Литературный власовец

Мне еще не приходилось встречать человека, который бы смог прочитать «Архипелаг ГУЛАГ» от начала и до конца. Все, кого спрашивал, говорят, что муть… Один американский профессор даже обещал своим детям за это хорошие деньги, но они и за деньги не смогли. Книга производит тяжелое впечатление, как и всякая ложь. «Архипелаг…» – это как бы неразложившийся труп с кладбища советской литературы.

Только об Иване Денисовиче я прочитал в студенчестве от начала и до конца. И от него осталось некое «послевкусие». Его герой показался гаденьким и хитреньким индивидуалистом, да еще посмеивался над искренними людьми – «дураки». Мы выросли на «Судьбе человека» М.А.Шолохова, поэтому с тех пор ни разу не возникало желания что-то перечитать из Солженицына. И не только из-за его лжи. Его язык как бы собран из мульды на окраине города. В нем слышны сочетания деревенских отживших выражений из совершенно разных говоров нашего необъятного языкового океана, и блатной жаргон. Такая искусственная речь в реальной жизни нигде не встречается.

«Декабристы разбудили Герцена…». И не только Герцена, но и Бакунина, Ленина, и пр., и пр. – целый легион дармоедов, живших с комфортом в Европе и страстно желавших разрушить историческую Россию, чтобы устроить в ней все по своему разумению. Очевидно, что в том легионе оказался и А.И. Со-лже-ницын, приехавший из своего поместья в США, штат Вермонт, в поверженную Россию учить, «как нам ее обустроить».

В январе 1996 года Солженицыну дали слово на пленарном заседании при открытии 4-х Рождественских чтений. Среди 5,5 тысяч слушателей были люди, надеявшиеся услышать от нобелевского лауреата что-то пророческое, открывающее перспективу выхода из того провального безвременья. Но все его претенциозное и заунывное выступление свелось к призыву реформировать «отсталую» Православную Церковь, т. е. к неообновленчеству. Когда он заявил о необходимости перевода богослужения на «понятный» русский язык, его не стали слушать даже самые вежливые делегаты. А после заключительного слова Патриарха образ «пророка» скукожился до размеров обычного заблудившегося приходского интеллигента. «Философ, не решивший вопросов».

Выпрашивая у «мирового сообщества» Нобелевскую премию, А.И.Солженицын взывал: «Мне эту премию надо. Как ступень в позиции(?), в битве! И чем быстрее получу, тем тверже стану, тем крепче ударю!» И вместе со всеми врагами наотмашь бил тяжко болевшую разлагавшимся коммунизмом Мать-Россию. В те годы он выслуживался изо всех сил: «Нет на свете нации более презренной, более покинутой, более чуждой и ненужной, чем русская». Он воспользовался словами, сказанными Тамерланом очень давно о еврейских ростовщиках.

Приходской священник, у которого исповедовался в конце жизни пророк из штата Вермонт, вспоминал, что писатель, видя, что его книг никто не читает, говорил, что «теперь он не знает, что делать». Борец за свободу на вопрос, удалось ли её добиться в России, отвечал: «Свободы много, правды мало». Какой был христианин А.И.Солженицын – это знает только Христос. А какой он оказался гражданин – это сформулировали писатели-фронтовики: «литературный власовец». Когда-то Запад раздувал у нас культ Солженицына, и интеллигенция обрекла страну на разрушение. Теперь этот культ пытаются раздувать наши собственные власти. Чтобы разрушить и РФ?