Как сообщалось, в Кёльне в новогоднюю ночь мигранты открыто били и насиловали немецких женщин. Полиция не смогла ничего противопоставить гостям из Ближнего Востока. В полицию поступило уже около 600 заявлений от женщин, пострадавших от сексуальных домогательств и побоев, также зафиксированы многочисленные кражи. По словам очевидцев, среди нападавших были молодые мужчины североафриканской и арабской внешности. Аналогичные преступления произошли в ряде других городов Германии – Гамбурге, Штутгарте, Берлине, Франкфурте-на-Майне, а также в Швеции, Финляндии, Австрии, Швейцарии и других европейских странах. В 2015 году Германия приняла около 1,1 млн беженцев.
После серии новогодних нападений мигрантов в Кельне и других городах Германии немецкие политики пытаются переложить вину за случившееся друг на друга, либо на правоохранительные органы страны, сообщает РИА Новости.
Генеральный секретарь Христианско-демократического союза Петер Таубер потребовал во вторник отставки министра внутренних дел федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Ральфа Егера (Социал-демократическая партия Германии, СДПГ). Его поддержали другие политики, в то время как сам Егер и премьер-министр Северного Рейна-Вестфалия Ханнедора Крафт (СДПГ) фактически обвинили полицию Кельна в событиях ночи на 1 января в городе. Между тем, представители полиции категорически отрицают обвинения.
«То, как он (Егер) вел себя на заседании комитета по внутренней политике в ландтаге, должно категорически поставить перед ним вопрос о том, является ли он по-прежнему тем человеком, который отвечает за внутреннюю безопасность в самой густонаселенной федеральной земле», — заявил во вторник в интервью газете Rheinische Post генеральный секретарь ХДС Таубер.
Аналогично высказался и глава фракции ХДС в ландтаге Северного Рейна-Вестфалии Армин Лашет (Laschet). «Он (Егер) представил неприемлемую картину вчера, если говорить на его языке, потому что он сделал сравнение и сказал, что министр здравоохранения также не несет ответственность, если где-то не удается успешно удалить аппендицит. И это страшно для меня, это представление о должности, что он не знает, что такое министр внутренних дел. Министр внутренних дел является работодателем всех сотрудников полиции, начальником и работодателем. Это не отношения между министром здравоохранения и врачом, и он должен организовать свою полицию таким образом, чтобы такие жалобы, которые он драматически описал вчера, не возникали», — заявил политик в прямом эфире Deutschlandfunk во вторник.
«Министр внутренних дел, который говорит, что он не отвечает за то, что происходит в местной полиции, за все, что идет не так, потому что "они всегда действуют в оперативном порядке самостоятельно", на самом деле является угрозой для внутренней безопасности, и премьер-министр Крафт должна подумать над тем, может ли она обеспечить с таким министром внутреннюю безопасность. У нас в этой связи давно есть сомнения», — добавил Лашет.
О том, что ответственность за случившееся в Кельне несет прежде всего местная полиция, заявил в понедельник глава МВД Северного Рейна-Вестфалия, который принял участие в заседании комитета по внутренней политике ландтага в Дюссельдорфе.
«Картина, которую представила кельнская полиция в новогоднюю ночь, неприемлема», — сказал Егер журналистам на выходе с заседания. Он обвинил правоохранителей в том, что они не просили о дополнительной помощи, а также в недостаточном информировании общественности после случившегося. По словам Егера, в ночь на 1 января «около одной тысячи мужчин арабском и североафриканской внешности» собрались на площади возле вокзала в Кельне, многие из них были агрессивны и пьяны, они приставали к женщинам «по-видимому, в первую очередь на сексуальной почве».
По словам Егера, он также возмущен обращением с потерпевшими, которому они подверглись в полицейских участках. «Не может быть, не должно быть такого, что женщины, которые стали жертвами подобных нападений, в состоянии эмоций, шока, направляются в полицейские участки, где они в течение нескольких часов должны давать показания для того, чтобы возбудить уголовное дело», — сказал Егер, добавив, что «это один из пунктов нашей критики».
Премьер-министр Северного Рейна-Вестфалии Ханнелора Крафт поддержала своего министра и коллегу по партии. Она заявила в вечернем телешоу на телеканале ARD в понедельник, что «несмотря на то, что ночь протекала иначе, чем планировалось, полиция не запросила подкрепления». «В этом и заключалась проблема», — добавила Крафт. Полиция отвергает обвинения Необходимо выяснить, не испытывала ли полиция Северного Рейна-Вестфалии дефицита персонала во время новогоднего патрулирования в Кельне, заявил во вторник глава регионального отделения профсоюза полиции Арнольд Пликерт в прямом эфире телеканала N24 во вторник.
По его словам, 31 декабря в 23.20 по местному времени в телефонном разговоре с Дюссельдорфом кельнская полиция «предложила ввести дополнительные силы в городе для того, чтобы очистить от людей привокзальную площадь». «Это могло бы перевернуть ситуацию», — сказал Пликерт.
В защиту полиции высказался и глава региональной фракции ХДС Лашет. Он заявил, что правоохранители в Кельне обращались в МВД Северного Рейна – Вестфалии с требованием об усилении еще до Нового года. «У кельнской полиции было представление о ситуации, она сказала, что нам нужно больше людей», — сказал депутат в эфире Deutschlandfunk.
Также, по словам Лашета, полиция Кельна еще в ночь происшествия представила в МВД Северного Рейна – Вестфалии доклад о событиях, которые произошли в городе. «Ни 1, ни 2, ни 3 января господин Егер, который знал больше остальных, ни премьер-министр не проинформировали общественность, и только СМИ обнаружили затем, что же произошло в Кельне. Сами женщины вызвались говорить. В эти дни ответственность несла не кельнская полиция, а министр внутренних дел, который все знал, но пустил дела на самотек», — сказал он.
О причинах трагических событий в Кёльне рассуждает в интервью «Русской народной линии» петербургский политолог, д.ф.н., профессор Сергей Викторович Лебедев:
Происшествие в Кёльне было ожидаемо. Европа давно начала испытывать массовый приток людей чуждой культуры и религии. Напомню, что турки стали переезжать в Германию с 1960 года. В 1955 году немцы начали вербовать гастарбайтеров из Италии, Югославии и Греции. Германия той эпохи была иной. Малочисленные турки приезжали к немцам на заработки, как россияне ездят на север на шабашку. Люди работали по 13 часов в день, без всяких страховок, но зарабатывали большие деньги. Поэтому первые гастарбайтеры в Германии были незаметны, работали по-чёрному на стройках, быстро обогатив немцев. При этом приезжие работники не намеревались интегрироваться в немецкое общество – общались только в своем кругу, посещали свои кофейни и были готовы в любой момент вернуться на родину. Излишне уточнять, что подобная жизнь длилась десятки лет, но, тем не менее, надежда на скорое возвращение домой оказывала существенное влияние на поведение гастарбайтеров.
Однако второе поколение мигрантов существенно возросло, поскольку на заработки приезжали, как правило, молодые люди из тех регионов, где царит высокая рождаемость. Эти гастарбайтеры уже желали стать немцами. Но в Германии к тому времени уже встрепенулись по поводу засилья мигрантов. В 1963 году на немецкую землю прибыл миллионный гастарбайтер, которому вручили почетный подарок, а спустя пять лет уже прохладно отнеслись к двухмиллионному трудовому гостю. С приездом в 1971 году трехмиллионного гражданина началась тихая паника. А спустя год немцы узнали о печальном известии – в западной Германии смертность превысила рождаемость. С той поры демографическая ситуация не менялась, если и наблюдался несущественный прирост населения, то только благодаря мигрантам. Ныне в Германии стало меньше этнических немцев, чем сто лет тому назад.
Когда в 1973 году в Германии грянул кризис, то немецкое руководство закрыло за рубежом все вербовочные пункты и прекратило пропагандировать работу для мигрантов. Гастарбайтеры могли уволиться и уехать на родину, понимая, что обратно их могут не впустить, поэтому они начали приглашать в Германию своих родственников. 70-е годы охарактеризовались активным засильем трудовых мигрантов и их семей.
Если первые трудники приезжали только на заработки, то второе поколение мигрантов уже стремилось интегрироваться в немецкое общество. Гастарбайтеры меняли свои фамилии на немецкий манер, а в быту пытались разговаривать на языке Гёте. Но, как известно, бьют по лицу, а не по паспорту, поэтому им не очень удалось интегрироваться в немецкое общество. Однако некоторое количество турок смогло адаптироваться. Например, один из лидеров партии «зеленых», как известно, является турком. Выходцы из Турции смогли пробиться и в бизнес, но чаще всего, они реализовывали себя, работая в кафе и закусочных, в мелкой торговле. В среде интеллектуальной элиты турок не замечали. Рано или поздно ситуация могла взорваться, но с третьим поколением трудовых мигрантов вышло по иному – многочисленные гастарбайтеры понимали, что не смогут стать такими же, как немцы. Поэтому они начали доказывать немцам, что лучше их, говоря о строгой морали в исламе и о несчастных местных жителях, испытавших на себе последствия сексуальной революции. Нечто подобное происходило во Франции, Великобритании, Скандинавских странах. Западные политики сами открыли клапан, поддержав Арабскую весну – войны на Ближнем Востоке. Запад получил то, о чем их давно и долго предупреждали, – поток миллионов беженцев. Как бы ни относиться к туркам, но они прекрасно понимают, что в Германии так и не прижились. Даже третье поколение мигрантов, пытавшееся навязывать свои нравы, всё-таки изменилось под воздействием немецкой жизни. А теперь прибывает миллион беженцев – мужчин призывного возраста, желающих не работать, а жить в Германии. На вопрос, а где вы собираетесь трудиться, мигранты отвечают, что собираются наслаждаться жизнью, получая денежные пособия. Куда определить миллион беженцев, за которыми последует еще несколько миллионов человек? Как быть? Некоторые злорадно вспоминают немецкий анекдот про шесть миллионов евреев в Германии, намекая на отправку мигрантов в крематорий.
В современном мире подобное развитие событий уже невозможно, а если кого и отправят в газовую камеру, то обленившихся, утративших боевые качества аборигенов. Нынешняя ситуация весьма напоминает гибель Римской Империи, когда федераты (гастарбайтеры) должны были обрабатывать землю, предоставленную властями, и служить в армии. Когда федераты начали прибывать в Империю, то государство переживало полное моральное разложение – к IV веку население сократилось на треть без всяких войн и эпидемий. К прибывшим гастарбайтерам начали вторгаться другие федераты, которые уже не желали трудиться в поте лица, а исповедовали лозунг – пришел, убил и забрал. Если внимательно изучить упадок Римской Империи, то последними римлянами, сражавшимися за Империю, были именно федераты. Военачальник Стилихон, полководец бездарного императора Гонория, умудрился два раза спасти Рим от вторжения варваров. Но в знак благодарности был убит императором, который вечно всех и всего боялся. Были полуварвары смешанного происхождения, такие, как, например, последний римлянин, который сражался с гуннами. Римское войско в значительной степени состояло из варваров. Римлянами были федераты – потомки варваров, когда-то прибывших в Римскую Империю.
Поэтому не исключаю, что последними защитниками Европы станут потомки гастарбайтеров. Сложно поверить, что современные немцы на что-то способны. Немецкие черты сохранились только в восточной части Германии, которая долгое время была отделена от ФРГ Берлинской стеной. Неслучайно, что восточные немцы пытаются сопротивляться, а западные вряд ли будут на что-то годны.
Европу ждут «национально-освободительные» революции и восстания. За первым авангардом явно двинутся другие беженцы, поэтому Европа не сможет спастись. Главное последствие миграционного кризиса – потеря европейского единства. Власти Польши, Словакии, Прибалтийских государств начинают возражать против притока мигрантов, имея в своих странах колоссальную безработицу. Недавно Брюссель обвинил поляков в путинизме. За польскую ретивость Варшаве выкрутят руки и заставят принять большее количество беженцев, чем планировалось ранее. Европа трещит по швам. Кризис Евросоюза проявлялся традиционно, но теперь, когда к этому прибавилось массовое вторжение беженцев, он стал походить на закат Римской Империи в V веке. В 416 году варвары пока еще не спалили Рим, обходились поджогами, как и сегодня пока ограничиваются лишь тем, что устраивают взрывы в метро, расстреливают журналистов, которые, откровенно говоря, получили по заслугам.
Второй раз в человеческой истории мы наблюдаем за гибелью западной цивилизации. Сначала погибла античная, а теперь модерновая цивилизация. Это печально, ведь как бы плохо мы ни отзывались о западной цивилизации, справедливо указывая на ее многие пороки и преступления, но лучше жить с такой Европой, чем с полудиким шариатом, не настоящим мусульманским правом, а именно с отмороженными исламистами. Лучше жить с ослабленной и одуревшей Голландией, чем с афганскими исламистами. Но, рано или поздно, талибы победят ослабленную Европу, а перед Россией стоит задача – не подпускать к себе ваххабитские армии. Если появятся беженцы из Сирии, то нужно их отправлять обратно домой, воевать за свою родину.
После серии новогодних нападений мигрантов в Кельне и других городах Германии немецкие политики пытаются переложить вину за случившееся друг на друга, либо на правоохранительные органы страны, сообщает РИА Новости.
Генеральный секретарь Христианско-демократического союза Петер Таубер потребовал во вторник отставки министра внутренних дел федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Ральфа Егера (Социал-демократическая партия Германии, СДПГ). Его поддержали другие политики, в то время как сам Егер и премьер-министр Северного Рейна-Вестфалия Ханнедора Крафт (СДПГ) фактически обвинили полицию Кельна в событиях ночи на 1 января в городе. Между тем, представители полиции категорически отрицают обвинения.
«То, как он (Егер) вел себя на заседании комитета по внутренней политике в ландтаге, должно категорически поставить перед ним вопрос о том, является ли он по-прежнему тем человеком, который отвечает за внутреннюю безопасность в самой густонаселенной федеральной земле», — заявил во вторник в интервью газете Rheinische Post генеральный секретарь ХДС Таубер.
Аналогично высказался и глава фракции ХДС в ландтаге Северного Рейна-Вестфалии Армин Лашет (Laschet). «Он (Егер) представил неприемлемую картину вчера, если говорить на его языке, потому что он сделал сравнение и сказал, что министр здравоохранения также не несет ответственность, если где-то не удается успешно удалить аппендицит. И это страшно для меня, это представление о должности, что он не знает, что такое министр внутренних дел. Министр внутренних дел является работодателем всех сотрудников полиции, начальником и работодателем. Это не отношения между министром здравоохранения и врачом, и он должен организовать свою полицию таким образом, чтобы такие жалобы, которые он драматически описал вчера, не возникали», — заявил политик в прямом эфире Deutschlandfunk во вторник.
«Министр внутренних дел, который говорит, что он не отвечает за то, что происходит в местной полиции, за все, что идет не так, потому что "они всегда действуют в оперативном порядке самостоятельно", на самом деле является угрозой для внутренней безопасности, и премьер-министр Крафт должна подумать над тем, может ли она обеспечить с таким министром внутреннюю безопасность. У нас в этой связи давно есть сомнения», — добавил Лашет.
О том, что ответственность за случившееся в Кельне несет прежде всего местная полиция, заявил в понедельник глава МВД Северного Рейна-Вестфалия, который принял участие в заседании комитета по внутренней политике ландтага в Дюссельдорфе.
«Картина, которую представила кельнская полиция в новогоднюю ночь, неприемлема», — сказал Егер журналистам на выходе с заседания. Он обвинил правоохранителей в том, что они не просили о дополнительной помощи, а также в недостаточном информировании общественности после случившегося. По словам Егера, в ночь на 1 января «около одной тысячи мужчин арабском и североафриканской внешности» собрались на площади возле вокзала в Кельне, многие из них были агрессивны и пьяны, они приставали к женщинам «по-видимому, в первую очередь на сексуальной почве».
По словам Егера, он также возмущен обращением с потерпевшими, которому они подверглись в полицейских участках. «Не может быть, не должно быть такого, что женщины, которые стали жертвами подобных нападений, в состоянии эмоций, шока, направляются в полицейские участки, где они в течение нескольких часов должны давать показания для того, чтобы возбудить уголовное дело», — сказал Егер, добавив, что «это один из пунктов нашей критики».
Премьер-министр Северного Рейна-Вестфалии Ханнелора Крафт поддержала своего министра и коллегу по партии. Она заявила в вечернем телешоу на телеканале ARD в понедельник, что «несмотря на то, что ночь протекала иначе, чем планировалось, полиция не запросила подкрепления». «В этом и заключалась проблема», — добавила Крафт. Полиция отвергает обвинения Необходимо выяснить, не испытывала ли полиция Северного Рейна-Вестфалии дефицита персонала во время новогоднего патрулирования в Кельне, заявил во вторник глава регионального отделения профсоюза полиции Арнольд Пликерт в прямом эфире телеканала N24 во вторник.
По его словам, 31 декабря в 23.20 по местному времени в телефонном разговоре с Дюссельдорфом кельнская полиция «предложила ввести дополнительные силы в городе для того, чтобы очистить от людей привокзальную площадь». «Это могло бы перевернуть ситуацию», — сказал Пликерт.
В защиту полиции высказался и глава региональной фракции ХДС Лашет. Он заявил, что правоохранители в Кельне обращались в МВД Северного Рейна – Вестфалии с требованием об усилении еще до Нового года. «У кельнской полиции было представление о ситуации, она сказала, что нам нужно больше людей», — сказал депутат в эфире Deutschlandfunk.
Также, по словам Лашета, полиция Кельна еще в ночь происшествия представила в МВД Северного Рейна – Вестфалии доклад о событиях, которые произошли в городе. «Ни 1, ни 2, ни 3 января господин Егер, который знал больше остальных, ни премьер-министр не проинформировали общественность, и только СМИ обнаружили затем, что же произошло в Кельне. Сами женщины вызвались говорить. В эти дни ответственность несла не кельнская полиция, а министр внутренних дел, который все знал, но пустил дела на самотек», — сказал он.
О причинах трагических событий в Кёльне рассуждает в интервью «Русской народной линии» петербургский политолог, д.ф.н., профессор Сергей Викторович Лебедев:
Происшествие в Кёльне было ожидаемо. Европа давно начала испытывать массовый приток людей чуждой культуры и религии. Напомню, что турки стали переезжать в Германию с 1960 года. В 1955 году немцы начали вербовать гастарбайтеров из Италии, Югославии и Греции. Германия той эпохи была иной. Малочисленные турки приезжали к немцам на заработки, как россияне ездят на север на шабашку. Люди работали по 13 часов в день, без всяких страховок, но зарабатывали большие деньги. Поэтому первые гастарбайтеры в Германии были незаметны, работали по-чёрному на стройках, быстро обогатив немцев. При этом приезжие работники не намеревались интегрироваться в немецкое общество – общались только в своем кругу, посещали свои кофейни и были готовы в любой момент вернуться на родину. Излишне уточнять, что подобная жизнь длилась десятки лет, но, тем не менее, надежда на скорое возвращение домой оказывала существенное влияние на поведение гастарбайтеров.
Однако второе поколение мигрантов существенно возросло, поскольку на заработки приезжали, как правило, молодые люди из тех регионов, где царит высокая рождаемость. Эти гастарбайтеры уже желали стать немцами. Но в Германии к тому времени уже встрепенулись по поводу засилья мигрантов. В 1963 году на немецкую землю прибыл миллионный гастарбайтер, которому вручили почетный подарок, а спустя пять лет уже прохладно отнеслись к двухмиллионному трудовому гостю. С приездом в 1971 году трехмиллионного гражданина началась тихая паника. А спустя год немцы узнали о печальном известии – в западной Германии смертность превысила рождаемость. С той поры демографическая ситуация не менялась, если и наблюдался несущественный прирост населения, то только благодаря мигрантам. Ныне в Германии стало меньше этнических немцев, чем сто лет тому назад.
Когда в 1973 году в Германии грянул кризис, то немецкое руководство закрыло за рубежом все вербовочные пункты и прекратило пропагандировать работу для мигрантов. Гастарбайтеры могли уволиться и уехать на родину, понимая, что обратно их могут не впустить, поэтому они начали приглашать в Германию своих родственников. 70-е годы охарактеризовались активным засильем трудовых мигрантов и их семей.
Если первые трудники приезжали только на заработки, то второе поколение мигрантов уже стремилось интегрироваться в немецкое общество. Гастарбайтеры меняли свои фамилии на немецкий манер, а в быту пытались разговаривать на языке Гёте. Но, как известно, бьют по лицу, а не по паспорту, поэтому им не очень удалось интегрироваться в немецкое общество. Однако некоторое количество турок смогло адаптироваться. Например, один из лидеров партии «зеленых», как известно, является турком. Выходцы из Турции смогли пробиться и в бизнес, но чаще всего, они реализовывали себя, работая в кафе и закусочных, в мелкой торговле. В среде интеллектуальной элиты турок не замечали. Рано или поздно ситуация могла взорваться, но с третьим поколением трудовых мигрантов вышло по иному – многочисленные гастарбайтеры понимали, что не смогут стать такими же, как немцы. Поэтому они начали доказывать немцам, что лучше их, говоря о строгой морали в исламе и о несчастных местных жителях, испытавших на себе последствия сексуальной революции. Нечто подобное происходило во Франции, Великобритании, Скандинавских странах. Западные политики сами открыли клапан, поддержав Арабскую весну – войны на Ближнем Востоке. Запад получил то, о чем их давно и долго предупреждали, – поток миллионов беженцев. Как бы ни относиться к туркам, но они прекрасно понимают, что в Германии так и не прижились. Даже третье поколение мигрантов, пытавшееся навязывать свои нравы, всё-таки изменилось под воздействием немецкой жизни. А теперь прибывает миллион беженцев – мужчин призывного возраста, желающих не работать, а жить в Германии. На вопрос, а где вы собираетесь трудиться, мигранты отвечают, что собираются наслаждаться жизнью, получая денежные пособия. Куда определить миллион беженцев, за которыми последует еще несколько миллионов человек? Как быть? Некоторые злорадно вспоминают немецкий анекдот про шесть миллионов евреев в Германии, намекая на отправку мигрантов в крематорий.
В современном мире подобное развитие событий уже невозможно, а если кого и отправят в газовую камеру, то обленившихся, утративших боевые качества аборигенов. Нынешняя ситуация весьма напоминает гибель Римской Империи, когда федераты (гастарбайтеры) должны были обрабатывать землю, предоставленную властями, и служить в армии. Когда федераты начали прибывать в Империю, то государство переживало полное моральное разложение – к IV веку население сократилось на треть без всяких войн и эпидемий. К прибывшим гастарбайтерам начали вторгаться другие федераты, которые уже не желали трудиться в поте лица, а исповедовали лозунг – пришел, убил и забрал. Если внимательно изучить упадок Римской Империи, то последними римлянами, сражавшимися за Империю, были именно федераты. Военачальник Стилихон, полководец бездарного императора Гонория, умудрился два раза спасти Рим от вторжения варваров. Но в знак благодарности был убит императором, который вечно всех и всего боялся. Были полуварвары смешанного происхождения, такие, как, например, последний римлянин, который сражался с гуннами. Римское войско в значительной степени состояло из варваров. Римлянами были федераты – потомки варваров, когда-то прибывших в Римскую Империю.
Поэтому не исключаю, что последними защитниками Европы станут потомки гастарбайтеров. Сложно поверить, что современные немцы на что-то способны. Немецкие черты сохранились только в восточной части Германии, которая долгое время была отделена от ФРГ Берлинской стеной. Неслучайно, что восточные немцы пытаются сопротивляться, а западные вряд ли будут на что-то годны.
Европу ждут «национально-освободительные» революции и восстания. За первым авангардом явно двинутся другие беженцы, поэтому Европа не сможет спастись. Главное последствие миграционного кризиса – потеря европейского единства. Власти Польши, Словакии, Прибалтийских государств начинают возражать против притока мигрантов, имея в своих странах колоссальную безработицу. Недавно Брюссель обвинил поляков в путинизме. За польскую ретивость Варшаве выкрутят руки и заставят принять большее количество беженцев, чем планировалось ранее. Европа трещит по швам. Кризис Евросоюза проявлялся традиционно, но теперь, когда к этому прибавилось массовое вторжение беженцев, он стал походить на закат Римской Империи в V веке. В 416 году варвары пока еще не спалили Рим, обходились поджогами, как и сегодня пока ограничиваются лишь тем, что устраивают взрывы в метро, расстреливают журналистов, которые, откровенно говоря, получили по заслугам.
Второй раз в человеческой истории мы наблюдаем за гибелью западной цивилизации. Сначала погибла античная, а теперь модерновая цивилизация. Это печально, ведь как бы плохо мы ни отзывались о западной цивилизации, справедливо указывая на ее многие пороки и преступления, но лучше жить с такой Европой, чем с полудиким шариатом, не настоящим мусульманским правом, а именно с отмороженными исламистами. Лучше жить с ослабленной и одуревшей Голландией, чем с афганскими исламистами. Но, рано или поздно, талибы победят ослабленную Европу, а перед Россией стоит задача – не подпускать к себе ваххабитские армии. Если появятся беженцы из Сирии, то нужно их отправлять обратно домой, воевать за свою родину.
2. Re: «Нынешняя ситуация напоминает гибель Римской Империи»
1. Европа имеет то, чего она и заслуживает...