Борьба с коррупцией все больше похожа на конкурентную борьбу…

 

Поверить в то, что Минюст по поручению Правительства разрабатывает этот закон, трудно. Не всякий нормальный человек сможет даже понять такую постановку вопроса, так как коррупция всегда, во всех случаях и во всех своих обличиях бывает только вынужденной уже потому, что коррупционерами становятся по принуждению, а точнее, по нужде – большой и малой. Конечно, нужда бывает ну очень большой, когда искушение измеряется многомиллиардными суммами, и малой – не упускать же возможность… И это понятно: всякому  человеку нужны деньги. Если у него их много, то и зависимость на порядки выше, чем у нас. Кроме того, человек всегда прикрывает свои очевидно непотребные дела высокими мотивами. А самый высокий мотив, которым коррупционеры пользуются, лежит на поверхности – давать и брать приходится сугубо во благо дела, поскольку без смазки, как известно, ни один проект с места не двинется. И это так!

То, что откаты стали нормой и доходят до 50 процентов, известно всем без исключения управленцам. Когда я занимался большими государственными проектами, то соглашался участвовать в реализации мной же инициированных программ только в качестве научного руководителя и отказывался занимать хоть какую-то руководящую административную должность. Делал я это по одной причине – не хотел пачкаться, чтобы не назвали коррупционером по принуждению. Даже если ты лично ничего и никогда не присвоил, все едино: назвался груздем, полезай в короб, если играешь по установленным правилам, а точнее, по понятиям. Это, увы, касается и тех правил, по которым раздаются гранты, в том числе и на научную деятельность. Все знают, что сами правила часто меняются в процессе подачи материалов и подгоняются под те требования, которым соответствуют только «нужные» участники. И это давно стало нормой, не заслуживающей ни обсуждения, ни даже осуждения. Это воспринимает как данность. 

Если взглянуть на проблему шире, то в основе коррупции, а следовательно, и всех национальных, международных, межэтнических и иных конфликтов лежит социальная пропасть. Эта пропасть пролегла между кучкой семейств и кланов, контролирующих оставшиеся природные ресурсы планеты и прячущих награбленное в офшорах, и народами, лишенными общенациональной собственности. 

Вспомнилась сцена из младых лет. Еще в самом начале своей карьеры я читал лекцию прокурорскими и милицейскими работникам, в которой говорил о коррупции как о сращивании высшей власти с криминалом. После лекции генерал обобщил: хорошо, что у нас коррупции быть не может, так как она – явление буржуазное и нашем законодательстве такого понятия нет. Как прав был генерал – убеждаюсь сегодня. Тогда подумал, что он либо недалекого ума человек, либо перестраховщик, либо и то, и другое. Теперь понял, что он – пророк. В годы президентства Дмитрия Медведева термин коррупция вошел-таки в уголовный кодекс: общество-то построили буржуазное. Но именно с тех пор и начались игры с самим понятием: как бы его ограничить, подшлифовать и закруглить таким образом, чтобы кого не зацепил невзначай. 

Теория тоже не спит, она всегда готова помочь политикам. Она готова подсказать, как бороться с коррупцией, не касаясь коррупционеров. Все предельно просто! Достаточно назвать преступление проступком, а преступника проступником, и все дела. По правильному пути пошли законотворцы, но надо идти дальше. Даю подсказку: впредь именовать преступление искушением, а злодеев – искушенцами, которых надо поставить не к стенке, а между просто преступниками и проступниками, то есть оставить на свободе и при деньгах. Надо ли объяснять, что под категорию проступившихся подойдет любой коррупционер, а искушенцами удобно назвать не любых, а главных? Наш законодатель уже давно идет по пути декриминализации как самому востребованному и безопасному. 

Сравнительно недавно с самых высоких трибун заговорили о борьбе с так называемой «бытовой коррупцией». Впервые я услышал этот термин, который уже вошел в оборот, когда с самого верха было провозглашено: «Главное в борьбе с коррупцией – возмещение ущерба. Против этой коррупции со школьной скамьи можно и нужно формировать антикоррупционное сознание». Конечно, данную сентенцию можно отнести только к «бытовой коррупции», то есть к мелкому взяточничеству, так как ущерб от «небытовой» уже ничем не исправить... Такая антикоррупционная стратегия всем хороша (всем коррупционерам). 

И еще одно обстоятельство: борьба с коррупцией в нашем отечестве пока что слишком похожа на конкурентную борьбу, а это, согласитесь, не одно и то же. Вероятно, именно по это причине все труднее сегодня отличить коррупцию от антикоррупционных мер: где прочертить границу и поставить заслон – вдоль границы или поперек? В результате пропадает страх перед наказанием. Впрочем, об этом я уже пространно говорил на РНЛ аж в 2008 году:  Страх - лучшее средство борьбы с коррупцией. Говорил годом позже и о том, что Народ не имеет никакого отношения к коррупции, да и совсем недавно - Реестр коррупционеров: начинать надо с основных ветвей, а не с сучьев власти.