В канун 27 июля – дня памяти Лермонтова (1814–1841) – фонды Президентской библиотеки пополнились новыми изданиями, посвящёнными жизни и творчеству одного из самых сакральных, не разгаданных до конца поэтов России, сообщает пресс-служба библиотеки. Среди них исследование А.П. Георгиевского 1914 года «Лермонтов о цели и смысле жизни», книга И.Л. Андроникова 1939 года «Жизнь Лермонтова», биографический очерк М.Ф. Николаевой «М. Лермонтов» и другие раритеты. Они стали украшением коллекции, приуроченной к 200-летнему юбилею поэта, который весь читающий мир отметил в 2014 году. В собрание вошли книги и периодические издания, содержащие тексты произведений Лермонтова, исследования о его жизни и творчестве, а также открытки и фотографии, изображающие памятники поэту, места, связанные с его именем.
Особый интерес представляет книга литературоведа, публициста, критика Н.А. Котляревского «М.Ю. Лермонтов», изданная в 1891 году, в год пятидесятой годовщины со дня кончины поэта, и уже к 1915 году выдержавшая пять изданий. «Из всех людей, стоящих в первых рядах общества, никто не бывает так безоружен перед этическими вопросами жизни, как поэт, этот признанный баловень природы, – проницательно замечает автор. – Ему более чем кому-либо приходится страдать от постоянного разлада идеала и действительности».
Истоки подмеченной Котляревским «грусти, часто переходящей в форму мрачности и безотрадного пессимизма» исследует и М.Ф. Николаева в биографическом очерке «М. Лермонтов», опираясь на выдержки из неоконченной повести Лермонтова, имеющей, несомненно, автобиографический характер: «Шести лет он уж заглядывался на закат. Саша был преизбалованный, пресвоевольный ребенок. Бог знает, какое направление принял бы его характер, если б не пришла на помощь корь… Болезнь эта имела важные следствия на ум и характер Саши: он выучился думать. Воображение стало для него новой игрушкой».
Счастливым и шаловливым Миша Лермонтов был лишь до той поры, пока не ушла из жизни не по годам рано мать. Властная бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева, бесконечно любившая внука, сделала все, чтобы устранить из его жизни отца, которого считала виновным в несчастии и смерти дочери. Позже поэт посвятит отцу такие строки: «Ты дал мне жизнь, но счастия не дал; / Ты сам на свете был гоним,.. / Но понимаем был одним».
Сам Лермонтов нередко бывал не понимаем и одним – настолько претило ему светское окружение, описанное им впоследствии в стихотворениях и прозе. Во многом по этой причине он прервал свое обучение в Московском университете и поступил в Петербургскую школу гвардейских прапорщиков, стал корнетом Лейб-гвардии гусарского полка. В литературных кругах Лермонтов поддерживает отношения с В.А. Жуковским, П. А. Вяземским, В.Ф. Одоевским, А.И. Тургеневым, А.Н. Муравьевым, графом Соллогубом и в особенности с А.А. Краевским, который начал (с 1839 года) издавать «Отечественные записки», где Михаил Юрьевич скоро сделался одним из самых деятельных сотрудников и где были напечатаны два отрывка из «Героя нашего времени».
«Печорин – это родственник Демона, Арбенина, Радина, Измаила и конечное завершение последних. Полнейшая разочарованность во всем… страстная натура, произвольно осудившая себя на безделье, самовольно отбросившая основные вопросы жизни, отдавшаяся всем встречным течениям», – напишет А.П. Георгиевский в исследовании 1914 года «Лермонтов о цели и смысле жизни».
«Многие русские поэты говорили о своём презрении к «толпе», но ни один лирик, кроме Лермонтова, не отдавал себя целиком выяснению всего неизмеримого трагизма этой неравной борьбы», – читаем в электронной копии книги И.Л. Андроникова «Жизнь Лермонтова» 1939 года.
Стихотворение на смерть Пушкина указало всей России на его настоящего преемника. «Существует распространенное мнение, – писал Андроников, – что вещь, новаторская по существу и по форме, недоступна восприятию современников, что правильно может оценить ее только будущее. «Смерть Поэта» не согласуется с этой концепцией. Лермонтову не пришлось ожидать одобрения потомства. Современники, разделившие с ним скорбь о Пушкине, высоко оценили эти стихи в те самые дни, когда они стали распространяться по городу».
Уже через несколько дней строки из «Смерти Поэта» входят в повседневную речь, экземпляры стихотворения переписываются от руки и пересылаются из Петербурга по городам и весям. Следствием этого явилась ссылка автора запрещенных цензурой строк на Кавказ. «У исследователей нет оснований считать перевод Лермонтова на Кавказ в Нижегородский драгунский полк суровой репрессией, – продолжает свое исследование Андроников. – Но у нас все основания видеть в истории стихов на смерть Пушкина не только начало поэтической славы Лермонтова, но и начало его конца».
Расплата со стороны общества, которое, по выражению Лермонтова, «останется для меня собранием людей бесчувственных, самолюбивых в высшей степени и полных зависти к тем, в душе которых сохраняется хотя бы малейшая искра небесного огня», не заставила себя ждать.
Ни малейшего присутствия божественной искры не было в душе Николая Мартынова, убившего поэта на дуэли у подножия горы Машук в Пятигорске и бросившего его умирать в одиночестве. Майор Мартынов, стрелявший куда как хуже служившего на Кавказе корнета небывалой смелости, на сей раз не промахнулся…
