«Шутки Путина как всегда блестящи, но действовать нужно "аккуратненько"»

Выступление В.Путина проанализировал в интервью «Русской народной линии» доктор экономических наук, профессор, заведующий сектором Института экономики РАН Олег Сергеевич Сухарев:  

Что хотелось бы здесь пояснить, и что очень важно для развития экономики. Как минимум два момента. Первое. Стоимость доступного для производителей кредита должна несильно превышать среднюю рентабельность за определенный период времени, а лучше, если будет ниже. Это условие нормального кредитования, грубое, но условие. Если рентабельность составляет 5%-10%, а кредит – 15%-25%, то он не будет системно доступен для производителей в этих секторах экономики. Процентная ставка в России значительно превышает среднюю рентабельность по обрабатывающим, наукоемким, высокотехнологичным секторам. Одновременно такая процентная ставка приемлема для иных секторов – нефтихимия, добыча, отдельные виды переработки сырья, металлургия, услуги и даже торговля, где рентабельность составляет – 20%, 35%, 40%. Я не все перечислил сферы и направления, но вышеназванным секторам, по сути, безразлична процентная ставка. Она скажется только на их прибыли, которая будет, приемлемой, большой или очень большой. 

Второе. Высокая процентная ставка блокирует инвестиции. В России могут быть только два основных фактора роста: внутреннее потребление и инвестиции. Поэтому средний высокий процент в такой стране как Россия блокирует один из факторов. 

К глубокому сожалению, Владимир Путин повторяет то, что пишут ему представители правительства и Центрального Банка – якобы процентная ставка отражает макроэкономическую стабильность и фундамент. Но возникает вопрос: если макроэкономический фундамент является бетонной плитой, которая погребает под собой все продуктивные виды деятельности, то кому нужен подобный макроэкономический фундамент? В конце концов, дойти до нулевой инфляции можно с помощью и остановки жизни людей. Не будет человеческой жизни – не будет и инфляции. Я нарочно привожу такую грубую аналогию для того, чтобы продемонстрировать абсурдность подобных обсуждений, под которыми нет никакой экономической основы.  Я ознакомился с видеоматериалом заседания, где увидел лицо Сергея Глазьева, показавшее, на мой взгляд, удивленное недоумение, причём справедливое. 

Президент высказал точку зрения одной из сторон, участвующих в этой давней экономической дискуссии, но мне кажется, что он осуществляет определенную неточность в этой части и ошибается. Рассуждения Владимира Путина достаточно абстрактны. Что понимать под макроэкономическим фундаментом? Что он имел в виду, говоря, что ставка отражает рыночные соотношения? Если бы процентная ставка отражала соотношения, то ее не поднимали бы за ночь до такого уровня. Конечно, ставка в определенной степени отражает структурный статус-кво – наличие спекулятивной экономики, давление финансового сектора. Повышение ставки индексирует доходы этих секторов в ущерб иным видам деятельности. 

Стоит отметить лишь, что наконец-то  правительство начинает переходить (применяя лексику Эльвиры Набиуллиной  - «ситуация начинает становиться чуть более устойчивой»  - из доклада в Госдуме в 2015 году) к дифференцированным ставкам по секторам. Призывы звучат уже даже от Представителей Общественной Палаты РФ. Да и льготные процентные ставки  -  это некий суррогатный прообраз дифференцированного процента. Ещё в 2006-2008 гг. Ваш покорный слуга выдвигал идею – так называемую теорию процентного портфеля: дифференциации ставки по видам и секторам деятельности. Прошло без малого десять лет и вот до этого дошли (а что стоило почитать заранее?). И сегодня уже открыто, с умным видом звучат предложения отдельных представителей, что если льготную ставку сделали для сельского хозяйства и отдельных направлений, то почему бы ее не снизить по всем секторам. Это было мое предложение, для реализации которого необходимо ориентироваться на среднюю рентабельность секторов (принцип «процентного портфеля» и принцип «плохого баланса» для банковской системы). Нужно сформировать портфель подобных ставок, а не от балды назначать якобы льготные процентные ставки – причём такой портфель подлежит расчёту и гибкому управлению. Конечно, льготная ставка облегчает функционирование сельхоз производителей, военную ипотеку, обеспечивает поддержку несырьевого экспорта. Эту деятельность, как  я понимаю, ведёт Центральный банк. По крайней мере, это движение в позитивном направлении. Но очевидно, что у нас другая структура и сравнение с западным кризисом, которое делает Президент, неправомерно. 

Как минимум, была допущена неточность, потому что помощь банковской системе обсуждалась в 2007-09 годах в парламентах западноевропейских стран, выступали также и нобелевские лауреаты по экономике. Также эту проблему обсуждали в США на высоком уровне – Обама выступил со специальной программой (были рекомендации П.Кругмана и Дж. Стиглица – прокейнсианского толка), которую нобелевский лауреат Р.Лукас назвал, например, «халтурной экономикой». В том числе, по той причине, что оказывалась существенная помощь банковскому сектору под видом поддержки реального сектора (лучшая программа тогда оказалась у Китая, что и отметили многие аналитики). Под нажимом этой дискуссии обговаривались условия помощи реальному сектору США, и даже ставилась задача реструктуризации – перераспределение ресурсов от финансово-банковского блока к реальному сектору. Долгое время в Америке держали крайне низкую ставку. Было два-три подхода ее повышения – недавно американцы нехотя ее наконец повысили. Но добавочная капитализация банковского сектора связана с рядом ограничительных условий.  

В нашем случае Президент странно закончил свой пассаж просьбой к председателю Центробанка обратить внимание на  проблему кредитования. Ныне время не просьб, а хорошо продуманных и просчитанных действий по выправлению экономической структуры и политики России. Я согласен, что снижением процентной ставки можно что-то обрушить, но только если снижение произойдет без ограничений спекулянтов и банковской системы, когда она вовлечена в спекуляции на валютном рынке. Но подобного бездумного снижения никто и не предлагал. Все сторонники снижения процентной ставки предлагают системное решение проблемы – снижение ставки с блокадой спекулянтов, с изменением базовых институтов функционирования банковской системы, которую необходимо заставить работать с реальным сектором экономики. В краткой и среднесрочной перспективе это может, конечно, привести к снижению средней рентабельности банковского сектора. Ну и что? Нам необходимо поднимать экономику! Рентабельность банковского сектора и торгашей чрезмерно завышена. В правительстве занимаются курсом рубля, но лучше обратить свой взор на то, какие баснословные барыши имеют отдельные монополизированные сектора. Над решением этой проблемы нужно задумываться. 

Процентная ставка является инструментом решения структурных проблем, которые (практически первым пунктом) анонсировал (правда, сильно не раскрывая, что под ними имеется в виду) Владимир Путин в Президентском Послании. Президент говорит одно, а затем меняется конъюнктурная политическая обстановка – в правительстве, как можно предположить, оказывают влияние на Главу государства, и на съезде предпринимателей он уже несколько по-иному ставит акценты. Но обратите внимание, что Президент всё-таки признает политику ЦБ, направленную на снижение процентной ставки. Кстати, если взглянуть на динамику ставки ЦБ в период с середины нулевых годов по 2014 год, то наблюдается тенденция понижения ставки. Другое дело, что в кризисе 2009, 2014-2015 годов Центробанк реагирует резким повышением процента и сокращением денежной массы. Но общая картина такова – процентная ставка всё-таки в нулевые понижалась. Поэтому с другой стороны, вроде и трудно обвинять ЦБ, ведь ЦБ признает, что завышенные ставки убийственны для экономики – реального сектора. Однако признание – это одно, а действия и политические пассажи – иное. 

Следующий важный момент связан с малым бизнесом. Мне совершенно непонятна идея с доведением малого бизнеса до 40% ВВП. Почему именно 40%, а не 27% или 55%? Эти цифры не обоснованны и не связаны со стремлением народа заниматься малым бизнесом. Не ясно, как он согласуется с крупным бизнесом. Пока не сформированы базовые структуры в промышленности. Что будет обслуживать малый бизнес, каковы точки его приложения? И уж совсем мне непонятно, что значит, облегчить документооборот и упразднить проверки. Возникает вопрос к Президенту России и правительству: когда будут отменены проверки системы образования и Российской академии наук, снижен вал бумаги и отчётности? Когда, например, перестанут оценивать научных работником только по статьям, причём выискивая соответствие по словам теме госзадания. И это делает чиновник. Надо тогда заставить его читать эти статьи, изучать и сравнивать с планом госзадания. Это я говорю относительно РАН, где творится просто безобразие с авторством в ФАНО!

На форуме была озвучена идея возврата к советской практике, когда проверка была направлена не на штрафы, а рекомендации. Таким образом, работала пожарная охрана, СЭС. Но нарушение нарушению рознь, поэтому всё зависит от его масштаба. Все санкции должны быть продуманы, просчитан диапазон предупреждений и штрафов, соответствие их содеянному, а также те случаи, когда необходимо возбуждать уголовные дела и закрывать предприятия. Например, если предприятие несет вредоносные и опасные действия для общества. Нужно проектировать шкалу штрафов, предупреждений, рекомендаций, систему налогообложения, налоговую сетку (гибкую). 

При этом, если малый бизнес освобождается от отчётности, почему тогда высшая школа  - нет?

Отчетность там  «завалила» доцентно-профессорский состав. Люди значительную долю времени занимаются отчетами и отписками. Получается, что для одной категории общества снимаются проверки и ужесточения, а на других люто накладываются, как будто они в чём-то изначально виноваты, то есть, априорные коррупционеры – причём все!!! Получается, по логике чиновников именно так! Не ясен также тезис, что «Малый бизнес – это национальная идея?» Дело не в знаке вопроса, а в самой постановки проблемы. А как же крупный бизнес, государственный сектор, учитель и ученик, ученый, оборона? Разве это не национальная идея? В России малый бизнес в основном является торговым и посредническим ремеслом, поэтому непонятно, какой бизнес собрались увеличивать до 40% ВВП. Меня насторожило проектирование постановок в рамках структурной экономической политики с целью допустить малый бизнес в РЖД и в оборонную отрасль. Известны же текущие проблемы у заводов РЖД, связанные с качеством и обеспечением безопасности. Это опасный вид деятельности, в котором повышенное требование безопасности и надежности. Я сомневаюсь, что малый бизнес сможет обеспечить равнозначные технические требования и условия. В ближайшие два-три года – это в принципе маловероятно. 

Запуск малого бизнеса в структуры РЖД и оборонного сектора меня весьма насторожил. Люди не до конца понимают технику дела и ответственности, связанной с техническими изделиями, что не может сделать малый бизнес в производительной части. Также не стоит забывать, что в малом бизнесе ущемлены социальные и трудовые права граждан, повышена эксплуатационная нагрузка, что влечет низкое качество и ответственность. Форма малого бизнеса в виде ИП, ООО позволяют легально уходить от той или иной ответственности. Эта серьезная проблема, которую нельзя снимать с повестки дня. 

Меня разочаровало короткое выступление Президента на форуме, которое в десятки раз уступало его Посланию Федеральному Собранию. 

Президент сказал, что не желает строить из себя крупного экономиста и финансиста, но в этом случае не стоило давать расплывчатых расшифровок. Либо надо было чётко указать, что он имел в виду под макроэкономическим фундаментом. Спичрайтеры Президента плохо подготовились. Мне кажется, что Владимира Путина пригласили не случайно, поэтому все ключевые фигуры экономического блока на него явились. В связи с их явкой Президент весьма удачно пошутил по поводу Давоса и лыжных прогулок. Шутки Путина как всегда были блестящи, но ответы на экономические вопросы были не столь успешны. Хотя предложения малого бизнеса были правильными – введение критерия по кредитованию и другие институциональные идеи по облегчению проверок и работы малого бизнеса. Но нельзя совсем отменять проверки, тем более, если малый бизнес будет работать в РЖД и в оборонном секторе. В нашей правовой чехарде можно натворить множество бед, принимая такие решения. Я зацепился бы за слово Президента «аккуратненько», которое необходимо применить не к процентной ставке, а ко всем прозвучавшим предложениям, касающимся малого бизнеса. Нужно все продумывать досконально, а кое-что хотя бы и рассчитывать в цифрах (обосновывать). 

Тенденция снижения процентной ставки должна сохраниться, включая блокаду спекулянтов на валютном рынке, принимаемые меры Центробанка по регулированию банковской системы (отзыв лицензий и др.). Также нужно прислушаться к предложениям Сергея Глазьева и тех профессоров, которые его поддерживают. Ничего не получится, если не пытаться изменить политику. Надо быть гибче. Каждый раз из одного кризиса мы переходим в другой, ничего системно не меняя. Конечно, я понимаю, что у правительства радужные надежды на локальную поддержку, когда ресурс точечно перераспределяется и отдельные виды производств удается сохранить и улучшить, но в систематической основе не наблюдается коренного перелома. Это выражается в конкурентоспособности, а в конечном итоге в действиях спекулянтов на валютном рынке.