Актуальная для 1990-х годов проблема нашествия сектантских проповедников с Запада ныне отходит на второй план. Об этом рассказал известный священник Георгий Максимов на круглом столе «Профилактика религиозного экстремизма как фактор национальной безопасности», прошедшем в Северном государственном медицинском университете, сообщила «Русской народной линии» пресс-служба Архангельской епархии.
Сегодня нарастающую тревогу вызывает неоязычество, эксплуатирующее национальные чувства и рядящееся в аутентичную русскую эстетику. «Последователи неоязычества иногда называют себя родноверами, староверами, язычниками, славянами, — рассказал отец Георгий. — Это новое религиозное движение, которое ставит целью якобы возрождение исчезнувших языческих религий. В разных странах это происходит на разном историческом материале. В славянских странах местные неоязычники якобы возрождают религию древних славян. Неоязычество подчеркнуто рядится в национальные одежды, вышиванки, носит длинные волосы, бороды, кричит "мы самые русские, самые народные, самые исконные, все родное, все наше". Человека это цепляет: мелодии, напевы, славянская древность. На самом деле язычество — явление заморское, оттуда к нам пришедшее. Первые неоязыческие группы возникли в 1950-х годах в Великобритании, первое славянское неоязыческое движение возникло в США, оно было ориентировано на мигрантов украинского происхождения, затем проникло на Украину. Вообще, там развитие неоязычества происходило мощнее, чем у нас в стране. В известном перевороте и печальных последствиях его неоязыческие организации принимали активнейшее участие. Целый карательный батальон "Азов" был набран из местных неоязычников, использовал их символику, они этого не скрывали».
Известный проповедник и миссионер священник Георгий Максимов отметил, что актуальная для 1990-х годов проблема нашествия сектантских проповедников с Запада сейчас отходит на второй план. Нарастающую тревогу вызывает неоязычество, эксплуатирующее национальные чувства, любовь к Отечеству.
По словам отца Георгия, одно из следствий неоязыческой идеологии — то, что ее адепты начинают крайне отрицательно относиться к существующему государству: «Подавляющее большинство русских неоязычников сегодня не считают себя русскими. Они начинают называть себя харийцами, дарийцами, святорусами, росенами, славяноариями, русичами, или просто славянами. Некоторые говорят, что они возрождают исчезнувшие ассимилированные древние племена — это все разотождествление русских людей со своим народом».
Миссионер подчеркнул, что у неоязычников нередко звучат призывы к сепаратизму: «В частности, они считают, что Россия слишком большая, поэтому нашему народу лучше было бы существовать в виде маленьких раздельных республик, целый ряд таких языческих публицистов писали об этом. На это государственные органы вынуждены обращать внимание. В 2010 году организация "Русь родославная или союз Руси родов славных" была привлечена к уголовной ответственности за экстремизм. Это неоязыческое движение провозглашало освобождение от диктата Москвы и создание полноценной Сибирской державы».
Отец Георгий также пояснил, что, несмотря на всю антиамериканскую риторику, их связи с заокеанскими манипуляторами очевидны.
«В 2009-2010 гг. в бюллетенях о соблюдении религиозной свободы в мире, которые выпускает Госдеп США, был отмечен "вопиющий" случай разрушения в России языческого капища. Один неизвестный человек где-то в российских лесах России поставил бревно обтесанное, другой неизвестный человек пришел и спилил это бревно — какой болью это отозвалось в Вашингтоне! Два раза они сочли необходимым обратить внимание на то, что нужно защищать чувства и свободу вероисповедания неоязычников», — констатировал отец Георгий.
Отвечая на вопрос о проведении в Поморье сомнительных этнофестивалей, таких как «Солнцеворот» или «Поморский новый год», где используются неоязыческие атрибуты, миссионер отметил, что опасность проведения подобных мероприятий в том, что они выступают площадкой для вовлечения людей в неоязычество: «Неоязычество держится на новоделах — выдуманных праздниках, искусственных символах. У людей есть тяга к корням, к истокам, и ее надо удовлетворять. Очень хорошо, если бы это делалось в соработничестве Церкви и государства».
