Свобода слова и цензура

Пока цензура позволяет, хочется поговорить о ней – о цензуре. Которой, вроде бы, нет. В Конституции Российской Федерации (ст. 29, п. 5) так прямо и сказано: «Цензура запрещается». Однако в реальной жизни мы постоянно сталкиваемся с жёсткой фильтрацией информационных потоков: об одном жужжат постоянно, а о другом никогда не услышишь; это можно, а то нельзя…

И опять-таки, в который раз, мы сталкиваемся с явным противоречием в Основном законе: в той же 29-й статье, п. 2, сказано: «Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства», – а это не что иное, как именно цензурные ограничения, цензура. Следовательно, сентенция «Цензура запрещается» чисто декларативна. Высший юридический документ страны не должен допускать подобных ляпсусов. Или это сделано специально?..

Естественно, властные структуры никогда не позволят публично говорить и писать что угодно – иначе какая же это власть? Это, вроде, логично и понятно.

Но то, что творится сейчас в России со свободой слова и с цензурой – не лезет ни в какие ворота. Каждый говорит что угодно, и каждый цензуру «делает под себя».

Наверно, любой нормальный человек согласится, что современные российские СМИ всё больше напоминают помойную яму из человеческих инстинктов, эмоций, глупости, лжи и трескотни. Расчёт – на нездоровый интерес больного общества, обеспечивающий высокий рейтинг подобного рода информации. При этом любые попытки оградить здоровую часть общества от смрадного запаха разложения встречают резкий отпор защитников так называемой «свободы слова». Но этой «свободой» (а, точнее сказать, вседозволенностью) почему-то пользуется исключительно узкий круг либеральных журналистов, не считая разного рода вырожденцев. Для остальных свобода слова если и существует, то только в пределах кухни, полуподвала и пока ещё сети Интернет.

Конституцией Российской Федерации цензура запрещена — однако существует множество фактов цензуры творчества и ограничения свободы распространения информации со стороны чиновников, общественных организаций и даже самоорганизующихся групп граждан, чьи чувства нередко бывают оскорблены возмутительной или кощунственной информацией.

Обратимся к некоторым из многочисленных примеров.

В июне 2015 года, когда о навязывании государством цензуры творчества в России стали говорить во весь голос, газета «Известия» опубликовала программную статью министра культуры РФ В. Мединского, озаглавленную «Кто не кормит свою культуру, будет кормить чужую армию». В статье министр отметил, что государство обязано не только субсидировать культуру, но и следить за содержанием созданных при его поддержке произведений, оно должно системно поощрять только проекты, отражающие ценности консервативного большинства населения. Государство не ограничивает художника в творческих методах, но выполняет функции контроля, если произведение оказывается оскорбительным для граждан. В качестве назидательного примера министр привёл увольнение директора Новосибирского государственного академического театра оперы и балета Бориса Мездрича — после скандала c оперой Рихарда Вагнера «Тангейзер» в постановке Тимофея Кулябина.

С 2010 года доступ на федеральные телеканалы из-за строгой цензуры был, в частности, закрыт для Бориса Немцова, Гарри Каспарова, Михаила Касьянова, Эдуарда Лимонова, Алексея Навального и других оппозиционеров.

О том, что в России появились оскорблённые персонажи, которые «пытаются диктовать художникам, что они должны делать», заявлял народный артист СССР Олег Табаков. Касаясь феномена «общественной цензуры», Табаков отметил, что «эти люди сами себе внушили, что если цензуры нет, то они должны контролировать искусство». Артист уверял, что такие методы «лазутчиков от цензуры» не помогут создать «правильное искусство».

Противоположное мнение высказал Р. Кадыров, недовольный тем, что некая каста считает себя вправе «оскорблять религиозные чувства десятков миллионов православных христиан и мусульман, заявляя при этом, что искусству всё дозволено».

Одним из первых фактов цензуры в российском кинематографе был протест Русской Православной Церкви против показа 30 мая 1997 года по общефедеральному телеканалу НТВ фильма американского режиссёра Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». По требованию Церкви, показ был отложен на несколько месяцев.

7 июля 2009 года без решения суда, по предписанию ГУВД, провайдером был заблокирован доступ на сайт проекта «Хронос». По официальной версии, ресурс был закрыт за цитирование запрещенной книги Адольфа Гитлера «Майн Кампф». Однако основатель «Хроноса» Вячеслав Румянцев уверен, что истинной причиной явилась не широко доступная в Интернете книга, а критика в адрес губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко, решение которой сократить пособие блокадникам вызвало острую неприязнь на сайте.

Принятый в 2014 году закон о запрете на использование нецензурной лексики, распространяющийся на показы фильмов в кинозалах, также трактуется экспертами как введение в России цензуры.

Около 60 % россиян считают цензуру в интернете необходимой, против цензуры отдельных сайтов и публикаций — только 25 % (данные Левада-Центра). И число сторонников цензуры в Интернете среди россиян имеет тенденцию к возрастанию.

Таким образом, несмотря на продекларированный в Конституции запрет цензуры – она всё же существует, причём – в стихийном, а подчас и уродливом виде. А отношение к ней сильно поляризовано: от полного неприятия до требования немедленного введения во все информационные отрасли. И эту ситуацию надо в корне менять. А для этого сначала надо разобраться: – какая свобода слова должна быть, какая цензура необходима.

Свобода слова – обязательно должна быть. Цензура – непременно должна быть. Есть ли здесь противоречие? Абсолютно – нет! Обратимся к основной ячейке любого общества – к семье. В нормальной семье всегда соблюдается свобода слова. В детях даже поощряется и приветствуется развитие речи, умение выражать мысли, связно рассказывать, импровизировать. И при всём этом нередко дети «получают по губам» или «ложкой по лбу» – за что же? За слова. Какие? А об этом, пожалуй, знают все – в здоровой семье нетерпимы: хамство, оскорбления и насмешки над родителями, кощунство, сквернословие, угрозы, неуважение к родным, к семейным ценностям и традициям, – такая вот, можно сказать, домашняя цензура. И что – сильно она ущемляет право на высказывания? Пожалуй, наоборот – она расчищает поле истинной свободы слова, открывает горизонты словотворчества по законам добра, истины и красоты.

Семейное воспитание основано, прежде всего, на живом примере родителей, а также на многих запретах и ограничениях.

Не то же ли самое можно сказать и о масштабах государства? Параллели находятся без труда. Правовое сознание гражданина – это внутреннее принятие им трёх базовых законов жизни и деятельности: того, что ему разрешено; того, что ему запрещено; и того, что ему предписано. В этом – важнейшая диалектика взаимоотношения прав и обязанностей человека. Пожалуй, обязанностей у человека побольше, чем прав. И очень странно и даже печально наблюдать во многих законах и даже Конституции явный перекос в сторону прав – и затушёвывание обязанностей. Человеческой гордыне более свойственно выпячивать свою самость, нежели воспитывать смирение. А историческая масса насилия, угнетения, захвата поневоле вызывала реакцию освобождения, конечно, с упором на права (на жизнь, свободу, работу, здоровье и т.п.).

Подобный перекос наблюдается и в вопросе о цензуре: свободу слова хотят видеть безграничной, а цензура должна быть мягкой, щадящей, «карманной».

В беседе по вопросам цензуры учёный и публицист Сергей Кара-Мурза рассказывал: «Во время выборов ведущие ТВ любили «срезать» кандидатов от оппозиции хитрым вопросом: «Как вы думаете, допустима ли цензура?». Мол, скажет «допустима» – попался, сталинист. А ведь вопрос достоин идиота. Стоит чуть-чуть подумать, и видно: без цензуры вообще не существует общества и человека. Человек как личность формируется именно благодаря моральным запретам на свободное проявление инстинктов. Откуда взялось само понятие «нецензурное выражение»? Из того факта, что есть цензура – запрет на использование, в нормальной ситуации, определённых слов. Когда «демократы» талдычат, что они против всякой цензуры, их уже становится жаль. Сразу вспоминается народный стишок:

Постыдное убожество мысли наших демократов и тех, кто за ними побрёл, уже в том, что свободу слова они воспринимали не как проблему бытия, а как критерий для дешёвой политической оценки: есть свобода слова – хорошее общество, нет свободы слова – плохое. Если в наше плохое общество внедрить свободу слова, оно станет получше. Но к оценке по критерию «плохой-хороший» это никакого отношения не имеет, для этого важна совокупность всех данных исторически черт общества. И гражданское общество может быть мерзким и духовно больным и выхолощенным, и традиционное, даже тоталитарное, общество может быть одухотворённым и возвышающим человека.

Без цензуры вообще не существует общества и человека».

Так что давно пора перестать верить в «ужастики» либерал-демократов и идти у них на поводу, считая цензуру пугалом.

Возникает важный вопрос: кто, какой орган должен выполнять функции цензуры?

С. Кара-Мурза высказывает опасение: «К сказанному выше нельзя не добавить, что цензура в руках невежественных людей – это страшнее любой вседозволенности». (Но это ни в коей мере не снимает вопрос о необходимости цензуры!) «Функцию цензуры должны выполнять не отчуждённые государственные органы (которые рано или поздно воспользуются ею, чтобы задушить всё самое вольное, смелое, талантливое), а наша собственная совесть».

Мысль хороша – но совесть у всех разная. Поэтому, нам кажется, всё же необходим единый центральный надзорный орган, который должен работать не тайно и келейно, а открыто, постоянно отчитываясь о своей работе и воспитывая в среде авторов высокую ответственность. Разумеется, избранный или назначенный состав цензурного органа должен включать истинных патриотов, радеющих за чистоту и нравственность Русского слова. Критерии цензурных ограничений должны быть законными и понятными всем. Обычно они исходят из нравственных установок, необходимости обеспечения государственной тайны, борьбы против терроризма и экстремизма – об этом довольно подробно сказано в п. 2 ст. 29. А идеологической основой цензуры должны быть принципы, указанные во вводной части Конституции:

- многонациональность, равноправие и самоопределение народов,

- соединённость общей судьбой,

- права и свободы человека,

- гражданский мир и согласие,

- исторически сложившееся государственное единство,

- память предков,

- любовь и уважение к Отечеству,

- вера в добро и справедливость,

- суверенная государственность России,

- незыблемость её демократической основы,

- благополучие и процветание России,

- ответственность за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями,

- осознание себя частью мирового сообщества.

Великий русский философ И.А. Ильин, веря в грядущий расцвет искусства, в статье «О художественном совершенстве» («Путь к очевидности») писал: «Пока искусство движется по здоровым путям, его содержания не нуждаются в цензуре, потому что оно само собою, внутренно и изнутри осуществляет строжайшую и убедительнейшую цензуру, драгоценную и художественную: это цензура предметной необходимости, которая в дальнейшем должна быть проверена и укреплена художественной критикой. … Каждый настоящий художник носит в себе внутреннее чувство или даже сознательное убеждение, что в процессе творчества ему не всё позволено, что многого он просто «не смеет», что выбор темы, отбор «материала» и оформление его не предоставлены на усмотрение его произвола или его тщеславия, что он на всё должен иметь духовное право и предметное основание».

Воспитывать же это убеждение настоящего художника (писателя, артиста) должен союз идеологии и цензуры.