С чем мы идём к юбилейному Всеславянскому съезду?

26 мая в Москве открывается Всеславянский съезд, посвящённый 150-летию II Всеславянского съезда 1867 года, крупнейшего события в жизни славянства того времени, и знаковой вехи в развитии русского славянского самосознания и общественности. Издана книга о съезде, запланировано путешествие на теплоходе по северо-западу России и торжественное завершение молебном в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга. Россия вновь, как и 150 лет тому назад, становится гостеприимной хозяйкой, принимающей представителей братских народов; хотя и усилиями лишь немногих русских деятелей, без соответствующей уровню события государственной поддержки. Но не организационные моменты вызывают у меня беспокойство, ибо не они первичны; а первичен дух, который требует высокого идейного и творческого уровня.

Между тем остается открытым вопрос о том, каково идейное содержание съезда, объединяющее современных славян в единое мировоззрение? Что мы, русские славянофилы начала XXI века, можем в качестве объединяющей и научно объективной идеи предложить гостям из стран Восточной Европы, уже пошедшим в Евросоюз и в НАТО, перешедшим или переходящим на латиницу, отрекаясь от кирилло-мефодиевского наследства в пользу Запада, мирового порядка, католицизма, униатства и религиозно-атеистического синкретизма?

При всём глубоком уважении к нашим маститым организаторам, заслуженным политическим борцам, публицистам и учёным, я не нашел ответа на вопрос о славянской идее русских, обращённой к своим собратьям по славянской цивилизации.

Ясно, что идеи геополитического блока с Россией, новой славянской восточноевропейской и евразийской империи, под руководством, естественно, России, противостоящей Западу, которые мы вынашиваем не один год и не одно десятилетие, вряд ли найдут однозначную поддержку у большинства славянских деятелей. Хотя все здравомыслящие славянские интеллектуалы, естественно, понимают, куда клонится мировое развитие, и какая незавидная роль в нём отведена славянам его архитекторами, всё же расклад сил и исторический опыт не в пользу простого решения. В нынешних условиях геополитика и борьба с западными геополитическими структурами может служить скорее яблоком раздора и поводом для натравливания американскими кураторами на Россию. Славянство должно осознать свою собственную цивилизационную суть, свою полную историю и на ней строить общую волю.

Славянская цивилизация, основанная на Вере в личного Бога и свободной соборной личности человека, стоит выше геополитики, и в этом её сила и залог будущего единения вопреки проискам общего врага и внутренним раздорам, укоренённым в мелком национализме.

За 150 лет, прошедших со времени съезда 1867 года, славянская цивилизация семимильными шагами преодолела огромный путь развития. Это молодая растущая цивилизация, вовлекшая в свою орбиту соседние народы и многочисленные народы Востока. Осуществились предсказания о великой будущности славянства Людевита Штура, Николая Данилевского, Владимира Ламанского. Однако, как и все предсказания и человеческие желания, отличные от Божьего Промысла, они сбылись каким-то странным, даже искажённым образом в виде социалистической цивилизации и системы, оформленной в виде СССР, Варшавского блока, Совета экономической взаимопомощи, которые исчезли практически в один исторический момент, сохранив лиши память о том, что славяне способны творить альтернативную общественную жизнь, с использованием своих принципов.

За последние десятилетия гуманитарными науками накоплен огромный массив знаний, позволяющий реконструировать историю славянства как историю роста и развития отдельной цивилизации как особой ветви индоевропейского человечества. Однако не эти достижения, нуждающиеся в объединении и осмыслении, (и это отдельная великая задача, которую нужно решать), образуют содержание славянской идеи. Это всего лишь исторический, антропологический, языковой контекст панславянской идеи, которая не стоит на месте и развивается.

По моему убеждению, сложившемуся в ходе исследования славянской цивилизации, основой славянской идеи, является личность человека, в том числе каждого конкретного отдельного человека, неразрывно связанная через свой дух с Верой в личного Бога.

Речь идёт не о личности вообще (так называемого общечеловека либералов), а об особом типе личности, характерном для славян, других народов Восточной Европы. Характерной особенностью этой личности являются внутреннее пространство, вместилище для духа и воли, и тесная непосредственная связь с личностями других людей, прежде всего, близкого круга.

Данный базовый индоевропейский тип человека, его «Я», наиболее полно сохранившийся у славян, и именно у восточных славян (в русском мире), и объединяющий нас со всеми традиционными индоевропейцами, отличает нас, как от азиатского человека с коллективной клановой личностью, так и от современного и отчасти, исторического, западного человека с его индивидуализмом и рационализмом.

Питательной средой для воспроизводства славянского базового типа личности является группы регулярного близкого дружеского общения, не преследующего целерациональные или утилитарные ориентиры (так называемые группы диффузного общения по Валентине Чесноковой – по псевдониму Ксении Касьяновой, положенные этой исследовательницей в основу концепции русского национального характера). Эти группы составляют эмоциональную основу для соборной личности, и первичную матрицу более широких трудовых коллективов, местных общин, артелей.

Идея творящей, соборной, волевой личности и базовой индоевропейской славянской личности тем более актуальна в условиях создания глобальной коллективной сверхличности запада, построенной на извращённых рациональных технологиях сетей и компьютеров, дополняющей давно известные технологии власти и денег.

Идея базовой личности обращена не только к славянам, жителям Восточной Европы, русского мира, но и к остальным европейцам, людям Запада и Востока, личность которых пробуждена для восприятия Бога и свободной волевой творческой активности, противостоит идеям рабства, манипуляцией человеком, и извращённого разума, возомнившего себя самодостаточным.

Персоналистско-духовная направленность славянской цивилизации, воспринимающей личность вообще, свою личность, личность триединого Бога и личности других людей как первичную реальность (а не мышление, материю, общество, государство), подтверждается и существованием русской литературы и русской философии за 150 лет с момента, практически совпадающего с эпохой II всеславянского съезда, в 1850-1870-е годы. Важно отметить, что русская историософская мысль, призванная прописать славян в мировой истории, во многом с подачи наших западнославянских собратьев, развивалась параллельно с осмыслением неповторимости и первичности личности в философско-психологических и богословских работах, но и в литературных шедеврах писателей, ставших в мире визитной карточкой русской и вообще славянской высокой культуры, и славянской души, прежде всего, зрелых Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого. Личностная линия, связанная с личной неповторимой идентичностью, выразилась наиболее ярко у Юркевича, Астафьева, Снегирева, Лопатина, Несмелова, Боброва, Козлова, Аскольдова, Лосского, которые опирались на немейстримные персоналистские направления западной философской классики (Лейбниц, Шопенгауэр, Лотце, Тайхмюллер, Гартман), ограничивавшие рационализм, онтологизм, материализм, позитивизм, меонизм и нигилизм; и также опиравшихся напрямую на Священное Писание, также на восточную патристику, наиболее точно передающих дух христианства как личностной религии. «Десятка» или двадцатка философов - персоналистов-интуитивистов составили философский локомотив развития личностной рефлексии русского мира как части восточно-европейской цивилизации, оставаясь в целом в рамках христианской религиозной традиции, если понимать их широко.

Проблема состоит в том, что за 150 лет славянская мысль, странствующая в трагических исторических перипетиях крушения и создания империй, войн, революций, национализмов, так и не стала особым, ни на что не похожим миром, хотя и стремилась к этому в лице десятков и сотен своих представителей. В преддверии юбилейного съезда такое ощущение, что мы возвращаемся к тому, с чего начинали великие интеллектуальные прародители славянской мысли. Пусть и наша русская славянская мысль и не стала пока полностью оригинальной и независимой от мейнстримной рационалистической западной философии, как, например, изначально отдельная индийская, но она стала цивилизационной системой самосознания и самоописания, которая, на мой взгляд, так необходима славянам, чтобы состояться как особый культурный ареал и неповторимая цивилизация, равновеликая другим крупным ветвям человечества в обозримом будущем. Опыт такой саморефлексивной и саморефрентной системы очень важен. Данная нелёгкая и часто трагическая работа выработки собственного мышления и мировоззрения является, конечно же, положительной задачей и целью также панславянских собраний, которые нельзя сводить к здравицам, сетованиям и призывам.

Только опираясь на идею личности и её малого коллектива, микрокосмов, славяне способны обрести единство и вернуться к согласованным геополитическим, культурным и социальным действиям на мировой и европейской арене. От малого – к великому, наш путь, который предстоит пройти 150 лет спустя.