В этот день у меня не было ни лекций, ни совещаний, текущую работу отложил. Действительно, очень хотел понять, как лидер страны видит и воспринимает наши проблемы, да и способны ли мы сами постичь его цели и задачи. Поэтому внимательно следил, насколько это было возможно, одновременно и за речью президента, который, как всегда, был энергичен и открыт к острой дискуссии, и за реакцией в инете на его слова. Скажу честно, наблюдать за живой и меняющейся позицией блогеров и прочих «сетевиков», смотрящих на экраны с клавиатурой в руках, было куда интересней, чем следить за участниками ТВ-токовищ, стартовавших сразу после окончания трансляции. Заждавшиеся, застоявшиеся в студиях комментаторы и на этот раз, пытаясь перекричать друг друга, глотая слова и фразы, стремились выплеснуть в эфир свои восторги от каждого слова и жеста. Реакция «неофициальных аналитиков» в сети была не столь однозначна и далеко не всегда отличалась верноподданническими чувствами. Однако, по моим наблюдениям, и здесь на этот раз доминировал все же не скепсис, а «позитивный тренд».
О том же, кстати, говорит и выборочная предварительная статистика – первые результаты опросов среди тех, кто смотрел. А смотревших, если верить организаторам, более половины из всех опрошенных, что само по себе впечатляет. Даже жесткие критики ВВП вынуждены отметить его способность сохранять полную невозмутимость, внутреннюю целостность и демонстрировать при этом весьма высокую осведомленность в большинстве вопросов, не имеющих между собой видимой связи, где даже эксперты или просто «плывут», или мгновенно начинают спорить по ключевым проблемам друг с другом. Давно заметил, что каждый из них по отдельности может что-то дельное возразить президенту, но если экспертов больше одного, то объектом их критики сразу становится не позиция лидера, а «ошибочная точка зрения» коллеги. Для того, чтобы убедиться в правильности такого диагноза, можно посмотреть любую ТВ-склоку из тех, что иду с утра до вечера по основным каналам. Подозреваю даже, что эту «войну экспертов» организовывают специально, чтобы понравиться Путину. И действительно, на фоне ожесточенного противостояния участников сам «объект критики» приобретает ореол полной непогрешимости: он сам ни с кем не спорит, даже в предвыборной кампании не ввязывается в дискуссии с претендентами. В результате все спорящие по определению становятся заведомо не правы, ибо каждый из них сразу и просто докажет непрофессионализм или неосведомленность конкурента.
Главный результат прошедшего телемарафона очевиден: многих зацепили оценки, данные президентом, а именно в этом и заключается смысл политических акций подобного рода, ставших традицией и построенных организаторами по типу медиашоу. К слову, такая «шоу-составляющая» особенно ярко проявилась именно на этот раз. Хорошо это или плохо – вопрос спорный. Попробуем отделить плюсы от минусов (котлеты от мух) и начнем с минусов.
Основные издержки (или преимущества – как посмотреть) в том, что подобный подход явно снижает способность потребителя информации отделять существенное от второстепенного. При такой подаче улетучивается причинно-следственная связь событий. Именно по этой причине, думаю, никто не воспроизведет сквозную логику изложения и затруднится перечислить даже перечень поднятых тем. Механику такой обработки называют иногда приготовлением «информационной окрошки». В этом случае все темы и проблемы без разбора режутся на маленькие кусочки, тщательно перемешиваются и обильно поливаются пикантным соусом. Среди его ингредиентов – небольшая горста перца, то есть добрый и не очень добрый юмор (в речи Путина об этой составляющей свидетельствуют хотя бы ответы на «детские вопросы» – о тех же «тонущих президентах» – Эрдогане с Порошенко, которые сами хотят поскорее утопиться). Есть еще и тщательно отмеренная пригоршня соли, которой, впрочем, тоже не должно быть слишком много на зрелищных программах. Соль – это искусство отвечать только по существу, желательно с указанием имен, явок и фамилий, а также с цифирью, которую можно перепроверить, чтобы убедиться, что «сам» в курсе всего. И это, надо признать, у президента получается слету (профессионально), да к тому же дополняется изрядной, как всегда, дозой снисходительной иронии. А для того, чтобы у слушателей осталось послевкусие от ироничных пассажей и уколов, Путин перед тем, как кого-либо уязвить, любит добавить: «Говорю это без всякой иронии». Примером такой «неироничной притчи» может служить трогательный рассказ о мужестве некоего грешника Барака, публично признавшего свои грехи, но не преставшего грешить. Эта притча о кающемся грешнике кого угодно тронула бы до слез, даже самого Барака (интересно было бы узнать его реакцию). Впрочем, некоторых зрителей и слушателей именно эта «окрошечная технология» оттолкнула, поскольку, по их мнению, лидер великой страны не должен уподобляться шоуменам и журналистам.
Но я не стал бы бросаться филиппиками: по-моему, современная политика требует от лидеров и этой способности, поскольку сама все больше напоминает шоу, срастаясь с массмедиа. К тому же все зависит от плановой аудитории. В данном случае она была не просто пестрой, а чрезвычайно неоднородной – «от деток до дедов», где «умники», мнящие себя экспертами во всех вопросах, составляли лишь незначительную, хотя и голосистую часть. Люди не смогли бы «заглотить» слишком сложную аналитику. А диалог рассчитан не на рафинированную публику, а на всеядную.
К тому же (и это уже серьезней) у «информационной окрошки» есть несомненные преимущества. Во-первых, она питательна и привлекательна, поскольку к ней приучено и более того – в ней нуждается большинство зрителей и слушателей. Такая технология не случайно поддерживается в массмедиа – она используется не только для того, чтобы спрятать «неудобные темы», но прежде всего, для того, чтобы пробудить интерес к предмету публичного обсуждения. Во-вторых, утрата «причинно-следственной связи» иногда бывает скорее полезна, чем вредна. Все, что мы принимаем за такую связь, на самом деле – всего лишь требование жанра рассказа, в котором должен быть и зачин, и причина событий, и сюжет, и развязка, да еще и мораль – поучение для читателя. И чем талантливее рассказчик и убедительней рассказ, тем скорее мы попадаем в ловушку, принимая иллюзию за каузальность, придуманные связи за реальные. Есть и третья причина, о которой я раньше сам не догадывался. Однажды, делая доклад на одной из конференций в Оптиной пустыни, на которой участвовали насельники, получил добрый урок. В своем докладе я, помню, пламенно говорил о том, что «информационная окрошка» проникает не только в СМИ, но и в образование. Она смешивает все в одну кучу, не дает отделить высокое от низменного, религиозную веру от суеверия, истинное от ложного. На это отец-настоятель сказал мне, что даже такая гремучая смесь, в которой есть зерна Правды, распространяясь по миру, приносит не только вред, но и великую пользу, ибо у человека есть от рождения чувство истины как дар Божий, и оно поможет ему отделить зерна от плевел, найти путь к Богу. Надо только помочь человеку не упасть, не отравиться…
***
Я не был среди тех, кто отсылал Путину свои послания. О причинах «воздержания» я написал на свой страничке в Фейсбуке за час до трансляции. Главная из них – я заранее знаю вопросы, которых не зададут ни при какой погоде, но которые именно по этой причине долго еще будут мешать развитию страны. К сожалению, мой прогноз подтвердился: прошедший телемарафон еще раз обнаружил зияющие ниши, пугающие пустоты в нашей внутренней политике. Я говорю об этом много лет, и не я один. Но почти уверен, что среди тех миллионов вопросов не было этих, табуированных. И не потому их не было, что их кто-то запретил или некому спросить, а потому, что сколько же раз можно спрашивать? Не буду повторять давно сказанное и пересказанное. Сошлюсь только на интервью, которое дал около семи лет назад, - о табуированных темах, которые аккуратно обходил еще Дмитрий Медведев в бытность свою президентом: «Президент умолчал о табуированных темах».
Подозреваю, что и по сей день эти никем не писаные табу никто и не снимал. Впрочем, их список даже пополнился: убрали с концами тему модернизации. И правильно сделали, замечу, так и рекомендовалось: модернизация – это всего лишь инструмент, а не цель, а если цели нет, то и модернизация – опасный блеф. К тому же догоняющая модернизация в условиях технологического тупика (полная зависимость от тех, кто скупил и контролирует интеллектуальную ренту – от патентов и технологий до их создателей) несет в себе неисчислимые риски. А табуированные темы – все те же, о которых говорилось много лет назад. Первая: Возможно ли успешное развитие страны по долгосрочной стратегии, которая неизвестна никому? Тема вторая: Можно ли назвать неукротимо растущее социальное неравенство верной дорогой к социальному миру? И третья тема, но далеко не последняя: Будут ли экологические и техногенные катастрофы ждать, когда экологические ведомства выйдут из подчинения у природопользователей?
***
Своих вопросов президенту я не задавал, но сейчас попробую дополнить трехмиллионный список парой-другой своих вопросов, хотя ответа не жду. Поэтому отвечу сам, как получится. Во всяком случае, попытаюсь дать свою оценку прошедшему событию. Событию, кстати, без кавычек, поскольку нигде в мире, как мне известно, такие действа не практикуются, да и вряд ли возможны. Да и ни с кем другим из политиков такого шоу, убежден, не устроишь, для этого надо два условия. Во-первых, надо быть Путиным. А во-вторых, надо быть россиянами, готовыми верить лидеру. Все-таки Россия – страна уникальная во всех отношениях. Искренняя и выборочно-доверчивая. Может быть, в этом заключена мудрость народная, а может быть, и уязвимость наша.
Итак, задам себе первый (сдвоенный) вопрос: для чего надо было почти 4 часа кряду отвечать на три миллиона личных обращений, из которых только 80 (!) удалось озвучить, и каков результат этого медийного действа с выборами (в данном случае – с выбором вопросов) с точки зрения целей, поставленных организаторами?
По поводу миллионов писем и видео-обращений, оставшихся за кадром, ничего вразумительного сказать не могу, в отличие от всезнающего Дмитрия Пескова, так как сам не понимаю, что с этим Эверестом вопрошаний, человеческих бед и судеб можно сделать. По Пескову, все проще пареной репы: общение с гражданами в телеэфире – это всего лишь «лучший в мире соцопрос». Не согласен в принципе. Многие граждане наши не так поняли обращение к ним, они писали от души, иногда с последней надеждой. Писали не «в ящик» медийной социологии, а своему Президенту с большой буквы. Это не безликий соцопрос, где ответа не ждут, и точно не рулетка – кому повезло, тем и спасение. Но кому уж повезло, то повезло: и прокуроры через полчаса после вопроса «возбудились» (я даже подумал, что и осудят виновных до конца трансляции), и губернаторы рванулись в глубинку и чуть ли не лично асфальт прямо в грязь укладывали на удивление публике, чтобы дороги залатать. А тем, кого не озвучили – им-то что перепало? А они – ждали. И ждут – так устроены… Убежден: на такие письма грех не ответить, грех людям не помочь, тем более в том случае, когда у адресата в руках не только микрофон, но и реальная власть, и не малая, а точнее, никем даже и не мерянная. Так что президент не зря о грехе заговорил. Правда, он имел в виду словесную, так сказать, невоздержанность, свойственную русским.
Говорю о работе с обращениями как о сложнейшем искусстве с некоторым знанием процесса. Мне пришлось одно время работать с письмами к первому лицу. И должен сказать, что только для того, чтобы дать обоснованные предложения по многим из них, чтобы найти решение проблемы там, где это возможно, чтобы согласовать проект предложения (с юристами, финансистами и далее по длинному списку), требовался не один час и не один день. Это невидимая, но трудная и затратная по времени и моральным силам работа. Дело в том, что в таких случаях каждая проблема совершенно уникальна, и нет на земле такого идеального чиновника, а тем более всезнающего специалиста (всякий специалист подобен флюсу), который мог бы разобраться в сути постоянно, ежедневно меняющихся тем, не прибегая к мнению надежных экспертов. Причем таковых еще надо найти, а их позицию следует не единожды перепроверить…
Не исключаю, конечно, что вся эта волна посланий не пройдет бесследно, хотя слова Пескова сильно остужают надежды. Как хочется верить, что армия нанятых для такой деятельности и подготовленных чиновников за год-полтора их систематизирует, чтобы не потерять ни одной просьбы и ни одного предложения – не машине же поручать… Хочется верить и в то, что после этой чиновничьей классификации другая армия – специально приглашенных экспертов-профессионалов – даст конкретные ответы и рекомендации по каждому вопросу, а при возможности обе эти армии помогут тем, кто постучался в высокие ворота власти. Пишу и думаю: даже если все сказанное – чистая утопия, почти бред, то из этого не следует, что решений вообще нет. Искать надо, думать, как оправдать доверие: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Можно было бы издать, к примеру, многотомную библиотеку вопросов-ответов – я бы и сам полистал с интересом. Но по опыту прошлых лет подобных масштабных попыток по-настоящему осмыслить происходящее не припомню. Главное – чтобы письма не выбросили, не забыли с облегчением: шоу-то закончилось, а работа нет, она только начинается.
Теперь еще раз целях и результатах. Наверное, все сойдутся на том, что одна из основных целей регулярного всенародного общения с президентом – поддержать и восстановить доверие к власти. Ну, не ко всей власти, понятно. Подобная цель совершенно не осуществима на фоне падения уровня жизни, не укрощенной коррупции в среде чиновничества и «высших эшелонов», а также сохраняющейся внешней блокады. Речь идет только об одном – о доверии к лидеру страны. А это не мало. Но у него и без того во все годы правления был и сохраняется нехилый авторитет – на зависть коллегам из Забугорья. Как выразился во время встречи небезызвестный и яркий бунтарь-ниспровергатель любых авторитетов и правил, даже правил приличия, Сергей Доренко, было бы хорошо, чтобы Путин прямо «здесь и сейчас, пользуясь своим гигантским авторитетом, объяснил и своим губернаторами, и общественным силам, где в конкуренции за горизонты будущего драться можно без правил, а где есть правила?» Видимо, и у бунтарей назрела потребность в порядке и строгих правилах, спущенных сверху. Со спущенными правилами – оно, конечно, жить комфортней, чем жить по понятиям.
Так как же повлияет прошедшая трансляция на авторитет лидера? Думаю, сугубо положительно, и вот почему. Главное: Путина нельзя отнести к тем государственным мужам, которые варятся в публичной политике до такой степени, что приобретают качество, редко встречающееся среди других профессий. Это качество, характеризующее значительную часть всех политиков, – профессиональная некомпетентность, своего рода хроническая болезнь, о которой люди, ею страдающие, обычно даже не догадываются (чаще всего гордыня мешает).
Суть недуга – почти физическая неспособность понимать смысл принимаемых тобой же решений. Я этот тяжкий недуг почувствовал на своей шкуре, когда был сенатором. И сразу поставил себе этот диагноз, поскольку по преподавательской работе хорошо знаю, где проходят границы моего знания и где я сяду в лужу, если буду нести лажу. Но выполняя роль законодателя, увидел воочию собственную ущербность и профанность, которой просто нельзя избежать при всем желании. Дело в том, что на голосование каждый раз выносилось множество решений, в том числе и судьбоносных законопроектов. Приведу повестку одного заседания, чтобы было понятно, о чем речь. К примеру, на обсуждение выносится группа законопроектов. Один – о правовой системе, а другой (через 20-30 минут) – о финансовой. Далее идет третий – об участии иностранных компаний в приватизации, а сразу за ним четвертый – о поддержке фармакологии. Вслед за ним следует пятый – о прогрессивном налогообложении (теперь такого закона нет, и судя по отсутствию вопросов и ответов, не будет). И до кучи – законопроект о правилах продажи металлолома заграницу и далее по списку, который каждый день полностью обновлялся.
Вывод напрашивается сам собой: нет в публичной политике и быть не может таких людей, которые совмещали бы высокую компетенцию (права и обязанности, связанные со статусом и должностью) с профессиональной компетентностью. К непубличной политике, прежде всего к отраслевой (финансовой, промышленной, социальной…), замечу, этот вывод не относится, поскольку там результаты деятельности поддаются измерению. Впрочем, можно привести немало примеров, когда нормы публичной политики распространяются на отраслевую. Но такое положение вещей не может продолжать до бесконечности – только до первой катастрофы… В публичной политике все, увы, обстоит иначе: даже катастрофы не изменяют принципов работы, важнейший из которых – принцип некомпетентности.
Даже если вы отличный и знающий специалист, ваша специальность здесь вам не поможет. Я выходил из положения как мог – постоянно искал и находил экспертов и советников, чтобы хотя бы приблизительно оценить последствия собственных действий (помни, что твой голос может быть решающим). Именно по этой причине тяжеловесы в политике читают свои тексты, подготовленные профессионалами, только по бумажке, не отрываясь от заверенного текста, и не любят «турниров на компетентность», которые почему-то регулярно проводит Путин. Сразу скажу, они поступают правильно, когда говорят только о том, что знают досконально или просто воспроизводят текст, доверяясь проверенным советникам. Но почему Путин каждый раз идет на такой безумный риск, не боясь прослыть профаном? Почему ему верят? У меня только одно объяснение: он действительно отдает все время работе, он живет этими бесконечными и изменчивыми цифрами, графиками, проблемами, консультациями с «профи» и «сверкой часов», чтобы не отстать. Более того, он проверяет самого себя, проходя через очередное испытание «на профпригодность». Он делает то, что мало кому доступно в принципе. На грани и, пожалуй, за гранью возможного. Кстати, это не только мои наблюдения, полученные во время работы в структурах власти. Это общее мнение всех, кто знает изнутри политическую кухню России.
А теперь самый последний, завершающий вопрос: это хорошо или плохо, что его, Президента России, приковали к галере? За этой горькой метафорой, которая принадлежит самому Путину, скрыта обескураживающая правда. Не знаю, кто сможет ответить на этот труднейший вопрос, поскольку он и не к Путину, и даже не о Путине. Это вопрос о самой политической системе, которая только формируется в нашей стране, где нет пока ни устоявшихся традиций демократического правления, ни сложившихся политических институтов, ни, естественно, должного доверия к этим институтам. Нет и бесценного опыта смены власти, да и самого гражданского общества в том его понимании, которое предполагает высочайшие права органов местного самоуправления и, что особенно важно, финансовую основу реализации этих прав. Так называемое «ручное управление» страной – это не только и не столько порок системы и «наследие прошлого», сколько исторический фундамент, на котором стояло веками и стоит наше колоссальное государство, самое большое в мире. Способны ли мы перестроить здание, взорвав этот фундамент? Нет, конечно. Не слишком далекий по времени пример – перестройка, которая началась с такого подрыва и обернулась катастрофой глобального масштаба – разрушением великой державы, удерживающей мир, превращением русского народа в самый крупный на планете разделенный народ. В этом же ряду причин и следствий – обрушение Украины, последствия которого мы еще не можем представить. Так что не будем тропиться с выводами и крайними оценками. Мы идем между Сциллой и Харибдой – между ненормальной, опасной, но отлаженной моделью, где ставка делается на сверхконцентрацию власти, а, соответственно, на «ручное управление», и поиском новой стратегии, которая вряд ли встретит мировую поддержку, поскольку у Великой России союзников крайне мало – армия и флот.
Одно пока не вызывает сомнений: процесс дальнейшего распада уже обрубленной и, по сути, приговоренной России остановил Владимир Путин. И те, кто ему поверил. И это факт. Сумеем ли мы совершить новую и неизбежную переделку Российского государства без чрезмерных, самоубийственных рисков, способны ли мы шаг за шагом реинтегрировать, оживить страну – это и есть главный незаданный стратегический вопрос. Не к президенту, ко всем – и к современникам, и к тем, кто идет на смену.
Когда-то тот же, по сути, вопрос сформулировал, подводя итоги своей деятельности, Петр Столыпин, в день рождения которого и состоялся теле-марафон Путина: «Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности. … Пробыв около 10 лет у дела земельного устройств, - говорил Столыпин, - я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»
Валерий Николаевич Расторгуев, доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель главного редактора журнала «Трибуна русской мысли»
О том же, кстати, говорит и выборочная предварительная статистика – первые результаты опросов среди тех, кто смотрел. А смотревших, если верить организаторам, более половины из всех опрошенных, что само по себе впечатляет. Даже жесткие критики ВВП вынуждены отметить его способность сохранять полную невозмутимость, внутреннюю целостность и демонстрировать при этом весьма высокую осведомленность в большинстве вопросов, не имеющих между собой видимой связи, где даже эксперты или просто «плывут», или мгновенно начинают спорить по ключевым проблемам друг с другом. Давно заметил, что каждый из них по отдельности может что-то дельное возразить президенту, но если экспертов больше одного, то объектом их критики сразу становится не позиция лидера, а «ошибочная точка зрения» коллеги. Для того, чтобы убедиться в правильности такого диагноза, можно посмотреть любую ТВ-склоку из тех, что иду с утра до вечера по основным каналам. Подозреваю даже, что эту «войну экспертов» организовывают специально, чтобы понравиться Путину. И действительно, на фоне ожесточенного противостояния участников сам «объект критики» приобретает ореол полной непогрешимости: он сам ни с кем не спорит, даже в предвыборной кампании не ввязывается в дискуссии с претендентами. В результате все спорящие по определению становятся заведомо не правы, ибо каждый из них сразу и просто докажет непрофессионализм или неосведомленность конкурента.
Главный результат прошедшего телемарафона очевиден: многих зацепили оценки, данные президентом, а именно в этом и заключается смысл политических акций подобного рода, ставших традицией и построенных организаторами по типу медиашоу. К слову, такая «шоу-составляющая» особенно ярко проявилась именно на этот раз. Хорошо это или плохо – вопрос спорный. Попробуем отделить плюсы от минусов (котлеты от мух) и начнем с минусов.
Основные издержки (или преимущества – как посмотреть) в том, что подобный подход явно снижает способность потребителя информации отделять существенное от второстепенного. При такой подаче улетучивается причинно-следственная связь событий. Именно по этой причине, думаю, никто не воспроизведет сквозную логику изложения и затруднится перечислить даже перечень поднятых тем. Механику такой обработки называют иногда приготовлением «информационной окрошки». В этом случае все темы и проблемы без разбора режутся на маленькие кусочки, тщательно перемешиваются и обильно поливаются пикантным соусом. Среди его ингредиентов – небольшая горста перца, то есть добрый и не очень добрый юмор (в речи Путина об этой составляющей свидетельствуют хотя бы ответы на «детские вопросы» – о тех же «тонущих президентах» – Эрдогане с Порошенко, которые сами хотят поскорее утопиться). Есть еще и тщательно отмеренная пригоршня соли, которой, впрочем, тоже не должно быть слишком много на зрелищных программах. Соль – это искусство отвечать только по существу, желательно с указанием имен, явок и фамилий, а также с цифирью, которую можно перепроверить, чтобы убедиться, что «сам» в курсе всего. И это, надо признать, у президента получается слету (профессионально), да к тому же дополняется изрядной, как всегда, дозой снисходительной иронии. А для того, чтобы у слушателей осталось послевкусие от ироничных пассажей и уколов, Путин перед тем, как кого-либо уязвить, любит добавить: «Говорю это без всякой иронии». Примером такой «неироничной притчи» может служить трогательный рассказ о мужестве некоего грешника Барака, публично признавшего свои грехи, но не преставшего грешить. Эта притча о кающемся грешнике кого угодно тронула бы до слез, даже самого Барака (интересно было бы узнать его реакцию). Впрочем, некоторых зрителей и слушателей именно эта «окрошечная технология» оттолкнула, поскольку, по их мнению, лидер великой страны не должен уподобляться шоуменам и журналистам.
Но я не стал бы бросаться филиппиками: по-моему, современная политика требует от лидеров и этой способности, поскольку сама все больше напоминает шоу, срастаясь с массмедиа. К тому же все зависит от плановой аудитории. В данном случае она была не просто пестрой, а чрезвычайно неоднородной – «от деток до дедов», где «умники», мнящие себя экспертами во всех вопросах, составляли лишь незначительную, хотя и голосистую часть. Люди не смогли бы «заглотить» слишком сложную аналитику. А диалог рассчитан не на рафинированную публику, а на всеядную.
К тому же (и это уже серьезней) у «информационной окрошки» есть несомненные преимущества. Во-первых, она питательна и привлекательна, поскольку к ней приучено и более того – в ней нуждается большинство зрителей и слушателей. Такая технология не случайно поддерживается в массмедиа – она используется не только для того, чтобы спрятать «неудобные темы», но прежде всего, для того, чтобы пробудить интерес к предмету публичного обсуждения. Во-вторых, утрата «причинно-следственной связи» иногда бывает скорее полезна, чем вредна. Все, что мы принимаем за такую связь, на самом деле – всего лишь требование жанра рассказа, в котором должен быть и зачин, и причина событий, и сюжет, и развязка, да еще и мораль – поучение для читателя. И чем талантливее рассказчик и убедительней рассказ, тем скорее мы попадаем в ловушку, принимая иллюзию за каузальность, придуманные связи за реальные. Есть и третья причина, о которой я раньше сам не догадывался. Однажды, делая доклад на одной из конференций в Оптиной пустыни, на которой участвовали насельники, получил добрый урок. В своем докладе я, помню, пламенно говорил о том, что «информационная окрошка» проникает не только в СМИ, но и в образование. Она смешивает все в одну кучу, не дает отделить высокое от низменного, религиозную веру от суеверия, истинное от ложного. На это отец-настоятель сказал мне, что даже такая гремучая смесь, в которой есть зерна Правды, распространяясь по миру, приносит не только вред, но и великую пользу, ибо у человека есть от рождения чувство истины как дар Божий, и оно поможет ему отделить зерна от плевел, найти путь к Богу. Надо только помочь человеку не упасть, не отравиться…
***
Я не был среди тех, кто отсылал Путину свои послания. О причинах «воздержания» я написал на свой страничке в Фейсбуке за час до трансляции. Главная из них – я заранее знаю вопросы, которых не зададут ни при какой погоде, но которые именно по этой причине долго еще будут мешать развитию страны. К сожалению, мой прогноз подтвердился: прошедший телемарафон еще раз обнаружил зияющие ниши, пугающие пустоты в нашей внутренней политике. Я говорю об этом много лет, и не я один. Но почти уверен, что среди тех миллионов вопросов не было этих, табуированных. И не потому их не было, что их кто-то запретил или некому спросить, а потому, что сколько же раз можно спрашивать? Не буду повторять давно сказанное и пересказанное. Сошлюсь только на интервью, которое дал около семи лет назад, - о табуированных темах, которые аккуратно обходил еще Дмитрий Медведев в бытность свою президентом: «Президент умолчал о табуированных темах».
Подозреваю, что и по сей день эти никем не писаные табу никто и не снимал. Впрочем, их список даже пополнился: убрали с концами тему модернизации. И правильно сделали, замечу, так и рекомендовалось: модернизация – это всего лишь инструмент, а не цель, а если цели нет, то и модернизация – опасный блеф. К тому же догоняющая модернизация в условиях технологического тупика (полная зависимость от тех, кто скупил и контролирует интеллектуальную ренту – от патентов и технологий до их создателей) несет в себе неисчислимые риски. А табуированные темы – все те же, о которых говорилось много лет назад. Первая: Возможно ли успешное развитие страны по долгосрочной стратегии, которая неизвестна никому? Тема вторая: Можно ли назвать неукротимо растущее социальное неравенство верной дорогой к социальному миру? И третья тема, но далеко не последняя: Будут ли экологические и техногенные катастрофы ждать, когда экологические ведомства выйдут из подчинения у природопользователей?
***
Своих вопросов президенту я не задавал, но сейчас попробую дополнить трехмиллионный список парой-другой своих вопросов, хотя ответа не жду. Поэтому отвечу сам, как получится. Во всяком случае, попытаюсь дать свою оценку прошедшему событию. Событию, кстати, без кавычек, поскольку нигде в мире, как мне известно, такие действа не практикуются, да и вряд ли возможны. Да и ни с кем другим из политиков такого шоу, убежден, не устроишь, для этого надо два условия. Во-первых, надо быть Путиным. А во-вторых, надо быть россиянами, готовыми верить лидеру. Все-таки Россия – страна уникальная во всех отношениях. Искренняя и выборочно-доверчивая. Может быть, в этом заключена мудрость народная, а может быть, и уязвимость наша.
Итак, задам себе первый (сдвоенный) вопрос: для чего надо было почти 4 часа кряду отвечать на три миллиона личных обращений, из которых только 80 (!) удалось озвучить, и каков результат этого медийного действа с выборами (в данном случае – с выбором вопросов) с точки зрения целей, поставленных организаторами?
По поводу миллионов писем и видео-обращений, оставшихся за кадром, ничего вразумительного сказать не могу, в отличие от всезнающего Дмитрия Пескова, так как сам не понимаю, что с этим Эверестом вопрошаний, человеческих бед и судеб можно сделать. По Пескову, все проще пареной репы: общение с гражданами в телеэфире – это всего лишь «лучший в мире соцопрос». Не согласен в принципе. Многие граждане наши не так поняли обращение к ним, они писали от души, иногда с последней надеждой. Писали не «в ящик» медийной социологии, а своему Президенту с большой буквы. Это не безликий соцопрос, где ответа не ждут, и точно не рулетка – кому повезло, тем и спасение. Но кому уж повезло, то повезло: и прокуроры через полчаса после вопроса «возбудились» (я даже подумал, что и осудят виновных до конца трансляции), и губернаторы рванулись в глубинку и чуть ли не лично асфальт прямо в грязь укладывали на удивление публике, чтобы дороги залатать. А тем, кого не озвучили – им-то что перепало? А они – ждали. И ждут – так устроены… Убежден: на такие письма грех не ответить, грех людям не помочь, тем более в том случае, когда у адресата в руках не только микрофон, но и реальная власть, и не малая, а точнее, никем даже и не мерянная. Так что президент не зря о грехе заговорил. Правда, он имел в виду словесную, так сказать, невоздержанность, свойственную русским.
Говорю о работе с обращениями как о сложнейшем искусстве с некоторым знанием процесса. Мне пришлось одно время работать с письмами к первому лицу. И должен сказать, что только для того, чтобы дать обоснованные предложения по многим из них, чтобы найти решение проблемы там, где это возможно, чтобы согласовать проект предложения (с юристами, финансистами и далее по длинному списку), требовался не один час и не один день. Это невидимая, но трудная и затратная по времени и моральным силам работа. Дело в том, что в таких случаях каждая проблема совершенно уникальна, и нет на земле такого идеального чиновника, а тем более всезнающего специалиста (всякий специалист подобен флюсу), который мог бы разобраться в сути постоянно, ежедневно меняющихся тем, не прибегая к мнению надежных экспертов. Причем таковых еще надо найти, а их позицию следует не единожды перепроверить…
Не исключаю, конечно, что вся эта волна посланий не пройдет бесследно, хотя слова Пескова сильно остужают надежды. Как хочется верить, что армия нанятых для такой деятельности и подготовленных чиновников за год-полтора их систематизирует, чтобы не потерять ни одной просьбы и ни одного предложения – не машине же поручать… Хочется верить и в то, что после этой чиновничьей классификации другая армия – специально приглашенных экспертов-профессионалов – даст конкретные ответы и рекомендации по каждому вопросу, а при возможности обе эти армии помогут тем, кто постучался в высокие ворота власти. Пишу и думаю: даже если все сказанное – чистая утопия, почти бред, то из этого не следует, что решений вообще нет. Искать надо, думать, как оправдать доверие: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Можно было бы издать, к примеру, многотомную библиотеку вопросов-ответов – я бы и сам полистал с интересом. Но по опыту прошлых лет подобных масштабных попыток по-настоящему осмыслить происходящее не припомню. Главное – чтобы письма не выбросили, не забыли с облегчением: шоу-то закончилось, а работа нет, она только начинается.
Теперь еще раз целях и результатах. Наверное, все сойдутся на том, что одна из основных целей регулярного всенародного общения с президентом – поддержать и восстановить доверие к власти. Ну, не ко всей власти, понятно. Подобная цель совершенно не осуществима на фоне падения уровня жизни, не укрощенной коррупции в среде чиновничества и «высших эшелонов», а также сохраняющейся внешней блокады. Речь идет только об одном – о доверии к лидеру страны. А это не мало. Но у него и без того во все годы правления был и сохраняется нехилый авторитет – на зависть коллегам из Забугорья. Как выразился во время встречи небезызвестный и яркий бунтарь-ниспровергатель любых авторитетов и правил, даже правил приличия, Сергей Доренко, было бы хорошо, чтобы Путин прямо «здесь и сейчас, пользуясь своим гигантским авторитетом, объяснил и своим губернаторами, и общественным силам, где в конкуренции за горизонты будущего драться можно без правил, а где есть правила?» Видимо, и у бунтарей назрела потребность в порядке и строгих правилах, спущенных сверху. Со спущенными правилами – оно, конечно, жить комфортней, чем жить по понятиям.
Так как же повлияет прошедшая трансляция на авторитет лидера? Думаю, сугубо положительно, и вот почему. Главное: Путина нельзя отнести к тем государственным мужам, которые варятся в публичной политике до такой степени, что приобретают качество, редко встречающееся среди других профессий. Это качество, характеризующее значительную часть всех политиков, – профессиональная некомпетентность, своего рода хроническая болезнь, о которой люди, ею страдающие, обычно даже не догадываются (чаще всего гордыня мешает).
Суть недуга – почти физическая неспособность понимать смысл принимаемых тобой же решений. Я этот тяжкий недуг почувствовал на своей шкуре, когда был сенатором. И сразу поставил себе этот диагноз, поскольку по преподавательской работе хорошо знаю, где проходят границы моего знания и где я сяду в лужу, если буду нести лажу. Но выполняя роль законодателя, увидел воочию собственную ущербность и профанность, которой просто нельзя избежать при всем желании. Дело в том, что на голосование каждый раз выносилось множество решений, в том числе и судьбоносных законопроектов. Приведу повестку одного заседания, чтобы было понятно, о чем речь. К примеру, на обсуждение выносится группа законопроектов. Один – о правовой системе, а другой (через 20-30 минут) – о финансовой. Далее идет третий – об участии иностранных компаний в приватизации, а сразу за ним четвертый – о поддержке фармакологии. Вслед за ним следует пятый – о прогрессивном налогообложении (теперь такого закона нет, и судя по отсутствию вопросов и ответов, не будет). И до кучи – законопроект о правилах продажи металлолома заграницу и далее по списку, который каждый день полностью обновлялся.
Вывод напрашивается сам собой: нет в публичной политике и быть не может таких людей, которые совмещали бы высокую компетенцию (права и обязанности, связанные со статусом и должностью) с профессиональной компетентностью. К непубличной политике, прежде всего к отраслевой (финансовой, промышленной, социальной…), замечу, этот вывод не относится, поскольку там результаты деятельности поддаются измерению. Впрочем, можно привести немало примеров, когда нормы публичной политики распространяются на отраслевую. Но такое положение вещей не может продолжать до бесконечности – только до первой катастрофы… В публичной политике все, увы, обстоит иначе: даже катастрофы не изменяют принципов работы, важнейший из которых – принцип некомпетентности.
Даже если вы отличный и знающий специалист, ваша специальность здесь вам не поможет. Я выходил из положения как мог – постоянно искал и находил экспертов и советников, чтобы хотя бы приблизительно оценить последствия собственных действий (помни, что твой голос может быть решающим). Именно по этой причине тяжеловесы в политике читают свои тексты, подготовленные профессионалами, только по бумажке, не отрываясь от заверенного текста, и не любят «турниров на компетентность», которые почему-то регулярно проводит Путин. Сразу скажу, они поступают правильно, когда говорят только о том, что знают досконально или просто воспроизводят текст, доверяясь проверенным советникам. Но почему Путин каждый раз идет на такой безумный риск, не боясь прослыть профаном? Почему ему верят? У меня только одно объяснение: он действительно отдает все время работе, он живет этими бесконечными и изменчивыми цифрами, графиками, проблемами, консультациями с «профи» и «сверкой часов», чтобы не отстать. Более того, он проверяет самого себя, проходя через очередное испытание «на профпригодность». Он делает то, что мало кому доступно в принципе. На грани и, пожалуй, за гранью возможного. Кстати, это не только мои наблюдения, полученные во время работы в структурах власти. Это общее мнение всех, кто знает изнутри политическую кухню России.
А теперь самый последний, завершающий вопрос: это хорошо или плохо, что его, Президента России, приковали к галере? За этой горькой метафорой, которая принадлежит самому Путину, скрыта обескураживающая правда. Не знаю, кто сможет ответить на этот труднейший вопрос, поскольку он и не к Путину, и даже не о Путине. Это вопрос о самой политической системе, которая только формируется в нашей стране, где нет пока ни устоявшихся традиций демократического правления, ни сложившихся политических институтов, ни, естественно, должного доверия к этим институтам. Нет и бесценного опыта смены власти, да и самого гражданского общества в том его понимании, которое предполагает высочайшие права органов местного самоуправления и, что особенно важно, финансовую основу реализации этих прав. Так называемое «ручное управление» страной – это не только и не столько порок системы и «наследие прошлого», сколько исторический фундамент, на котором стояло веками и стоит наше колоссальное государство, самое большое в мире. Способны ли мы перестроить здание, взорвав этот фундамент? Нет, конечно. Не слишком далекий по времени пример – перестройка, которая началась с такого подрыва и обернулась катастрофой глобального масштаба – разрушением великой державы, удерживающей мир, превращением русского народа в самый крупный на планете разделенный народ. В этом же ряду причин и следствий – обрушение Украины, последствия которого мы еще не можем представить. Так что не будем тропиться с выводами и крайними оценками. Мы идем между Сциллой и Харибдой – между ненормальной, опасной, но отлаженной моделью, где ставка делается на сверхконцентрацию власти, а, соответственно, на «ручное управление», и поиском новой стратегии, которая вряд ли встретит мировую поддержку, поскольку у Великой России союзников крайне мало – армия и флот.
Одно пока не вызывает сомнений: процесс дальнейшего распада уже обрубленной и, по сути, приговоренной России остановил Владимир Путин. И те, кто ему поверил. И это факт. Сумеем ли мы совершить новую и неизбежную переделку Российского государства без чрезмерных, самоубийственных рисков, способны ли мы шаг за шагом реинтегрировать, оживить страну – это и есть главный незаданный стратегический вопрос. Не к президенту, ко всем – и к современникам, и к тем, кто идет на смену.
Когда-то тот же, по сути, вопрос сформулировал, подводя итоги своей деятельности, Петр Столыпин, в день рождения которого и состоялся теле-марафон Путина: «Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности. … Пробыв около 10 лет у дела земельного устройств, - говорил Столыпин, - я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»
Валерий Николаевич Расторгуев, доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель главного редактора журнала «Трибуна русской мысли»
