С чего начинается Родина?

Локомотив русской жизни. Что собственно в моем понимании является символом возрождающейся России? До некоторого момента я мыслил глобально и, как казалось, истинно патриотически – возрождение Родины, конечно, произойдёт, когда во главе её станет православный Царь! Он, словно отправная точка, локомотив всего процесса, который и должен будет вытянуть за собой и нестабильную финансовую систему, и буксующую экономику; основательно перетряхнуть загнивший на корню судебно-правоохранительный комплекс, одновременно оздоровив хиреющий блок накопившихся социальных вопросов и проблем. Само собой, прежде всего перестроив и упростив сложившуюся за последние 100 лет тяжеловесную, забронзовевшую систему «народоправия», то под эгидой КПСС, то «Единой России».

При этом я прекрасно понимал, что мечта эта при жизни практически не осуществимая. Но вот однажды понял, что даже Помазанник Божий, самым чудесным образом явленный народу, не гарантирует сам по себе возрождения Отечества. Тем более, если оно будет населено сплошь стариками, да активно обживающими пустующие земные просторы инородцами и иноверцами. 

Русская Мадонна – мать с ребёнком – вот он, истинный символ возрождающейся России! И этот почти иконописный образ я увидел, зайдя в сельскую церковь – подворье местного мужского монастыря. Мадонн с младенцами на самом деле тут оказалось сразу две. Причём одна из них коренная москвичка, перебравшаяся на постоянное место жительства в это старинное село. А помимо них ещё стайка дошколят, причём, как и полагается, с родителями. Апогеем Литургии, конечно, стал вынос Чаши, к которой подошли и обе Мадонны со своими сокровищами, их мужья и выстроившиеся за ними весёлой цепочкой ребята. Хотите верьте, хотите нет, но от этой завораживающей картины в объявленном многократно СМИ вымершем русском селе я испытал искреннюю радость, соединённую со светлыми святочными днями. 

Пенсия – наше всё? К сожалению, мои друзья (к слову, крещёные, но этим и ограничившие своё дальнейшее знакомство с Богом), которые пригласили меня в гости, не склонны были разделять мою радость. Тут же напомнили мне, что в местной средней школе не в пример прошлым годам всего около сотни учеников. Или, что в селе нет серьёзной работы, поэтому, мол, молодёжь и не задерживается здесь. Как тут будешь с ними, живущими, конечно же, не от Литургии до Литургии, а суровыми буднями сельских жителей, знающими цену каждому рублю, спорить?! Тем более после известных пенсионных законодательных инициатив, обрушивших надежды моих родственников-ровесников на скорую пенсию. 

Я всё-таки, оставаясь неисправимым оптимистом и реалистом, робко напомнил им о льготах и надбавках как раз для сельских пенсионеров, но вызвал этим очередную порцию затяжного сарказма. Ясно, что во всем этом виновата власть, лишившая их всех надежд на скорое светлое будущее - на пенсию! 

Но сколько получали пенсионеры-колхозники даже при позднем СССР, никак не укладывается в понятие достаток. Не говоря уж о сталинском периоде, когда колхозники не видели не только пенсий, но даже реальных зарплат! Так что собственно принципиально изменилось для сельских жителей, вспоминающих с такой теплотой колхозный период и советскую власть? 

Ода капитализму. Разве имели бы мои знакомые возможность купить тогда аж три автомобиля (мужу, жене и младшему сыну), которые с большим трудом разместились нынче в их дворе? Приобрели они их, между прочим, вполне законно, заработав честным, но ударным капиталистическим трудом, гробя своё здоровье и экономя на самом необходимым. Но это было их желание, которое они вряд ли бы реализовали даже в благословенные для них брежневские времена! А построенный пару лет назад фактически на ровном месте просторный новый дом со всеми удобствами, за коммунальные услуги которого они платят гроши, в сравнении с нами - горожанами! В советские времена на этом месте стояла глинобитная хибарка умершей бабушки.

Не обижена капитализмом оказалась и старшая дочь моих друзей, окончившая на бюджетном отделении региональный вуз, вышедшая замуж за перспективного сокурсника и два года назад перебравшаяся в Москву, где они уже купили «двушку» в престижном районе. 

А разве запрещает нынешняя власть разводить им тех же кроликов или кур, не говоря уже о коровах или свиньях? Ведь держат они несколько семей плодовитых кролей и кур-несушек, не оставаясь в накладе! Несколько лет назад держали корову и поросят, но сами решили, что это будет перебор, тем более, что и мясо, и молоко можно купить в магазине или на рынке. Так ли было в советские времена, когда эти продукты принципиально в торговые точки сельпо не везли?

Но моих знакомых раздражают такие сравнения и воспоминания. Сложилось ощущение, что им нравится сам процесс – ругать власть. Быть может, просто потому, что делать это теперь можно вполне открыто (да и есть за что, если честно), тем более инфоповодов к этому, благодаря услужливому медиапространству, создаётся достаточно? Впрочем, разве ругать власть типично местное явление? Не этим ли занимается добрая половина страны? 

Утерянные смыслы. Так, видимо, устроен даже очень неплохой гражданин, воспитанный в духе идей позднесоветского гуманизма, когда в программе КПСС было провозглашено: «Всё во имя человека, всё для блага человека!» Добавим, что для блага человека, воспитанного в духе атеизма, страстного и грешного, не желающего ограничивать себя, свои страсти и желания ничем, кроме страха наказания! 

Всё, что нельзя было купить в магазине (а список таких товаров, несмотря на красивый лозунг, регулярно пополнялся), попадало в разряд дефицитов, доставалось по блату, через сеть знакомств и превращалось в фетиш – показатель благосостояния. Эта психология, слегка трансформировавшись, благополучно перекочевала из социализма в капитализм. Сегодня достаточно скромные запросы бывших советских граждан раздулись до планетарных масштабов. Банальное выживание сталинских времён сменилось в годы застоя борьбой с дефицитом, а теперь извратилось в соперничество, стремление быть круче других, едва появляется такая возможность.

Если в годы моей молодости на рубеже 70-х – 80-х годов для повышения своей роли в глазах знакомых достаточно было американских джинсов, адидасовских кроссовок и пачки «Мальборо», то сегодня этот список будет пугающе неохватен. И в нём есть место всему, кроме, пожалуй что,… детей, которыми вроде бы еще совсем недавно принято было гордиться. 

С этой вот точки становится вполне понятна позиция людей, для которых нет радости от Мадонн с младенцем у Чаши, а заслонила её отодвинутая пенсия, ставшая как бы смыслом жизни. Пенсия – как смысл и цель жизни – звучит, конечно, жутковато. Ради неё - родимой, получается, и живут они? Но разве не растили они своих детей, в которых вкладывали свои силы и здоровье, мечтая, чтобы дети выросли «хотя бы не хуже других»? Сегодня они выросли, вполне взрослые люди, но и установка у них поменялась. И вполне соответствует духу времени: «Мой ребенок должен быть самым лучшим!» Но поскольку с таким подходом в одного ребёнка вложиться будет дешевле, то вопрос о многодетности отпадает сам собой!  

Завещание венценосца. Невольно рассуждая так, я увидел корень нашего противостояния в вопросе символа возрождения России, да и вообще жизни. Он в разности атеистического (советского) и православного (русского) подходов. Советское – это вечная, нескончаемая и рефлексирующая ностальгия по юности пионерских времен, не знавшей особых проблем, но сведших, однако, СССР в могилу. Это источник постоянного недовольства реалиями времён нынешних, а заодно и властью, безотносительно даже принимаемых ею законов. Это – ставка на героев из Театра теней прошлого и вовсе небезобидное желание оживить их для возвращения во времена своей молодости, когда «всё было всё равно лучше», а до построения «рая на земле» оставалось совсем немного. 

Впрочем, не сильно отличается от советского взгляда на жизнь и ныне активно насаждаемый либеральный. Только он старается выглядеть более оптимистичным и поэтому рядится в радужные одежды обещаний самого настоящего светлого будущего, которому советская власть как раз и мешала. Либеральный взгляд всегда косит как минимум одним глазом на Запад, где якобы расположен настоящий земной рай с небольшими, правда, недоделками. Которые и нужно устранить, чтобы зажить на полную катушку. Это нужно понимать, как жизнь в ожидании праздника, как на затянувшейся новогодней ёлке, где много мишуры и масок, скрывающих истинное лицо участников маскарада. Но даже самый яркий праздник однажды заканчивается, мишура тускнеет, под масками оказываются совсем не симпатичные люди, но изменить ничего невозможно – время, отпущенное для жизни на земле, ушло. А другой сценарий либеральной программой не предусмотрен. 

А вот противопоставляемый атеистическому (советскому и либеральному) – православный, русский взгляд – устремлён непременно в будущее. Не замутнённое ностальгией или ожиданием вечного праздника, но будущее, которое сливается с Вечностью, имя которому Бог. Этот взгляд, конечно, учитывает опыт 75-летней истории СССР, но рассматривает и куда более ранний, тысячелетний период, где находятся ответы на многие вопросы, главные из которых: «Ради чего?» и «Как надо жить?». И это не просто мечтания – воспоминания, телепортированные из прошлого, но готовность потрудиться на будущее, которое имеет реальную перспективу. Оно видится без советских стигматов в виде колхозов, обкомов или безбожной пионерии, и без нынешних буржуазно-либеральных догм и шор, ограничивающих будущее бесконечным потреблением, гедонизмом и самоудовлетворением до гробовой доски. 

Русское будущее принадлежит народу, повернувшемуся лицом к Богу, а не к возрождённому идеологическому отделу КПСС или вашингтонскому обкому. И наполнено оно должно быть не «мудрыми» указаниями по очередному этапу строительства светлого будущего, а вполне чётким библейско-евангельским смыслом: «плодиться и размножаться» здесь и сейчас. Чтобы под омофором Богородицы – Мадонны не просто заселять землю, но наследовать Небесный Иерусалим. 

Не в меркантильном и псевдодуховном, а в одухотворённой реализации Божьего замысла выход и возрождение России. И первым пунктом этой программы должно стать не повышение пенсий, не снижение налогов или открытие нового нефтеносного месторождения, ориентированного на продажу, а решение демографической проблемы через возрождение семейных традиционных ценностей. Вот тогда и придёт время монархии, ведь недаром умиравший Александр Третий, завещая сыну страну, говорил: «Береги семью – она опора государства».