В понедельник, 25 апреля, в Кировской областной филармонии г.Кирова (Вятки) состоялся творческий вечер члена Союза писателей России Николая Васильевича Пересторонина, православного поэта и писателя, сообщили «Русской народной линии» организаторы мероприятия.
«К сожалению, организаторы вечера смогли предложить время для его проведения на Страстной седмице, но Николай Пересторонин нисколько не затронул страстные чувства, всё прошло очень благопристойно, - отмечается в пресс-релизе. - Николай Васильевич – автор многих стихотворных сборников, его стихи отличает тонкая лиричность и философская направленность в духе Ф.Тютчева. В начале вечера автор представил свои стихи доправославного периода, посвященные маме, жене, природе Божьего мира. Через верующую маму Н.Пересторонин пришел к вере, так как она просила сына писать ектении о здравии и упокоении, потому что сама плохо писала, окончив только 1 класс церковно-приходской школы. Любопытно, что старшие собратья по литературному цеху советовали Николаю Васильевичу для того, чтобы его стали публиковать, сочинить несколько так называемых «паровозов» (стихотворений на тему коммунистической партии, трудовых свершений в духе официальной советской пропаганды). Ему тогда пришлось написать пару "паровозов", которые автор представил на своем вечере, но в них совсем нет елейного пафоса, а присутствует человеческая интонация.
Сегодня Николай Пересторонин – не только замечательный поэт, но и прекрасный рассказчик. Каждое стихотворение он предваряет занимательной историей, объясняющей замысел своего сочинения. Во время вечера Николай Васильевич поведал собравшимся, как долго не мог добраться до Мекки всех поэтов – пушкинского Болдино. Как он создал цикл стихов про Венецию, которая для него была связана с вятским поэтом Николаем Заболоцким. Затем поэт представил стихи зрелого периода, воспоминания о его паломнических поездках в Иерусалим, Оптину пустынь, в Грецию.
Все его рассказы освящены огнём православной веры, наполнены русским духом.
Не удивительно, что на встречу с поэтом пришло очень много людей старшего поколения, поменьше было молодёжи. В полном составе пришёл поддержать своего коллегу литературный клуб "Молодость", руководителем которого он сейчас является».
* * *
Край великих холмов и оврагов
Сохранял самобытность как мог.
Что сказать? Мы не звали варягов,
А они уже делят пирог.
Изобильно накрыты поляны
И украшены тоже зело,
Много званых да мало избранных,
А и нас невели`ко число.
Медных труб возвышаются звуки,
Низко падать да травушку мять...
Истончились мечи и кольчуги,
Но за правду пора постоять.
А пока серебро серебрится,
Ярко яркие лампы горят.
Друг пророчит: «Мы будем гордиться,
Что не брали варяжских наград».
Будет снег терпеливей бумаги,
Но за слово цепляюсь и я:
«Милый друг, нафига нам варяги,
Мы и сами побиша своя...
Мы и сами с мечами ходили,
Неужели опять и опять
Мы с тобой всех врагов победили,
Чтоб друг с другом теперь воевать?»
Милый друг, мы так грустно смеемся,
Или оптимистично молчим,
Что как волны у берега бьёмся,
Называя тот берег родным.
Русь Святая! В едином просторе
Собери православный народ!
А варягов Вяряжское море
Унесет, унесет, унесет.
Милый друг...
ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ
Судьба — высокая гора,
Земная слава,
Благословенная пора
Петра и Павла.
Здесь родословную вели,
Светлы по сути,
Апостолы родной земли,
Простые люди.
Как удержались на краю,
Не пали больно.
Река. Смородина. Июль.
Храм. Колокольня...
И женщина идет-плывет,
Как будто пава,
Поставит ведра и зовет:
«Петруша, Павел...»
* * *
Это родины добрая сила:
Облака, купола, образа.
Слишком громко душа говорила
И ответили ей небеса.
Не забудешь минуты святые,
Покаянно склоняя главу,
Будто искры летят золотые,
Осыпаясь листвой на траву.
Небосвод, словно с проседью просинь,
Но, спрямляя изгибы тропы,
Разгорается русская осень,
Золотая подсветка судьбы.
И останется в памяти чистой
На развилке российских дорог,
Как летит угасающей искрой
В листопад опоздавший листок.
* * *
Как лекарство от боли сердечной,
Раствориться в тягучей крови...
Все пройдет и проходит, конечно,
Невозможно уже без любви.
Не насущные думы о хлебе
Будут светом, что светит во мгле.
Тает облако белое в небе,
Остается любовь на земле.
Как мы жили, давно позабыли,
Но дано нам почувствовать вновь.
Мы не зря в этот мир приходили,
Даже если не очень любили
Все равно остается любовь,
Все равно остается любовь.
* * *
Сегодня вынос плащаницы.
Кадильный дым не ест глаза,
Но словно раненые птицы
Восходят певчих голоса.
Они вовеки не прервутся
Смотреть на свечи не дыша,
И льются слезы, слезы льются,
И очищается душа.
* * *
Слаба душа и скуден разум,
Прости, всемилостивый Бог,
Что и приблизиться ни разу
Я к промыслам Твоим не мог.
Что до решительного шага
Напрасно силы расточил,
Что, даже помышляя благо,
Не ко благому приходил.
Не помогал тому, кто падал,
И с опозданьем понимал,
Что и своё хмельное чадо
В его паденье презирал.
Прости, Господь, своё созданье,
Несовершенному внемли…
Не принимай как оправданье,
Но как раскаянье прими.
* * *
Вспомню,
словно о самом главном,
С небольшим опозданьем лишь:
“Не свисти, –
говорила мне мама, –
Всё на свете, смотри, просвистишь”.
Да куда там, я рос упрямым,
Перед будущим не пасовал,
И советы неграмотной мамы
Предрассудками называл.
Был удачлив, водились деньги,
И, насвистывая на бегу,
Перепрыгивал через ступеньки,
Перескакивал через строку.
Утешался: “Потом наверстаю!”
До сих пор наверстать не могу:
То ли слишком невнятно шагаю,
Спотыкаясь на каждом шагу,
То ли снова горячность подводит,
Вот и ставит планида на вид.
Хочешь набело жить – не выходит,
За ошибки платить предстоит.
Я плачу`, я не требую сдачи,
Погорелого театра артист,
И венчает мои неудачи
Безалаберной юности свист.
* * *
«Как будто Бог крошит нам белый хлеб,
Но и к нему летит другая птица».
(Владимир Соколов).
Зима придет — дела пойдут на лад,
Не снегопад же нам на плечи давит,
А снег идет, и я уже крылат
И веришь ты, что Бог нас не оставит.
Как за стеной, за белой пеленой,
И нам еще дано полюбоваться,
Как чистота небесная с земной
В заснеженности сей соединятся.
В такие дни иной пейзаж нелеп,
До горизонта стертые границы,
Как будто Бог крошит нам белый хлеб,
Но и к нему летят другие птицы.
Нам цепенеть в молчаньи и бледнеть
В столпотворении этом остается?
Но крылья для того, чтобы взлететь,
А не за крошки хлебные бороться.
Отчетливее в этой белизне
Оторванность от суетного века.
Не всем хватает хлеба на земле,
Но в небесах еще довольно снега.
И потому, что я еще крылат
И веришь ты, что Бог нас не оставит,
Пришла зима — дела пошли на лад,
И снегопад на плечи нам не давит.
***
Вознесен, над падающим снегом,
Что скажу я небу и земле,
Разве слово обернется хлебом,
Если мало хлеба на столе?
Не путем зерна, тропою снега,
Сам ли шел, судьба, ли привела,
Грешный сын святого человека,
Я живу, а мама умерла.
Что скажу я, кто меня услышит,
Кто поверит на слово, когда,
Словно снег, я падаю все ниже,
Словно снег, пришел не навсегда?
Ну, зачем вы спрашиваете, с кем я?
Я не знаю, сам себе не рад,
То ли таять наступает время,
То ли затеряться в снегопад.
Не встревать меж ладом и разладом,
Не мирить непримиримых их,
А идти с таким же снегом рядом
И не знать отличий никаких.
