Генеральный прокурор России Юрий Чайка на правительственном часе в Госдуме предложил изменить закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», вписав туда запрет лицам, осужденным за преступления террористической или экстремистской направленности или привлеченным к административной ответственности за нарушения в этих сферах, становиться служителями культа в религиозных организациях, пишет Regions.ru.
При этом Ю.Чайка отметил, что в некоторых российских регионах выявлены случаи, когда граждане, имеющие отношение к экстремистской деятельности, возглавляют религиозные организации или выполняют в них функции священнослужителей.
«Как вы расцениваете предложение Юрия Чайки? Имеет ли государство право диктовать, кто может быть священнослужителем, а кто нет?» - с такими вопросами корреспондент Regions.ru обратился к священнослужителям.
Преосвященнейший Ириней, епископ Орский и Гайский, сказал: «Понятно, что здесь речь идет о представителях радикального ислама, но если поразмыслить над предложением генпрокурора, становится страшновато - ведь в советское время многие священнослужители оказывались за решеткой просто потому, что были верующими. Если сегодня принять этот закон, завтра он может быть направлен и против традиционных конфессий».
«Думаю, - продолжил он, - было бы правильным спрашивать с руководителя религиозного учреждения, кого он назначает священнослужителем – архиепископа или, к примеру, имама. Не всегда правильно запрещать становиться священнослужителями людям, которые были осуждены за свои ошибки. Быть может, человек отбыл наказание, и полностью изменился, осознав, что был неправ. Многие верующие, - например, соловецкие узники, - оказывались в заключении, потому что верили в Бога. Кому-то тоже казалось, что они фанатики, и страдают за свой фанатизм. А возвращаясь из заключения, они нередко потом служили – их назначение согласовывал архиерей и уполномоченный по делам религий».
«Все-таки последнее слово должно остаться за руководителем религиозного учреждения, - уверен он. - Именно он должен отвечать за своих священнослужителей. Его долг - работать с ними, показывать, в чем они заблуждаются».
Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря на Новослободской, считает, что «государство не имеет права вмешиваться и определять, кого считает достойным быть священнослужителем. Вот если оно может предъявить обвинения человеку - даже священнослужителю - в каких-то преступлениях, в том числе, экстремистской направленности, тогда вправе просто отдать его под суд на общих основаниях. А не диктовать, кого допускать к служению, а кого нет. Мне кажется, это было бы возвратом к советскому тоталитаризму, когда государство присвоило себе подобный контроль над Церковью».
Протоиерей Александр Добросельский, кандидат педагогических наук, заведующий кафедрой общенаучных дисциплин Рязанской православной духовной семинарии, доцент кафедры теологии Рязанского государственного университета имени С.А.Есенина, отметил, что «церковные правила во всех отношениях строже государственных. Препятствиями к священству в Православии считаются в том числе и ранее совершенные уголовные преступления: воровство, святотатство, убийство и другие. Невольное убийство также лишает человека права на священство (5-е прав. св. Григория Нисского). Так что Церкви подобные строгости не страшны, а для государства и общества будут полезны, потому что религиозной организацией сейчас кто угодно может назваться и зарегистрироваться. Так что с другими организациями у государства могут возникнуть трения».
Игумен Гермоген (Ананьев), насельник Московского Данилова монастыря, полагает, что это «очень тонкий вопрос, и совершенно верно сформулирована проблема: у нас все религиозные общины отделены от государства, и вопрос лидерства в той или иной религиозной общине решается по-разному. В христианстве это священник, который приносит жертву Богу, а в исламе имам – это духовный лидер, который возглавляет молитву, но он не совершает бескровную жертву. Он именно духовный наставник и лидер, это немного другое».
«Государство не вправе вмешиваться в дела религиозной общины, - убежден пастырь. - Оно, конечно, может с какой-то общиной решить вопрос, но юридически ставить так вопрос некорректно хотя бы только потому, что у религиозных общин разные понятия о духовном лидере и священстве. Если законодательно в это вторгаться, получается нарушение закона о свободе совести. И главное, недостаточно учитывая особенности разных религий, различия в терминологии, можно серьезно накуролесить».
«Хотя понятно, из чего исходит Юрий Чайка, но, мне кажется, он просто далек от религиозных вопросов. Проблему надо решать, работая с религиозными организациями плотнее. Это слишком тонкая сфера, чтобы в нее вторгаться грубыми законодательными мерами», - заключил игумен Гермоген.
Священник Петр Коломейцев, декан психологического факультета Православного института св. Иоанна Богослова Российского православного университет, отметил, что «в педагогической деятельности есть что-то подобное. Все преподаватели вузов приносят справку об отсутствии судимости. Если судимость была, тебя к этой деятельности уже не допускают. Священнослужитель тоже учитель – он учит, как жить. Мне кажется, его деятельность схожа с преподавательской».
«Но в Русской Православной Церкви существуют свои, внутренние канонические препятствия. Так, священником не может быть человек, который кого-то убил или избил - об этом написано в канонах, - пояснил пастырь. - Думаю, такие правила есть в любой религии. Священнослужитель должен отличаться миролюбием, призывать к любви. И планирующееся вмешательство государства - это дублирование того, что уже есть».
«В советское время иногда человек по многу лет не мог получить разрешение от Совета по делам религий, чтобы рукоположиться, - напомнил он. - Окончил он 11 лет назад семинарию, и все эти годы служил дьяконом. Это, конечно, было не очень хорошо. Для рукоположения кандидат в священники собирает целый пакет документов: справку из наркологического диспансера, психдиспансера. Он также должен отслужить в армии - все-таки служба священнослужителя сопряжена с большими нагрузками, и ему нужно хорошее физическое здоровье – как у военного. Эта процедура позволяет выбрать достойного человека по формальным признакам, кроме того, проходит еще и внутренняя проверка. Так что для Православной Церкви предложение генерального прокурора неактуально».
«А что касается ислама – я не очень хорошо представляю себе, как выбираются мулл, законоучителей мусульман, существует ли какая-то комиссия по отбору. Но полагаю, нечто подобное там тоже есть. Может, государству просто ограничиться рекомендацией, чтобы те, кто отвечает за отбор кадров, учитывали еще и этот момент?» - предложил пастырь.
Протоиерей Игорь Шумилов, настоятель Воскресенской церкви д. Васильевское Рузского р-на, сказал: «На второй вопрос ответ может быть только отрицательным. Диктовать светская власть не может и не должна. Тем более, мы видим на примере Европы, как светские законы всё более расходятся с библейскими заповедями. Расценить предложение Юрия Чайки можно скорее всего как некий политический ход. Вряд ли он настолько некомпетентен и наивен, что может предлагать такое всерьёз. А вот что означает этот ход, я не знаю. Можно бы ожидать от "соответствующих органов" каких-либо рекомендаций и консультаций».
«В религиозных сообществах не имеют возможности проследить биографию человека. У нас в Церкви, например, всё же принято людям доверять. Так что проверять кандидатов государственные службы могут - кто же им запретит! Если человек имеет преступное прошлое, можно сообщить об этом религиозной общине. Были случаи, когда аферисты втирались в доверие к верующим - в таких ситуациях можно было бы предотвратить совершение преступлений. Но чтобы госслужбы становились "отделом кадров" религиозных организаций - об этом не может быть и речи», - подчеркнул отец Игорь.
