«Нужно менять магистральный подход, а объяснения ЦБ неубедительны!»

Осуществляемое, хотя и постепенно, снижение ставки является правильной мерой, но выдвигаемые основания по большей части неверны. В Банке России, как видно, исходят из идеи, что высокая ставка будет являться одной из мер, сдерживающих инфляцию. Они открыто говорят, что следует удерживать положительной реальную ставку, чтобы был спрос на кредит, но не просто на кредит, а на кредит, который не увеличивает инфляцию. В итоге этот кредит могут брать спекулянты, торговля, услуги, сырьевые секторы, а обработка обедняется при этом. Тем самым денежно-кредитная политика вносит существенный вклад в формирование порочной структуры российской экономики, затем ответственные представители, реализующие эту политику, ссылаются на структурные ограничения, вроде как объективные, не понимая, что они их и закрепляют своей политикой. Поэтому утверждение, что умеренно жёсткая денежно-кредитная политика не препятствует восстановлению экономической активности производств, мягко, говоря, не выдерживает критики, особенно в аспекте, когда препятствием считаются структурные ограничения, в закрепление которые именно денежно-кредитная политика на среднем и длительном периоде не изменяющаяся по своей сути, вносит существенную лепту.

Действует такая логика - пока инфляция не сократилась, процент нельзя снижать. Процентная ставка не воспринимается ими как один из видов цен. Центробанк исходит из парадигмы вольного обращения со ставкой, когда за ночь можно ее поднять до 17%, а затем в течение полутора лет постепенно снижать, ориентируясь на какие-то риски. Причем интересно отметить, что Центробанк никогда на моей памяти не приводил ни одной цифры по риску. Что такое риск, какие виды рисков и как они оцениваются, ошибаются ли они в оценке этих рисков или не ошибаются – всё это вопросы, влияющие на политику, но не имеющие ответов со стороны тех, кто ими должен располагать и давать соответственно? Можно приводить какое угодно определение риска (их есть несколько видов и несколько способов оценки), но в любом случае это количественная величина – ожидание потерь или события, которое принесет потери или неожиданные изменения, которые будут осложняющим фактором и т.д. и т.п. Оценку риску можно давать по вероятности, а также используя другие методы оценки. Но проблема в том, что выбранные Центробанком в качестве рисков параметры сложно поддаются математическому измерению. Поэтому когда чрезмерно говорят о каких-то рисках, то высока вероятность необоснованности слов, которые лишены логического и экономического смысла. Например, что ныне означает победа над инфляцией, которая сократилась до 6,6%? К этому привела вся рестриктивная политика, которую Центробанк называет умеренно жесткой денежно-кредитной политикой. Кризис потребления, сокращения реальных доходов населения привели к снижению спроса, что констатирует ЦБ между строк, сам же отмечая слабую производственную активность. Интересно другое, что отмечается стабильность безработицы, что согласно статистике так (а ЦБ ориентируется на официальную статистику, что верно!), однако, сокращение заработных плат, надбавок к ним на многих производствах, а также переход отдельных производств на неполную рабочую неделю (а также иные причины) - скрывают подлинное содержание безработицы (не по учёту, а по факту жизни). Некоторый рост несырьевого экспорта и замещение импорта, конечно, произошли, в том числе и главным образом по причине крупной девальвации 2014-2015 гг. (в основном, наибольшие успехи в сельском хозяйстве). Вместе с тем, как отмечается в развёрнутом объяснении ЦБ РФ, нет пока положительной динамики производства в целом, сокращаются инвестиции – и это результат экономической политики в целом, включая сюда и денежно-кредитную политику – зону ответственности ЦБ РФ. Далее приводится фраза, что «необходимо время», и эта фраза говорит о магистральном пороке денежно-кредитной и в целом экономической политики в России. Да не время нужно, когда Вы сжали спрос и экономику в очередной раз, а понимание причин инфляции внутри страны, понимание новых факторов роста и изменение экономической политики с тем, чтобы активизировать эти факторы. Для России темп роста ниже 1% равносилен нулю – вот такую установку политики нужно дать себе Правительству РФ, а рост в 3-4% требует иного подхода, включая отмену модели таргетирования инфляции, что реализуется сегодня в России.

Мировая цена на нефть, не высокий темп роста мировой экономики сохранятся в ближайшее время, как и структурные ограничения российской экономики не могут быть преодолены за короткий отрезок времени. Поэтому и нужна новая политика, причём не следует оправдывать ошибки денежно-кредитной политики ЦБ РФ наличием структурных ограничений. Необходима политика, снимающая постепенно эти ограничения, выправляющая их. И это отнюдь не политика таргетирования инфляции до среднегодового уровня в 4%. Данная политика контропродуктивна, так как обостряет структурные ограничения. Вот эту мысль надо понять! Инфляцию в России запустили через «импортированный механизм инфляции», то есть, допустив крупную девальвацию в условиях очень высокой зависимости экономики от импорта. В этом конечно, частично, имеется ответственность ЦБ РФ. И начали давить эту инфляцию, в основном монетарно. Здесь даже без глубокого экономического анализа видно несоответствие исходных причин и методов гашения инфляции. Они неадекватны, они то в который раз уже с 1990-ых годов создали режим «экономической эвтаназии». Конечно, инерция инфляционных ожиданий присутствует, безусловно. Здесь в констатационном ключе ЦБ РФ прав. А вот вялое снижение ставки процента в силу того, что необходимо восстановление стимулов к сбережению, никак не увязывается с сокращением реальных располагаемых доходов населения, которое в этих условиях завлекать высоким процентом, чтобы они откладывали при сокращающемся доходе, совершенно ошибочно. Ибо новый рост в России нужно организовывать, стимулируя совокупный спрос, подогревая потребление, особенно когда запускаются программы по замещению импорта на внутреннем рынке (чтобы вывести их из возможного провала – нужен спрос на создаваемые блага, замещающие импорт). Без давления совокупного спроса в России не удастся выйти на рост в 3-5%. А совокупное потребление накануне кризиса 2015-2016 гг. занимало в структуре ВВП более 50%. Соответствующая динамика этой компоненты может дать весьма не плохой темп роста, запустит мультиплицирующие цепочки. И здесь понадобится политика гашения «потребительской» инфляции, причём не столько за счёт монетарных факторов, за что отвечает ЦБ РФ, а соответствующая правительственная политика регулирования рынков потребительских благ, в том числе конкуренции, торговли и т.д. На следующем этапе возникнут и могут быть интенсифицированы инвестиции. Хотя эти этапы в реальной экономике развёртываются почти синхронно, но всё-таки с некоторым лагом. Странно звучит пассаж-сетование на то, что будут индексироваться заработные платы и социальные выплаты, как осложняющий вроде бы борьбу с инфляцией фактор. В этом месте сообщения ЦБ РФ повеяло явно 1990-ми годами. Примерно также как в споре Р.Кана с Ф.Хайеком, когда Кан спросил Фридриха, что если он жене купит пальто - это увеличит кризис? На что Хайек ответил утвердительно, но не смог это доказать (данное обсуждение было на одной из конференций ещё в 1970-ые гг.) Подобные абсурдные ответы с тех пор вроде бы устранены из области серьёзной экономической науки, однако, как видим, иногда возникают некоторые коллизии с подобными же трактовками, пусть и звучащими неявно.

Таким образом, несмотря на правильное в целом заявление и действие по снижению ставки, Центробанк дает, на мой взгляд, неверное объяснение, ведь именно политика Банка России привела к тому, что задавили спрос, тем самым, понизив инфляцию. Но кто же распишется в своей ошибке? В итоге, вводятся любые объяснения, лишь бы завуалировать неточности или ошибки своей политики. Привязка снижения процентной ставки к инфляции – это крайне необоснованная идея, которая базируется на монетаристском постулате – процент используется в качестве одного из инструментов для противодействия инфляции. Но, повышая процент при рисках инфляции, фактически индексируются доходы финансово-спекулятивного и банковского сектора в ущерб реальному сектору экономики, даже если финансирование этого сектора в большей степени осуществляется из собственных средств, а не за счёт привлечённого кредита. Кстати, возникновению такого режима способствовала денежно-кредитная политика предыдущего времени. Такая политика опасна тем, что она обрекает экономику на максимально возможный рост в 1-2% не выше. Это в лучшем случае, и все стенания по поводу стагнации абсолютно бессмысленны, так как рост в 3-5% и более, возможен только при ином сочетании различных видов экономической политики, различной по содержанию (автор имеет массу научных публикаций и предложений на этот счёт).

Производственная активность сокращалась весь 2015 год и первую половину 2016 года. Поэтому ожидается хоть небольшой, но спад в реальных секторах экономики по итогам года. Вот цена бездумного подавления инфляции. Эта цена «гашения» т.н. инфляционных ожиданий. Но неправильно говорить о том, что ставку надо снижать, поскольку умеренно-жесткая кредитная политика не оказывает столь сильного влияния на низкую активность производства. С одной стороны Центробанк вроде бы прав, что реальный сектор сократил кредитование, но невозможно кредитоваться из-за высокой ставки. Большую часть современной российской экономической истории, начиная с 1990-х годов, реальный сектор России развивался за счет т.н. собственных средств, с которыми были проблемы по причине провала рынка. Кредиты всегда были относительно дорогими, за исключением очень коротких отдельных периодов. Повышение процентной ставки как ответ на инфляцию вписывается в русло той же политики 1990-2000 гг. Ничего не меняется по сути. При имеющейся структуре экономики относительно высокий процент, отсутствие желания применить «процентный портфель», то есть ввести 2-3-5 ключевых ставок для разных банков в зависимости от структуры их кредитных портфелей, понуждая направить ресурсы в реальное производство, по доступной ставке, является символом сохранения режима финансово-спекулятивной, торгашеской экономики, которая функционирует много лет в России – и, кстати, не позволяет и не позволит существенно увеличить долю несырьевых производств. Решение данной задачи требует ресурсного потока в эти производства, выправления разницы по рентабельности соответствующих секторов, что увеличит прочность развития российской экономики, снизит остроту структурных ограничений на будущее. И это можно сделать, в том числе, методами денежно-кредитной политики.

Нет разницы в том, чтобы поднимать ставку до 12% или 17-20%, в то время когда рентабельность реальных секторов 5-8%. Они как не брали кредиты, так и не будут брать в нужном для развития объёме (за отдельными исключениями, когда производство уже диверсифицировано, что создаёт некий запас прочности с учётом иных направлений развития). Конечно, в ресурсных секторах смогут брать кредиты по 12-14%, и по 20-25% поэтому снижая ставку до 10%, можно обеспечить кредитование дополнительных отдельных секторов, связанных с ресурсной обработкой. Однако снижение ставки на 0,5% не меняет денежно-кредитную политику по существу. Следование процентной ставки за инфляцией – это попытка погасить инфляцию монетарными способами. Высокий процент ограничивает кредит и возможности создания денег в экономике. Авторы такой политики ждут «нового равновесия», при более низком объёме производства, занятости (официальная статистика создаёт здесь эйфорию верности выбранного пути, показывая не высокую безработицу, что на самом деле не так, поскольку учёт отличается от факта жизни – снижение зарплат, уход в малый бизнес и в «гаражную экономику», на пенсию, всё это камуфлирует безработицу «по цифрам учёта». Однако на самом деле, всё не так благополучно!)

Кроме того, политика Центробанка по ограничению денежной массы в начале 2015 года также сказалась на экономике, вызвав некоторую демонетизацию. Все эти меры привели к подавлению инфляции, возложив издержки на широкие слои населения и реальный сектор экономики. Но до сих пор не устранена причина инфляционного всплеска конца 2014 года, спровоцированного ростом процентной ставки и не вмешательством ЦБ в динамику валютного рынка. Центробанк не блокировал экзогенные факторы воздействия на валютный рынок и денежно-финансовую систему России. Мы допустили серьезную импортированную инфляцию и существенную девальвацию. И спекулянты сыграли здесь основную роль. Однако, «это рынок, их трогать нельзя» - в этом и состоит порок проводимой политики. Конечно, все эти факторы уже ослабевают, но, так или иначе, они сказывались на экономической динамике весь 2015 год и первую половину 2016 года.

Поэтому не изменение политики, институционального обрамления денежно-кредитной и финансовой политики в России чревато опасностями. Конечно, предположим ЦБ достигнет сокращения инфляции до 4% (хотя в данном сообщении высказаны опасения, что к 2017 году этого не произойдёт), считая, что рост возникнет далее сам по себе. При этом Центробанк констатирует, что структура экономики является ограничением. Но почему же не идут дальше в своих рассуждениях? Именно эта структура не позволит расти экономике, не ускоряясь инфляции в дальнейшем. Как только снижается инфляция до 4% (предположим) в надежде стимулирования роста, дальнейший возникающий рост, который так стремятся запустить, снижая инфляцию именно до 4%, ОБЯЗАТЕЛЬНО (!!!) обеспечит возрастание инфляции, как минимум, до 5-6%. Такова структура, которая монополизирована и разорвана – иного не дано для российской экономики. Вот это и не понимают, либо специально не говорят, проводя политику в пользу финансово-олигархических кругов. Многие рынки в реальном секторе не регулируются, сохраняется проблема дорогого импорта, от которого зависят отдельные локальные секторы. Эти проблемы до сих пор не решены. Запуск роста вновь возвратит инфляцию до 5-6% точно. Поэтому возникает вопрос: зачем вы полтора года гробили экономику, давя инфляцию до 4%? Налицо сизифов труд, алогичные действия в стратегической перспективе, никак не согласующиеся с теоретическими трактовками влияния денежно-кредитной и финансовой политики на современный экономический рост. Существует два подхода: Й.Шумпетера и И.Фишера. Последний подход исходит из уравнения Фишера, которому, так или иначе, и следует Центробанк, считая, что динамика возрастания цен в экономике тормозит рост, значит, нужно сжать динамику цен и возникнет почти автоматически экономический рост. При этом «гасят» потребление и уповают на сбережения, то есть, на олигархический клан страны, потому что широкие слои не дают такой объём сбережений – они их просто не имеют (бедные!). Именно такая политика и неверна, ибо не подтверждается расчетами: регрессионный, эмпирический анализ не подтверждают эту модель по России за последние 15 лет. Снижение цен не приводит автоматически к росту, и не выступает фактором-условием роста, скорее наоборот. Это не значит, что не надо сдерживать инфляцию, приближающуюся к 9-10% и выше. Но и цель доведения её до 4% выглядит абсурдом! По крайне мере, не имеет никаких точных оснований.

Подход Шумпетера - динамика роста сопровождается повышательной динамикой цен, которая не тормозит рост, являясь его выражением. Властям необходимо понять, что с учетом структуры российской экономики и множественных ограничений, напрямую касающихся денежно-кредитной и финансовой системы, нам необходимо ориентироваться на подход Шумпетера. Нужно ставить цель не таргетирования инфляции, а таргетирования номинального ВВП, что технически гораздо сложнее. Но сложность работы не является причиной отмены самой работы, не говоря уже о научных изысканиях в рамках данной постановки проблемы. Таргетирование инфляции является крайне неэффективным вектором политики монетаризма, продолжающейся с 1990-х годов в России (да и таргетировать её можно на уровне 5-7%, что более разумно, но держать чётко в этих пределах!). В ту пору цели таргетирования открыто не объявлялись. Затем эта система была пролонгирована в 2000-х годах. И в последние годы «таргетирование инфляции» объявлено в России уже как цель и входит в основные положения денежно-кредитной политики Центробанка.

Нужно менять магистральный подход в области общей экономической политики и ДКП, поэтому объяснения ЦБ неубедительны, несмотря на то, что в отдельных тезисах вполне справедливы! Но выводы сделаны, на мой взгляд, не те! Единственное правильное пояснение, из которого делают также неверный вывод – сжатие спроса. Налицо кризис потребления, но Центробанк совершил мизерное понижение на 0,5%, которое не увеличит стимулирования спроса. Это робкие действия, так сказать, проба пера из серии: действуем, аккуратно, чего бы там, вдруг, не вышло! Много говоря о рисках, но оценить то их не можем…..Поэтому надо всего бояться и делать аккуратненько (употребляемый Президентом РФ термин!) Для денежных властей и финансистов, вроде бы, эта трусость имеет фундаментальные основания и выступает вроде как храбрость и признак профессионализма! Конечно, для банкира и финансиста, чувство опасности, здоровый консерватизм должны иметь место. Но не до такой же степени!? И тут же ЦБ заявляет, что умеренно жесткая кредитно-денежная политика не влияет на производство. Конечно, может быть, теперь не просматривается сильного влияния, ибо оно уже было оказано – в конце 2014 и в 2015 гг. (спад по обработке – фактическое тому подтверждение). Не важно, что обработка итак сильно не зависела от кредита, хотя, конечно, использовала кредит, даже дорогой. Поэтому его дополнительное подорожание сказалось на осуществлении работ, да и увеличило издержки по цепочке. Мультипликатор затрат и вверг систему в спад.

Итак, подведём итог данным рассуждениям. Нацеленность на снижение ставки продуктивна, частично справедливы объяснения, которые даёт ЦБ РФ, отдельные трактовки (показано какие именно – некорректны!) Однако, самое главное – нельзя согласиться с общим вектором антиинфляционной политики, увязкой процентной ставки с темпом инфляции и с тем, что жесткая денежно-кредитная политика не влияет на объем производства. Необходимо изменение магистрального подхода в области общей экономической и денежно-кредитной политики. А содержание нового подхода – изменение вектора перемещения ресурсов в экономике в пользу обработки, денежно-кредитная политика должна стать элементом такого подхода, причём центральным и учитывать подлинную природу инфляции в России, а представители, ответственные за её проведение не должны впустую кидаться терминами, включая понятие «риска», ибо тогда как поступать, если риски учитывались, но они не произошли, не случились. Тогда это всё равно ошибка в оценке рисков, и такое бдение над ними – не есть благо для российской экономики.