Бедность не порок?

По формальным основаниям в России нет ни одного пенсионера, живущего за чертой бедности, заявил глава Минтруда Максим Топилин, выступая перед членами Общественной палаты, пишет «Российская газета».

Все пенсионеры получают доплаты до прожиточного минимума, это норма законодательства, сказал Топилин, но вместе с тем он признал, что если пенсионеру приходится содержать троих детей, то «ситуация, конечно, другая».

Согласно закону, всем неработающим пенсионерам, у которых базовая пенсия не достигает величины прожиточного минимума пенсионера, устанавливается соответствующая федеральная или региональная социальная доплата к пенсии. Прожиточный минимум пенсионера устанавливается ежегодно и варьируется в зависимости от региона. Например, в отдельных районах Якутии он составляет в этом году 15817 рублей, тогда как в центре Европейской России не превышает 9 тысяч рублей, за исключением Москвы, где он установлен на уровне 11428 рублей.

Максим Топилин также опроверг наличие у правительства планов по замене возможного второго этапа индексации пенсий в этом году на единовременную денежную выплату, о чем писали СМИ.

В свою очередь секретарь Федерации независимых профсоюзов России, председатель партии «Союз труда» Александр Шершуков назвал странным высказывание Максима Топилина, пишет газета «Взгляд».

«Я бы хотел привлечь ваше внимание к вчерашнему высказыванию министра труда Топилина о том, что пенсионеры формально не относятся к бедным слоям населения, поскольку в результате доплат их уровень доходов достигает прожиточного минимума. Я напоминаю, что прожиточный минимум - это все-таки нижняя планка, находящаяся на уровне биологического выживания человека», - заявил Шершуков.

«Подобные комментарии со стороны представителя социального блока правительства, как минимум странные», - сказал Шершуков.

Глава ФНПР Михаил Шмаков также раскритиковал заявление министра. «Что касается последнего заявления министра труда, то если такие заявления будут продолжаться, то придется ставить вопрос и о министерстве труда, и о тех подходах, которые они инициируют», - заявил он.

О бедности и нищете рассуждает в интервью «Русской народной линии» доктор экономических наук, профессор, заведующий сектором Института экономики РАН Олег Сергеевич Сухарев:

Бедность, на мой взгляд, имеет три основных измерения. Первое: сугубо экономическое, определяющееся по величине дохода. Второе: социально-психологическое, как человек сам себя ощущает, бедным или богатым. Третье: духовно-нравственное, связанное с отношением к бедности и бедным, с проблемой ее порицания или терпимого отношения в обществе и т.д.. Как относиться к бедности, считать ли бедняка бездушным или духовно богатым, считать ли бедность нравственным и моральным явлением или нет?

Экономическое измерение бедности связано с оценкой уровня дохода, который можно признать или не признать необходимым для удовлетворения первичных нужд: потребности в пище, одежде и жилье. Уровень дохода, который позволяет обеспечивать эти физиологические нужды с привязкой к т.н. прожиточному минимуму (стоимость определенного набора товаров и услуг – принятой потребительской корзины), который различается не только по странам, но даже и по регионам одной страны. В каждом субъекте Российской Федерации своя специфика. Если уровень бедности оценивать в свете прожиточного минимума, как и делает государство, то человеку необходимо узнать размер прожиточного минимума в своём регионе и соизмерить со своим реальным доходом. Если уровень заработка превышает уровень прожиточного минимума, то формально это уже не бедность (именно так и представил ситуацию министр по социальным вопросам и труду), но далее в дело вступают социально-психологические и духовно-нравственные оценки.

Такая оценка бедности имеет мощное нормативное начало. Так или иначе, берется за основу тот или иной норматив, от которого и пляшут. Что такое норматив? Например, возьмем 19 продуктов. Какие? Хлеб, молоко, масло, мясо, но не баранина, скажем, не свинина, но зато говядина и/ или курица. Исходя из медицинских нормативов на употребление жиров, белков, углеводов, минеральных компонентов, далее считают объём потребления этих веществ по корзине товаров в целом. Конечно, можно было бы формировать корзину по иным критериям, тогда прожиточный минимум был бы другим, а, соответственно, и экономическая оценка бедности вышла бы иной. Если доход человека ниже обозначенного уровня прожиточного минимума, то он пребывает на социальном дне, иначе в нищете (ниже уровня бедности). Понятие «социальное дно» используется в качестве синонима нищеты. Если доход человека превышает уровень прожиточного минимума, скажем, на 20%, то все равно он может считать себя бедным, но формально не относиться к такой группе.

Поэтому в оценку бедности вступают не только экономические расчеты, но социально-психологические и духовно-нравственные аспекты. К какой страте люди себя причисляют, каково их духовное состояние, каковы возможности и социально-психологические установки или аттитюды, которые весьма важны в оценке. Также уровень неравенства оказывает сильное влияние на социально-психологические и духовно-нравственные компоненты. Например, человек зарабатывает, скажем, 50-70 тыс. рублей и всё равно считает себя бедным. Такая относительная оценка всё равно довольно важна.

Я вам поведаю такой случай. В начале нулевых годов в одном из субъектов страны я ознакомился с такой ситуацией: на одном из предприятий остановился цех, рабочим задерживали зарплату на 3-4 дня. Работодатели заверили: мы всё вам выплатим, дайте нам еще 2-3 дня. Но они прекратили работать. И когда у них поинтересовались, почему они устроили фактически забастовку, то ответ был таков: нам задерживает на 4 дня жалкие 17 тысяч рублей, а мы читаем в газетах, что олигарх покупает себе какой-то клуб или дарит своей возлюбленной колье за 15 млн. долларов. И люди, начитавшись об этом, остановили производство, сравнивая свои жалкие доходы с заявленными в публикации тратами олигарха, доходы которого они не считали и не считают заработанными! Рабочие считали себя, безусловно, бедными относительно уровня заявленного дохода олигарха, определяемого по величине обычных его трат, и жёстко требовали выполнить их требования. Вот этот пример показывает работу социально-психологических и духовно-нравственных аспектов измерения бедности и ощущения бедности. У людей лопнуло терпение, и сработал протест, который весьма опасен и для перспектив развития России сегодня. Ибо никто не проводит политику нивелирования неравенства – в стране пропорциональная шкала налогообложения, а не прогрессивная и другие нюансы, индексации доходов запаздывают и т.д. и т.п.

В 2015 году число бедных в России увеличилось примерно на 2-3 миллиона человек. Это обстоятельство наравне с фактически возникшим кризисом потребления (в начале 2016 года) представляет социальную опасность. Люди понимают, что олигархи создали свои капиталы в 1990-е и в начале нулевых годов, в значительной степени неправедным путем – государственные активы перекочевали в карманы отдельных граждан за бесценок, даже, несмотря на то, что какие-то предприниматели честно работали. Кто-то из них будет, наверняка, доказывать, что он честно заработал свой капитал, кровавым потом. Но все равно он оказался в нужное время и в нужном месте или спекулировал, или торговал, ибо производственная, научная, педагогическая и врачебная деятельности не позволяли создавать многомиллионные капиталы в силу складывающихся в экономике соотношений и пропорций, правил и процедур, в том числе законодательно утверждённых. Люди, оказавшиеся вблизи или за чертой бедности, воспринимают подобные формы обогащения в штыки.

Я не согласен с точкой зрения, которая многократно озвучивалась в СМИ, что бедность является гарантией управляемости, якобы олигархам легче управлять именно бедными. Все зависит от того, какая доля населения и какие профессиональные страты пребывают в бедности. Если врачи и учителя, инженеры и военнообязанные находятся на грани бедности или за чертой бедности, что было в 1990-е годы, то это серьёзная предпосылка для социального взрыва. Но в России долгое время и даже до сих пор по большому счёту олигархам не выгодно создавать производство, формируя пролетариат, который может начать защищать свои права и проводить работу против олигархов. Высокообразованный пролетариат так же, как и научно техническая прослойка не нужны олигархату, ибо велика вероятность их скатывания на промарксисткие позиции, тем более что недовольство удивительным обогащением в 1990-ые живо и тлеет до сих пор.

По существу владельцы крупных активов в России не имеют стимулов, ни к инновациям, ни к индустриализации, несмотря на то, что какой-то позитив происходит, конечно, в этих направлениях. Легче управлять не бедными, а взяв под контроль люмпенов и мелко обуржуазившуюся прослойку – т.н. малый бизнес, особенно торгашей. Это гарантия сохранения олигархической системы надолго.

Нищета и социальное дно по экономическому критерию - это расположение агентов по уровню доходов ниже прожиточного минимума. Но если реальные доходы гражданина превышают уровень бедности, то всё зависит от того, насколько, ибо существует разная градация – выделяют разные страты по доходам выше уровня бедности (используют децильный, квинтильный, квартильный коэффициенты, фондовый коэффициент).

Бедность - это опасное явление, ибо резко сужает социальные возможности человека и ограничивает способы индивидуальной реализации в области образования и не позволяет воспользоваться определенными медицинскими услугами. Бедность сокращает потребление, а с возрастом увеличивается количество заболеваний (по возрасту), в том числе в силу плохого или недостаточного питания. Бедность – это прямая угроза качеству человеческого потенциала страны и ее экономической системы. Поэтому государственные мужи и общество должны быть заинтересованы в повышении уровня благосостояния граждан и снижения бедности, как и снижении уровня неравенства, что является основной предпосылкой высокой бедности (особенно в социально-психологическом и духовно-нравственном плане). Необходимо брать бедных людей под особую опеку и развертывать системы распределения социального дохода. Магнаты, получающие от рынка громадные дивиденды в силу привилегий, обеспеченных институтами рыночной экономики, которыми они воспользовались, должны часть своих доходов осознанно отдавать в пользу государства на реализацию т.н. мериторных интересов.

Также можно говорить о бедности агента по социально-психологической и духовно-нравственной компоненте. У гражданина может сократиться уровень дохода, но он сохранит человеческий облик и достойно отнесется к тяготам жизни. Но есть группа граждан, которая при снижении зарплат увеличивает свое девиантное поведение, маргинализируется. Есть культурологический феномен как привыкание к бедности, сопровождающийся апатией и фрустрацией. В таком состоянии человек уже не стремится вырваться из нищеты. В группе идут процессы афилиации и фацилитации.

Пороки бедности заключаются в неустройстве, неудовлетворенности, невозможности реализоваться, рыхлой социальной и экономической структуре, бесперспективности. Подобная экономика опасна, в том числе на международной арене, хотя она, в таком виде, как правило, не имеет большого политического влияния.

Борьба с бедностью является важнейшим социально-экономическим направлением государства. Но феномен бедности заключается в том, что борьба с нищетой сохраняется, не искореняется полностью, определенный процент людей имеет этот уровень доходов. Бедность – явление перманентное. Например, в ХIХ веке лондонские нищие в лохмотьях имели в день краюшку хлеба, а бедные в России имеют определенное питание, социальное пособие. Это уже другой уровень бедности. Если сравнить российских бездомных с нищими Лондона ХIХ, то будет много похожего, но есть различие по уровню медицинской помощи и социальному обслуживанию. Кстати, государство выделяет деньги на контроль за бездомными и санитарную обработку. Другое дело, что эти расходы не эффективно тратятся, в том числе в России. Но это уже иной уровень контроля за нищетой, чем был в ХIХ веке или в первой половине ХХ века. Например, в Скандинавских странах социальное обеспечение находится на высочайшем уровне. И уж тамошний бездомный точно имеет доход такой же, как профессор в России. Да цены и уровень жизни иные, но, тем не менее. Бедность в России и Норвегии – это различные виды бедности, также как, скажем, в Москве и Якутии. Таким образом, феномен бедности – относителен, что позволяет политикам манипулировать этим понятием. Но какую бы оценку ни принять для измерения уровня бедности, политика правительства должна показывать снижение доли бедных согласно стабильному критерию оценки бедности (чтобы данные были сопоставимы, как и оценка результативности предпринимаемых действий правительства).