Последний буйный

В журналистике мелькает много заведомо имитационных, придуманных от начала и до конца случайных и скучающих лиц, которых мы называем медийными фигурами только потому, что они надоедливо мелькают на журнальных страницах и телеэкранах – со скрипящими голосами, круглыми глазами и скабрезными шутками. Но о них мы ровным счетом ничего не знаем – ни подлинных взглядов, ни жизненных принципов, кроме постоянного желания быть на виду и, разумеется, жажды живых денег. Сергей Доренко – редкое исключение: себя не приукрашивал и всячески демонстрировал немного наигранный цинизм, в котором была весомая доля подлинного цинизма. Даже когда он откровенно имитировал ненависть к кому-либо или, напротив, наигранную заинтересованность в чьей-то судьбе, он делал это подчеркнуто гротесково, с насмешкой – и над собой, и над собеседником, и над всеми, кто будет его смотреть и слушать. Впрочем, он мог себе это позволить – не случайно его и при жизни, и после смерти называли и называют знаковой фигурой в отечественной журналистике. Но знак знаку рознь: для одних он был и останется символом независимости и мужества, для других олицетворением «отмороженности» – независимости от всех условностей и моральных ограничений, ноболезненной зависимости от собственных страстей и, конечно, от некоторых избранных заказчиков, которым, однако, не служил, а которых сам использовал. Поэтому не могут быть одинаковыми и оценки его прихода в журналистику и его неожиданного трагического ухода из медийного пространства и жизни, уже не отличимой от виртуала…

Многие из тех, кто его хорошо знал лично, – говорят о нем с плохо скрытой обидой или даже язвительно: почти каждый из друзей оговаривается… А среди тех, кому он был известен заочно, – только как журналист, подавляющее большинство искренне сожалеют, что ушел последний, наверное, буйный, но искренний и брутальный правдоруб. Рубить правду, да чтобы сразу и в крошево, не каждому дано. Как говорил Высоцкий, «настоящих буйных мало – вот и нету вожаков». А с уходом Доренко, кажется, и не осталось вовсе… Этого просто нельзя не заметить на фоне нынешней предсказуемой журналистики – и прилизанной, официальной, и разнузданной, но в еще большей степени придавленной – не идеологическими запретами, а тотальной зависимостью от своих хозяев.

Сергей Доренко был в числе тех немногих журналистов, которые выделялись абсолютной непредсказуемостью и которых на этом основании иногда ошибочно относят к так называемой демшизе, наводнившей в 90-е и общественную жизнь, и все без исключения медиаканалы. Доренко и, пожалуй, Невзорова с демшизой сближало только два признака – они взошли на волне шизоидного нашествия и отличались столь же очевидной непредсказуемостью на грани и за гранью всех приличий. Однако отличия более чем существенны – во-первых, они были не только способны на всё, но и просто способны, талантливы, а во-вторых, обладали тем качеством, которое называют харизмой. Безумцы с таким набором качеств – это уже не шиза, а гроза. У них есть своя законная ниша во многих профессиях, но ее не было в советской журналистике. В эпоху смуты у них появился карт-бланш, и они им воспользовались по полной. Что же до волны демшизы, то она оказалась одноразовой: затопила все живое, что от неё и требовалось, и схлынула. Шизой попользовались и бросили. Об этом когда-то очень откровенно сказал Глеб Павловский. В свое время он на деньги Сороса (но главным образом – на бюджетные) подкармливал армию малоодаренных и на всю голову больных людей, востребованных для создания имитации гражданского общества в РФ. Именно тогда они вошли (влипли) в журналистику, их повсюду использовали, как лом (так называли тогда лидеров общественного мнения). Но после укрепления олигархической власти на смену ломам пришли катки, и ненужные инструменты просто выбросили из жизни, сдали в переплавку.  

Доренко, как удачно сказал о нем Владимир Лепехин, просто не вписался в поворот истории. Сегодня до неузнаваемости изменились жанры и качественно преобразилась сама профессия журналиста. На этом, в целом не очень радостном, фоне жизненные траектории Доренко и Невзорова смотрятся как яркие звезды. Из журналистики ушли в небытие целые ниши – жанры. Это и высокая культура, и классическая речь, и классическая музыка, и образцовая литература – всего не счесть. Остались лишь осколки в виде вкраплений в программы, которые низводят их воздействие на общество до нуля, превращают высокое в низкое. Еще недавно в советской журналистике доминировала высокая культура Слова. Были профессиональные дикторы и чтецы, коих сегодня не встретишь днем с огнем. Правда, исчезла идеологическая муштра, но она исчезла только по одной причине: немыслимо публично заявить, что мы живем в эпоху олигархического капитала и первонакопления. И вражеские голоса почти исчезли, но только потому, что  они не могут конкурировать с доморощенными русофобами.

Ниша для таких журналистов, как Доренко, ушла вместе с ними. Ныне появились новые жанры. Основная задача современной журналистики – производство информационного шума. В определенном контексте «шум» обозначает не отсутствие информации, а ее преизбыток, гарантирующий полную невозможность усвоить хоть что-то и переварить постоянно поставляемый коктейль из эксклюзивного мусора, слегка сдобренного фактами. Рецептуре приготовления таких коктейлей учат профессионалы. Мне кажется, что слово «шоумен» созвучно со словом «шум». В этом же ряду и понятие «шумеры», потомками или даже предками которых были, как известно, «древние укры», занимающие и сегодня особую нишу в российской журналистике. По сути, шоумены выполняют функцию пляжных аниматоров, развлекающих людей всех возрастных групп – и деток, и дедов, и женщин, и мужчин, которые думают, что разбираются в политике. 

Первую по массовости профессию в нашей нынешней журналистике (назвать её современной – язык не поворачивается) составляют именно они, шоумены – это доминирующая когорта, в которую включились и ученые, и неучи, и профессиональные ораторы, и охламоны, как греки именовали крикунов из толпы. Вместе, сообща они обсуждают и вскрывают больные проблемы современности, превращая диалог в пародию. Доренко, кстати, не назовешь шоуменом, да он и не смог бы при всем желании впрягаться в одно ярмо с чернью – слишком самодостаточным он был.

Вторая профессиональная группа – это корреспонденты, которые проникают во все щели. Их привилегированное звено, вызывающее безусловное уважение – наши славные военкоры. Сергей Доренко, надо отдать ему должное, засветился на этом геройском поприще. Правда, он был добровольцем, но оставил заметный след в отечественной журналистике. 

Третья по значимости профессия – армия псевдоаналитиков-пропагандистов, пришедших на смену настоящим аналитикам и пропагандистам. В Советском Союзе были аналитические школы политической журналистики и глубокие личности, имеющие собственное мнение и позицию. Теперь таких школ нет, хотя на уровне личностей есть и счастливые исключения. В основном эту нишу пополняют беспозвоночные аналитики (те же шоумены), готовые обосновать любую конъюнктурную позицию. Критериев уже нет. Подобные журналисты толпой ринулись в т.н. открытое общество, где нет ни государственных, ни моральных границ. Но понятие «открытое общество», идущее от Карла Поппера, содержит в себе четко обозначенного врага. Книга Поппера, кстати, так и называлась «Открытое общество и его враги». Врагом открытого общества всегда была наша страна, а люди, ринувшиеся в открытые двери открытого общества, весьма органично сделали своими врагами… родных отцов и дедов. Отсюда и происходит дикая истерия по поводу Дня Великой Победы и шествия Бессмертного полка. 

В качестве четвертой востребованной профессии я бы назвал представителей оппозиции, по большей части «липовой», типа телеканала «Дождь». Они допущены для расширения диапазона общественного мнения в сторону радикальных позиций – и справа, и слева, что позволяет власти к какой-то степени расширять коридор собственных возможностей. Ну и дополнительный бонус – иллюзия объективности.

Пятая группа в этом списке, но наиболее слабо представленная – государственники и патриоты, на которых сегодня нет ни малейшего спроса. Они поневоле отнесены к маргиналам. И это понятно: у истинных государственников и патриотов нет и, что еще хуже, в принципе не может единой платформы и единого представления о будущем России, что решительно отличает их от российских либералов (для тех всё предельно ясно – России вообще не должно быть). Ну как объединить, к примеру, коммунистов и монархистов, социал-демократов и государственников-либералов (у нас таких единицы, хотя на Западе это основной пласт либерализма)? Именно потому патриоты очень незначительно представлены в СМИ, в массовой культуре и в политике.

Еще одна, шестая, группа – коммерсанты от журналистики. Эти товарищи готовы любую информацию красиво упаковать и продать в зависимости от предпочтений заказчика. Как я говорил выше, заказчики – олигархическая власть, которые делают заказ на продвинутый либерализм, а точнее, его позднейшую версию – рыночный радикализм, который, по словам Сороса (а он-то знал, о чем говорит), окончательно подорвал мировые позиции США и разрушил экономическую мощь России. Не буду называть поименно представителей этой группы, чтобы не обидеть кого-то, не упомянув особо. Но сразу вспомнился незаменимый Познер, который, к слову, без зла, но весьма нелицеприятно высказывается о Доренко: «Сергей в аду, где самому сатане он дает жару, выступая по каналу государственного преисподнего вещания».

Седьмая группа – это, конечно, русофобы. Раньше эту группу составляли представители демшизы, которые теперь уступили место профессионалам. Как говорится, ничего личного – эти люди работают только на заказ. В каждом шоу для профессиональных русофобов забронированы места. Только для «желто-блакитных» говорунов – от трех до шести гарантированных мест в любом шоу для поливания русских. Они могут говорить всё что угодно, но только в русле жесткой русофобии. Есть заказ – есть исполнение. Русофобы неплохо живут за счет своей «работы». Были бы другие заказчики – говорили бы, конечно, иное.

Восьмая группа – профессиональные аналитики-нытики, демотиваторы самого широко профиля, способные заставить самого жизнерадостного человека задуматься о суициде. В основном специализируются на детях и подрастающих поколениях. Но об этой категории надо писать особо…

Девятая, пожалуй, самая опасная группа – культуртрегеры. В нее входят представители наиболее радикальных субкультур, сущность которых в том, что они заменяют цивилизацию цивилизаторством, то есть несут «дикарям», то есть всем людям, которые придерживаются традиционных ценностей, непроглядное «просвещение» и «эталонную», то есть нетрадиционную культуру. Среди культуртрегеров ядро составляет интеллигентная публика – люди в бабочках, деятели культуры и образования. 

Последняя, десятая, массовая группа – это рекламщики, которые по единой технологии продают всё и вся – и вещи, и идеи, и людей. Им все равно, что и как, главное – почем. Они же – главные производители событий, подменяющих подлинные.

Эти 10 групп составляют основу нашей журналистики. А что будет дальше и какой должна быть идеальная картинка – это большой вопрос.