другу, не говоря уже о стабильных поставках российских энергоресурсов в Турцию. Но дело в том, что Москва пока принимает предложенную Анкарой формулу сотрудничества: «Бизнес - отдельно, политика - отдельно». При этом определенное значение имеет и то, что между президентом России Владимиром Путиным и премьер-министром Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом сложились хорошие личные отношения. В то же время, как демонстрирует конкретная политическая практика, при определенных обстоятельствах обозначенные два тезиса могут быстро утерять признаки фундаментального характера. Применительно к Турции это может означать, что западные партнеры, заманивая ее разными уступками вроде ускорения переговорного процесса по евроинтеграции, могут «продавить» ее до ситуации, когда «бизнес станет политикой». Тем более что сейчас Турция балансирует на грани серьезного политического кризиса, в результате чего политическое будущее Эрдогана не выглядит столь однозначно. Запад стал шарахаться от турецкого правительства, отношения Путина с Эрдоганом квалифицируются как «союз двух диктаторов». Поэтому сложно предполагать, как могут сложиться российско-турецкие отношения в случае прихода к власти в Анкаре новых политических сил. Да и Эрдоган не всегда предпочитает путь поиска компромиссов с Москвой. Отношение к сирийскому кризису, политика блокирования женевского процесса по урегулированию ситуации в этой стране - наглядный тому пример.
Вторая особенность ситуации: возможность влияния уже украинского кризиса на развитие российско-турецких отношений. Так новоизбранный президент Украины Петр Порошенко в своих первых заявлениях отметил стремление блокироваться с Турцией. Ссылаясь на какую-то ранее достигнутую «договоренность» с высшим руководством Турции, он говорит о желании создать в бассейне Черного моря «новую систему безопасности, способную ответить на «вызовы» России. Киев, который за все годы своей независимости не сделал ни одного шага в сторону улучшения политического, социального и экономического положения крымских татар, пытается - с опорой на Турцию - разыграть в своих интересах «крымскую карту». Сейчас на этом направлении активно действует бывший глава Меджлиса Мустафа Джемилев, который заявляет с намеками также на какие-то «договоренности» с турецкими властями, о том, что «готовится операция по возвращению Крыма в состав Украины», на которую кем-то «отведено от нескольких месяцев до 3 лет». При этом глава МИД Турции Ахмет Давутоглу на совместной пресс- конференции со своим российским коллегой в Москве в отношении крымских татар высказался так: «Нам очень важно благополучие и спокойствие крымско-татарского народа. Этот вопрос обсуждали по телефону премьер-министр Турции и президент России. Важно, чтобы все народы жили в благополучии и согласии. Для этого мы всегда поддерживали регулярный диалог с Россией и Украиной, а также с представителями Крыма» То есть предлагается формула «Россия - Турция-Украина и власти Крыма», что является некоторым косвенным подтверждением сентенций Джамилева.
Что же касается подходов к урегулированию украинского кризиса, то глава МИД России Лавров сформулировал ее следующим образом: «Выборы состоялись, мы уважаем результаты волеизъявления украинских избирателей. Однако считаем абсолютно необходимым без какого-либо промедления выполнить то, о чем договаривались в рамках Женевского заявления от 17 апреля - прекратить любое насилие. Поэтому задачей номер один и проверкой на прочность киевских властей с учетом результатов президентских выборов является незамедлительное прекращение задействования армии против населения и любого насилия со всех сторон». В свою очередь Турция «с удовлетворением встретила прошедшие 25 мая выборы президента Украины» и, как говорится в заявлении МИД этой страны, «она надеется на скорейшее урегулирование спорных вопросов». Но как? Не с помощью упомянутого Лавровым женевского заявления, а только через «возможность для диалога между представителями всех регионов страны» и ни словом не обмолвилась о недопустимости использования армии против населения страны. Налицо - использование созданного на Западе типичного двойного стандарта в подходах к конфликтам, как в Сирии, так и на Украине.
Вообще, наличие нескольких общих российско-турецких переговорных платформ, или общих с третьими сторонами дипломатических площадок для решении проблемных ситуаций в широком геополитическом диапазоне - Ближний Восток, Северная Африка, Сирия, иранское ядерное досье, и плюс проблема Украины - может быть важным преимуществом дипломатии, которая получает возможность для широкого маневрирования. Но «игра» сразу на нескольких «досках» может стать и тормозом в случае появления непреодолимых противоречий на одной из них. Поэтому дипломатам России и Турции нельзя допустить того, чтобы кризис на Украине работал бы на подрыв бурно развивающихся турецко-российских отношений.
Уровень стратегического партнерства, достигнутый общими усилиями двух стран сам по себе представляет такую политическую ценностью, которой стоит дорожить.
