Почему Христос был осужден? Ответ, который дает Евангелие от Иоанна, — непростой. И религиозные, и политические мотивы имеют значение. Но в конечном счете эти человеческие мотивы направляются Божественным замыслом, превосходящим их.
Слова Христовы и Его дела привели многих иудеев к вере в Него. Эта их вера, хотя еще до конца не осознанная, — непосредственный ответ человеческих душ, ищущих Бога. Даже власти Израиля потрясены, ибо они не могут отрицать тот факт, что дела Христовы имеют характер знамений. Но религиозные вопросы быстро умолкают вследствие политических страхов. Проявление слабости в этой ситуации может привести к народным революционным движениям с их псевдомессианскими перехлестами. Представители римской власти сделают вывод, что синедрион неспособен к поддержанию законности и порядка. Практика непрямого управления будет отменена, и Рим возьмет все под свой строжайший контроль. Эти страхи выражаются даже в языке, как это часто бывает при подобного рода смешении религии и политики. Место, на котором должна почить обетованная слава Божия, для них — «наше священное место», и искупленный, принадлежащий Богу народ, — «наша нация». Дело Божие становится таким образом «нашей» политической необходимостью. Земная мощь Израиля — превыше всего.
Первосвященник Каиафа выражает эти тревоги с грубым политическим реализмом. Вопросы о том, кто есть Иисус или за кого Он Себя выдает, должны быть отставлены в сторону. Когда наступает политический кризис, надо быть реалистом в политике. Смерть одного человека — небольшая цена, там где речь идет о выживании целой нации. Христос должен умереть за народ. Когда произносятся эти слова, мы понимаем, что совершается несравненно большее, чем то, о чем рассуждает Каиафа. Эти маленькие испуганные люди, облеченные в одежды власти, которые являются только прикрытием их жалкого бессилия, — невольные орудия всемогущего Божественного замысла. Подобно Понтию Пилату, чьи неудачные попытки действовать по справедливости были в Богом назначенное время, Каиафа, «будучи в тот год первосвященником», — в год, избранный Богом для спасения человека, говорит и действует, ничего не понимая, — как орудие Божия замысла. Слова евангелиста «в тот год» не означают его незнания, что служение первосвященника было пожизненным, или что этот человек исполнял его в течение почти двадцати лет. Они означают, что евангелист знает — как свидетель Воскресения, как тот, кто принадлежит к новому народу Божию, который Добрый Пастырь Христос собрал в одно стадо из всех народов: оттого что это было «в тот год», в год искупления мира, первосвященник говорил и действовал бессознательно, становясь устами и проводником того, что было «по определенному совету и предведению Божию» (Деян. 2, 23).
Первосвященник боится разрушения храма, но не знает, что Христос Сам — истинный Храм, и что хотя иудеи действительно разрушат этот Храм, Он восстанет, чтобы стать местом, куда придут все народы земли поклониться Богу, как предсказывали пророки. Первосвященник боится гибели народа, но не знает, что Христос — обещанный пророком Иезекиилем Пастырь Добрый, Который умрет за овцы Свои и соберет воедино не только рассеянный народ Израиля, но и всех из других народов, чтобы через Него они стали чадами Божиими. Первосвященник — единственный из людей, кто должен входить во святое святых, совершая богослужение за грехи народа. И «не без крови, которую он приносит за себя и за грехи неведения народа» (Евр. 9, 7). Он не знает, что все священнодействия, в центре которых он стоит, указывают на истинную Жертву — ту, что одна может отнять не только грех Израиля, но грех всего мира, и что кровь Христова, которую Он считает небольшой ценой за сохранение в безопасности своего служения, своего храма и своего народа, — на самом деле кровь Нового Завета, вольно изливаемая во очищение греха мира.
Итак, решение принято — решение, в котором убийственное намерение людей служит искупительной любви Божией. Разбойники, которым Бог вверил Свой возлюбленный виноградник, решают убить Сына и Наследника, чтобы обеспечить наследие для себя — «наше священное место». Они не знают значения слов Писания: «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла». Они видели знамения Царства, но эти знамения стали для них поводом для преткновения. И тем не менее, камень преткновения стал также надежным основанием для «нового жилища Божия в Духе» (Еф. 2, 22), «домом духовным» для всех народов (1 Петр, 2, 4—8).
Решение принято, но оно не может быть немедленно осуществлено. Если наступил надлежащий год, когда решающее для искупления дело Божие должно совершиться, должно наступить и надлежащее время года для этого. Время Пасхи приблизилось, время, когда празднуется избавление Израиля от египетского рабства. Это будет надлежащим временем для несравненно большего избавления, знамением которого оно является. Потому Христос снова удаляется из Иудеи. Его смерть, когда придет час Его, будет совершенной самоотдачей: «Никто не отнимает у Меня жизнь, Я Сам отдаю ее». Христос со Своими учениками возвращается к границам пустыни. На этот раз толпы не идут к Нему, как это было во время Его прежнего удаления в уединенное место. Господь наедине со Своими учениками. И пока иудеи заняты обрядовым очищением, необходимым для подготовки к пасхе, Он готовит Своих учеников к другой Пасхе, для которой Он Сам обеспечит требуемое очищение.
Тем временем в Иерусалиме все уготовляется для Крестных Страстей Господа и для сокрушения «властителя мира». Благочестивые паломники готовятся к пасхе. Как и в предыдущую пасху, люди ищут Иисуса Христа в храме, и слухи о Нем распространяются с нарастающим волнением, потому что все знают, что на этот раз иудейские власти решили предать Его смерти. Готовясь к обрядовому закланию пасхальных агнцев и размышляя о том, что ждет Иисуса Христа, они не знают, что Он — поистине Агнец Божий, Который по убиению Его возьмет на Себя грех мира и положит конец обряду, который они и их праотцы лелеяли с того времени, как Израиль стал народом.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
Слова Христовы и Его дела привели многих иудеев к вере в Него. Эта их вера, хотя еще до конца не осознанная, — непосредственный ответ человеческих душ, ищущих Бога. Даже власти Израиля потрясены, ибо они не могут отрицать тот факт, что дела Христовы имеют характер знамений. Но религиозные вопросы быстро умолкают вследствие политических страхов. Проявление слабости в этой ситуации может привести к народным революционным движениям с их псевдомессианскими перехлестами. Представители римской власти сделают вывод, что синедрион неспособен к поддержанию законности и порядка. Практика непрямого управления будет отменена, и Рим возьмет все под свой строжайший контроль. Эти страхи выражаются даже в языке, как это часто бывает при подобного рода смешении религии и политики. Место, на котором должна почить обетованная слава Божия, для них — «наше священное место», и искупленный, принадлежащий Богу народ, — «наша нация». Дело Божие становится таким образом «нашей» политической необходимостью. Земная мощь Израиля — превыше всего.
Первосвященник Каиафа выражает эти тревоги с грубым политическим реализмом. Вопросы о том, кто есть Иисус или за кого Он Себя выдает, должны быть отставлены в сторону. Когда наступает политический кризис, надо быть реалистом в политике. Смерть одного человека — небольшая цена, там где речь идет о выживании целой нации. Христос должен умереть за народ. Когда произносятся эти слова, мы понимаем, что совершается несравненно большее, чем то, о чем рассуждает Каиафа. Эти маленькие испуганные люди, облеченные в одежды власти, которые являются только прикрытием их жалкого бессилия, — невольные орудия всемогущего Божественного замысла. Подобно Понтию Пилату, чьи неудачные попытки действовать по справедливости были в Богом назначенное время, Каиафа, «будучи в тот год первосвященником», — в год, избранный Богом для спасения человека, говорит и действует, ничего не понимая, — как орудие Божия замысла. Слова евангелиста «в тот год» не означают его незнания, что служение первосвященника было пожизненным, или что этот человек исполнял его в течение почти двадцати лет. Они означают, что евангелист знает — как свидетель Воскресения, как тот, кто принадлежит к новому народу Божию, который Добрый Пастырь Христос собрал в одно стадо из всех народов: оттого что это было «в тот год», в год искупления мира, первосвященник говорил и действовал бессознательно, становясь устами и проводником того, что было «по определенному совету и предведению Божию» (Деян. 2, 23).
Первосвященник боится разрушения храма, но не знает, что Христос Сам — истинный Храм, и что хотя иудеи действительно разрушат этот Храм, Он восстанет, чтобы стать местом, куда придут все народы земли поклониться Богу, как предсказывали пророки. Первосвященник боится гибели народа, но не знает, что Христос — обещанный пророком Иезекиилем Пастырь Добрый, Который умрет за овцы Свои и соберет воедино не только рассеянный народ Израиля, но и всех из других народов, чтобы через Него они стали чадами Божиими. Первосвященник — единственный из людей, кто должен входить во святое святых, совершая богослужение за грехи народа. И «не без крови, которую он приносит за себя и за грехи неведения народа» (Евр. 9, 7). Он не знает, что все священнодействия, в центре которых он стоит, указывают на истинную Жертву — ту, что одна может отнять не только грех Израиля, но грех всего мира, и что кровь Христова, которую Он считает небольшой ценой за сохранение в безопасности своего служения, своего храма и своего народа, — на самом деле кровь Нового Завета, вольно изливаемая во очищение греха мира.
Итак, решение принято — решение, в котором убийственное намерение людей служит искупительной любви Божией. Разбойники, которым Бог вверил Свой возлюбленный виноградник, решают убить Сына и Наследника, чтобы обеспечить наследие для себя — «наше священное место». Они не знают значения слов Писания: «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла». Они видели знамения Царства, но эти знамения стали для них поводом для преткновения. И тем не менее, камень преткновения стал также надежным основанием для «нового жилища Божия в Духе» (Еф. 2, 22), «домом духовным» для всех народов (1 Петр, 2, 4—8).
Решение принято, но оно не может быть немедленно осуществлено. Если наступил надлежащий год, когда решающее для искупления дело Божие должно совершиться, должно наступить и надлежащее время года для этого. Время Пасхи приблизилось, время, когда празднуется избавление Израиля от египетского рабства. Это будет надлежащим временем для несравненно большего избавления, знамением которого оно является. Потому Христос снова удаляется из Иудеи. Его смерть, когда придет час Его, будет совершенной самоотдачей: «Никто не отнимает у Меня жизнь, Я Сам отдаю ее». Христос со Своими учениками возвращается к границам пустыни. На этот раз толпы не идут к Нему, как это было во время Его прежнего удаления в уединенное место. Господь наедине со Своими учениками. И пока иудеи заняты обрядовым очищением, необходимым для подготовки к пасхе, Он готовит Своих учеников к другой Пасхе, для которой Он Сам обеспечит требуемое очищение.
Тем временем в Иерусалиме все уготовляется для Крестных Страстей Господа и для сокрушения «властителя мира». Благочестивые паломники готовятся к пасхе. Как и в предыдущую пасху, люди ищут Иисуса Христа в храме, и слухи о Нем распространяются с нарастающим волнением, потому что все знают, что на этот раз иудейские власти решили предать Его смерти. Готовясь к обрядовому закланию пасхальных агнцев и размышляя о том, что ждет Иисуса Христа, они не знают, что Он — поистине Агнец Божий, Который по убиению Его возьмет на Себя грех мира и положит конец обряду, который они и их праотцы лелеяли с того времени, как Израиль стал народом.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
 кв 2.jpg)
 кв.jpg)
 _епископ___проповедь.png)
_митр Крымский.jpg)
