Божий избранник

От служителя Божия требуется быть верным. Меньше всего хотелось бы противопоставлять верность одних неверности других. Есть Бог, «испытующий сердца и утробы». Но бывают обстоятельства, ситуации и ориентиры, через которые ясно видна рука Промысла Божия.

 

Будущий великий святитель нашей Церкви родился к концу XIII или в начале XIV века в Москве, куда родители его, боярин Феодор и Мария, переселились из Чернигова по случаю разорения этого города татарами. Промыслом Божиим ему было предназначено хранить Церковь и народ русский в трудные времена татаро-монгольского ига. Отец его Феодор и в Москве занял место в числе знатнейших бояр, был даже правителем Москвы и пользовался такой благосклонностью святого благоверного князя Даниила Александровича, что восприемником своего первенца от крещенской купели удостоился иметь самого княжеского сына, тогда еще малолетнего Иоанна Калиту. Это было своего рода прообразом соединения в служении святого архипастыря церковной и государственной деятельности. Ибо ему, одаренному исключительным умом и способностями, предстояло быть фактическим правителем московского княжества при трех московских князьях. С детских лет он отличался особым благочестием, был более склонен к изучению Священного Писания и к молитве, чем к играм со сверстниками. Однажды, уснув на ловле птиц силками, он услышал голос, называющий его монашеским именем: «Алексий, напрасно трудишься, человеков будешь уловлять». Как удивительно это схоже с призванием Господом апостолов после чудесной ловли рыб на берегу Галилейского озера! И с тем, что говорит апостол Павел: «Бог, избравший меня от утробы матери моей» (Гал. 1, 15). Потому что «кого Бог предопределил, тех и призвал» (Рим. 8, 30). С этого времени отрок только и помышлял, как бы поступить в монастырь.

 

В двадцать лет он стал монахом московского Богоявленского монастыря, где в течение двадцати лет вместе с ревностными подвигами соединял любимое занятие изучения духовных книг. Между прочим, в это же время в монастыре проходил послушание Стефан, брат преподобного Сергия Радонежского, через которого он подружился с великим подвижником. С самого начала митрополит Московский Феогност обратил внимание на добродетельную жизнь молодого монаха, посвятил его в священный сан, сделал своим наместником и поручил ему управление всеми церковными делами и судами. Более двенадцати лет Алексий трудился на этом поприще и приобрел еще большую расположенность митрополита. За три месяца до своей смерти он возвел его в епископа Владимирского, и с согласия всех русских святителей, бояр и народа отправил посольство в Константинополь, в юрисдикции которого состояла тогда Русская Церковь, просить, чтобы после его кончины на кафедру русской метрополии был возведен епископ Владимирский Алексий.

 

Посвящение в священники никогда не совершается благодаря только личной благодати, но благодаря единой молитве всех и послушанию посвящаемого избранию Церкви. «Аксиос (достоин)», — говорит народ, и без этого не может совершиться хиротония. И принимающий постриг в монастыре также не один говорит: «Ей, Господу содействующу», но Церковь выражает согласие на его призвание. И личная наша молитва — такого же свойства. Только мысль и интересы Церкви, которые суть мысль и интересы Господа, делают ее живой. Надо чтобы от нашей встречи с Богом образовалось солнце, охватывающее весь мир. Господь обнимает Своим светом Церковь, устремленную к Нему, и всех, кто в ней.

 

Благодать таинства священства, «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая», восполняет все. Она помогает посвященному быть служителем Божиим в течение всей жизни, и жить согласно этому дару. Но служение Богу требует непрестанной святости. Пастырями становятся принятием рукоположения. Но рукоположение — это не то, что дается раз и навсегда. Это то, что должно постоянно осуществляться. Пастырь посвящен в тайну Христа и Его Крестной славы, всегда и во всех обстоятельствах самую актуальную. И потому он должен всегда соответствовать этой тайне. Точно так же мы должны жить тем, что приняли в таинстве крещения, во все наши дни. Христианами не становятся одним крещением. Чтобы быть христианином, надо без конца им становиться. И священником, епископом не становятся одним фактом рукоположения. Чтобы стать подлинным пастырем, надо до конца им становиться.

 

Дважды святитель Алексий отправлялся в Константинополь. Первый раз, проведя в столице Византии около года, он получил настольную грамоту патриарха Филофея о возведении в сан Русского митрополита. Второй раз он прибыл туда вновь, чтобы решать вопрос о правомочности раздела его митрополии. Это было вызвано тем, что некоторые епископы не желали покоряться своему единому первосвятителю. Они забыли священные каноны, которые говорят, что «епископам каждого народа надобно знать первого между ними и оказывать ему всякое почтение и покорность». Новгородский Владыка завидовал данному святителю Алексию праву носить на фелони четыре креста. Особенно отличился некий митрополит Феодорит, который, несмотря на низложение его патриаршим Собором, «разбойнически и тирански присваивал себе Киев». Еще более опасным и беззастенчивым был кандидат на первосвятительство по имени Роман, выдвинутый литовским князем Ольгердом, давно уже враждовавшим против Москвы и употреблявшим все средства, чтобы возвыситься над нею. Этот Роман прибыл в Константинополь, когда Алексий уже был поставлен в митрополиты, и, «не щадя даров», продолжал добиваться своего рукоположения. Таким будет преемник святителя Алексия, небезызвестный в истории Церкви Митяй, который, как пишет митрополит Макарий, «имел голос сильный и приятный, слыл за человека весьма начитанного и красноречивого», но «будучи только архимандритом, осмелился переселиться в митрополичий дом, надеть на себя белый клобук, садиться в алтаре на митрополичьем месте, начал править делами Церкви, и вооружаться не только на священников и иноков, но и против игуменов, архимандритов, самих епископов, осуждая их своею властию». Такими будут епископы, которые низложат святого митрополита Филиппа по приказу царя Иоанна Грозного. Такими будут «обновленцы», которые восстанут на святого патриарха Тихона. Таким был «разбойничий собор», лишивший патриаршества святого Иоанна Златоуста.

 

На обратном пути корабль, на котором плыл митрополит Алексий, попал в страшную бурю на Черном море. Гибель казалась неминуемой. Только что святитель пережил нападки от лжебратии — что еще ему предстоит пережить? А теперь он — перед лицом смертельно опасной разбушевавшейся стихии. Это испытание на море как бы символизировало всю его многоскорбную, исполненную искушений и тяжких трудов жизнь. Он дал обет в случае спасения основать монастырь, посвященный святому или событию, празднуемому Церковью в этот день. По этому обету был создан в Москве Андроников монастырь в честь Нерукотворного Образа Спасителя. Но церковный корабль по-прежнему будет плыть среди бурь. И в XIV, и в XX, и в XXI веке, до скончания мира.

 

«Истинно, истинно говорю вам, — говорит Христос о тайне пастырства, — кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник». Есть немало таких, кто ищет управлять словесным стадом, но это — лжепастыри, потому что они не следуют одним истинным путем пастырства — путем Христовым, путем, который есть Христос. Мировая история, история нашего Отечества и история Церкви дает много примеров тех, кто стремится к власти и добивается ее. Большей частью они — разбойники, губящие стадо, а не пастыри, питающие его. Эти самозваные «благодетели» имеют одну общую черту. Они не идут путем Христовым, который есть путь всецелой самоотдачи. Они «перелазят инуде».

 

Неудивительно, что их «пастырство» сопряжено с обманом и насилием. И все, кто пытается осуществлять его, подобно оскорбителям святителя Алексия, почти всегда отличаются этим.

 

Но есть подлинное пастырство. И есть один безошибочный критерий, по которому истинное пастырство отличается от ложного. Высшая цель ложного пастырства — безграничное распространение и утверждение своего «я». Все остальное — средства для достижения этой цели. Пастырь такого рода — наемник. Из своего руководства (будь оно в государстве или в Церкви) он старается извлечь все, что только можно, для себя. В противоположность этому, знамением подлинного пастырства, истинного водительства является крест.

 

Единственное доказательство, которое предлагает апостол Павел, когда речь заходит об апостольском служении: он язвы Господа — следы Его Креста — носит в жизни своей. Добрый пастырь жизнь свою полагает за овцы. В этом и заключается Христово избранничество. Избранные Богом — это те, кто избран идти путем креста. Именно это означает благословение патриарха Филофея святителю Алексию носить на фелони четыре креста.

 

Один из этих крестов — осознание ответственности Церкви за судьбы Отечества. Разумеется, Евангелие — это не трактат политической философии. И мы понимаем, что Христос не случайно отказался от власти, которую предлагали Ему, что кесарь — это не Бог, и что «князь мира сего» — не забавная шутка. Однако при осмыслении тайны истории и нашего призвания мы не можем быть безразличными по отношению к тому, какая в мире власть, и как она осуществляется.

 

Святитель Алексий был одним из регентов при малолетнем великом князе Димитрии, и в первую половину его правления он фактически определял всю политику Москвы. Святой иерарх много сделал для укрепления Московского государства, утверждая его первенство перед другими княжествами. Поистине, это было единственное разумное решение для обеспечения единства нарождающейся нации, избавления ее от притязаний литовского князя Ольгерда и от кровавого гнета татаро-монгольских завоевателей. С этой целью он осуществлял столь тесное сотрудничество с государственной властью, с московскими православными князьями. Ради защиты интересов Церкви. Ради этого он противостоял попыткам литовского князя язычника-огнепоклонника использовать Церковь в своих политических интересах. Ради этого он предпринял тяжелые поездки в Золотую Орду к татарскому хану. В первый раз, в 1359 году, он исцелил жену хана Тайдулу от неизлечимой болезни глаз. Этим чудом он поразил татар, и через несколько лет, во время второй поездки, употребил свой авторитет, чтобы утишить гнев нового хана против русских и обеспечить свободу Церкви. Замечательно, что накануне первой поездки святитель отслужил молебен в соборной церкви, во время которого свеча у раки святого митрополита Петра зажглась сама собою. Это было не просто «некое извещение» об успешности предстоящего ему путешествия, но явный знак, зримое Божие благословение на всю его, связанную с трудами ради Отечества, деятельность. Существует предание, что кроме ярлыка, в благодарность за исцеление Тайдулы, святитель Алексий получил земельный участок в Московском Кремле, занятый до этого ханскими конюшнями. В скором времени святитель заложил на этом месте каменный храм во имя чуда Архангела Михаила в Хонех, и основал при нем Чудов монастырь. В этом монастыре он и нашел упокоение в 1378 году. Через два года после его кончины состоялась Куликовская битва, положившая конец татаро-монгольскому владычеству на Руси. Это было зримым итогом всей священнической и государственной деятельности святого митрополита Московского Алексия.

 

У Бога нет ничего случайного и, наверное, неслучайно святитель Алексий — небесный покровитель патриархов Алексия I и Алексия II в не менее трудный, чем у него, период истории Церкви. Хотя то, что ей было дано пережить при святом патриархе Тихоне, не сравнимо ни с чем.

 

Мы понимаем, что будущее России зависит от Церкви. А будущее Церкви зависит от места и роли, которые будут занимать в ней священники. И нужда в подлинных священниках сегодня более чем когда-либо очевидна. Что ждет нас в будущем? Мы ничего не знаем. Но когда Бог призовет нас к новым испытаниям, надо надеяться, что мы услышим Его призыв и ответим на него. В 1917 году, накануне великой бури, в России было триста тысяч священников. В 1995 году бывший член Политбюро ЦК КПСС А. Яковлев говорил о двухстах тысячах расстрелянных священниках и миллионах верующих (как известно, в сонме новых мучеников и исповедников Российских из них поименно прославлены пока только 1200).

 

Но теперь, говоря о наших епископах и священниках, следует сказать, что главный вопрос — не их число, согласно утилитаристской логике. Главный вопрос — вопрос святости, верности Кресту, любви и веры Церкви, взятой в целом. Если Церковь будет подлинно свята, если она воспримет святость, которая ей дана, она принесет плод, и Бог явит через нее Свою силу. И наоборот, если принадлежащие Церкви будут духовно мертвы, можно обращаться к ним со всеми призывами на свете, оказывать на них самое сильное давление через самые грозные события и самые вдохновенные слова, никогда не принесут они ни малейшего плода. Хорошо, что у нас открываются новые храмы, монастыри и семинарии. Но речь идет не о том, чтобы иметь больше или меньше священников. Речь идет о том, чтобы наши церковные общины, умирающие в глазах мира, были живыми пред Богом в Духе Святом.