Не верю, что
войска Асада применили газ в боевых действиях в окрестностях Дамаска. Я
участвовал в сражениях в районе Дамаска и видел операции в развалинах
мирно цветущего города, когда солдаты убивали снайперов ударами танковых
пушек и короткими атаками в лабиринтах подземных тоннелей. Я верю, что
газовое нападение предприняли повстанцы, давая повод Обаме нанести
ракетный удар по Сирии. Но химическое оружие, о котором долгие годы
словно забыло человечество, вдруг вышло из тени и стало управлять
политическим мировым процессом. Вот почему я оказался в окрестностях
Брянска в районном городке Почеп, где построен мощный завод по
утилизации химических боеприпасов — страшного оружия, накопленного в
арсеналах тотальной войны.
Этот завод среди осенних лесов, студёных
вод, изумрудных пастбищ напоминает драгоценный кристалл стального
цвета безупречной формы. Призмы, серебристые трубы, ажурные фермы. Эта
точная и чистая эстетика говорит о совершенстве технологии, о предельной
безопасности, о холодной рациональности, которая сопутствует
уничтожению оружия "судного часа" — той мистической ядовитой звезды, что
сбросит разгневанный Бог на землю и отравит воды и облака.
Очень
много цветов, много свежих и сочных газонов. Кормушки для уток, клетки с
кроликами — всё это живые индикаторы чистоты и свежести воздуха, в
который из стальных корпусов не просачивается ни одна ядовитая молекула.
Но редкие люди, идущие вдоль цехов, военные на постах — все с сумками
противогазов. И каждый, кто погружается в кристаллическое сияние завода,
носит спецодежду, напоминающую скафандр космонавта.
Со складов
непрерывными партиями доставляются на завод авиабомбы, начинённые
нервно-паралитическим газом, снаряды для дальнобойных гаубиц с
фосфорными смертоносными ядами, боевые части крылатых ракет, способных
отравить миллионный город. Каждый снаряд или бомба подхватывается
автоматикой, помещается на конвейер. В металлическом корпусе делается
малый прокол и высасывается смертоносная начинка.
Добытый яд
смешивается с реагентами, утрачивает свою смертоносную силу.
Отправляется в печь, где жар окончательно сводит на нет гибельную силу
отравы. Далее полый снаряд промывается водой, из железной оболочки
вымываются остатки ядов. Отравленная вода проходит очистку и
используется на заводе для технических нужд. Лишённый ядовитого сока
снаряд обжигается в печи, и безвредная стальная оболочка готова к
отправке в мартены. Спёкшийся шлак замуровывается в бочки и уходит в
подземные хранилища на вечный покой. Утилизация снарядов не прекращается
ни днём, ни ночью. Каждый снаряд имеет заводской номер, заносится в
картотеку. Завод непрерывно инспектируется американцами, у которых по ту
сторону океана работают такие же заводы.
Находясь на предприятии, я
был увлечён его таинственной опасной технологией. Наблюдал на мониторах
конвейерные линии, реакторы, печи, редкие фигуры в скафандрах, похожие
на космонавтов на Луне. И всё время размышлял о Сирии. Думал: если
состоится американский удар и крылатая ракета упадёт на склад химических
боеприпасов, то всю Сирию накроет смертельный аэрозоль. И в нём
погибнут солдаты Асада, обезумевшие повстанцы, прихожане христианских
храмов и молящиеся в мечетях мусульмане. Ракетный удар повлечёт за собой
катастрофу, соизмеримую с ядерной бомбардировкой.
Ещё одна мысль
посетила меня на заводе: химическое оружие из боевого средства тотальной
войны превратилось в политическое оружие. Именно оно побудило Обаму и
конгрессменов Америки принять решение бомбардировать Сирию. Явилось
политическим поводом для военного вмешательства американских авианосцев,
самолётов и крылатых ракет в жизнь суверенного государства. Именно оно,
химическое оружие Сирии, подвигло Путина к миротворческой инициативе —
взять под международный контроль сирийские химические арсеналы. Это
предложение открывает путь к политическому урегулированию сирийского
конфликта, открывает возможности для международной конференции по
сирийской теме.
Ещё я думал: возможно ли уничтожение химических
арсеналов Сирии в условиях гражданской войны? Возможно ли обеспечить
столь хрупкий и сложный производственный процесс, требующий предельной
стерильности и безопасности, в условиях, когда стреляют гранатомёты?
Если всё же начнётся утилизация этих химических арсеналов, будет ли
возведён под Дамаском завод, подобный тому, что построен под Брянском?
Или придётся направлять в Сирию мобильные установки, способные
дезактивировать снаряды и бомбы? И кто, какая страна возьмёт на себя
ответственность в таком деликатном и опасном деле?
Ещё я думал,
двигаясь вдоль серебристых кристаллических корпусов, что именно здесь, в
глубине этих холодных и спокойных кристаллов, уничтожается оружие
"судного часа", выдёргивается ядовитое жало дракона, который своим
чешуйчатым телом опоясал волшебный град, требуя себе в жертву царевну.
