«Он был эталоном церковности»

Презентация видеофильма об архимандрите Иннокентии (Просвирине) прошла 28 октября в Международном фонде Славянской письменности и культуры. Архимандрита Иннокентия можно назвать выдающимся представителем ученого монашества. Человек эпохи церковного возрождения, он органично соединял культ и культуру. Библиограф, исследователь рукописей и архивов, основатель «Музея Библии» в Иосифо-Волоцком монастыре (самой древней славянской Библией является Библия, изданная новгородским архиепископом Геннадием 1499 году). Он стремился вернуть многое из того, что было утрачено с середины 17-го века. Бескорыстный, отзывчивый человек, сосредоточенный и благоговейный молитвенник он был эталоном церковности. Ему были свойственны доступность и доброта. В свободное от работы время он был особенно мягким и общительным. Однажды он сделал строгое замечание на службе одному иподьякону. Тот стал высказывать недовольство, считая, что к нему отнеслись слишком сурово. На это батюшка ему сказал: «Молодой человек, я родом из Сибири, я общался с архиереями прошедшими лагеря и тюрьмы. Они были милосердными и любвеобильными людьми, усердными служителями алтаря Господня. За нарушение, допущенное Вами, они бы посох употребили». 

Все за что брался отец Иннокентий, он делал ответственно и серьезно, например альбом, посвященный Троице-Сергиевой Лавре, карту обителей основанных преподобным Сергием Радонежским и его учениками. Когда стало известно, что в 18-ти км от Лавры было намечено захоранивать радиоактивные объекты, отец Иннокентий активно включился в противодействие этому пагубному намерению. Борьба, продолжавшаяся полтора года, закончилась успехом. Несмотря на то, что на устройство радиоактивного могильника были затрачены гигантские суммы и был заключен ряд контрактов. В достижении положительного результата проявились бойцовские качества батюшки. Он верил в силу молитвы, старался быть настоящим монахом. В Лавре у него была келья, в ней он старался почаще бывать, общаться с братией. На кресте на его могиле слова из Псалтыри: «Господи, ревность по доме Твоем снедает меня». При жизни о. Иннокентий часто повторял другой стих Псалтыри: «Господь крепость людям Своим даст, Господь благословит люди Своя миром». Очевидец рассказывал, как однажды, будучи в Греции, он увидел о. Иннокентия, молившегося у иконы Богородицы. Внезапно свеча у иконы загорелась само собой.

Батюшка был патриотом – всегда служил на День Победы, постоянно поминал Пересвета и Ослябю , бывал на Куликовом поле. В своем выступлении после презентации, я вспоминал лекции о. Иннокентия по истории Русской Церкви в Московских духовных школах. Он считал, что подлинной историей Церкви являются ее святые. Однажды, движимый юношеским максимализмом, я сетовал на то, что ЖМП обходит острые темы. Отец архимандрит охладил мой пыл, объяснив насколько трудны условия, в которых приходится работать: контроль «внешних», цензура и т.п. Большую работу, зачастую без помощников, о. Иннокентий проделал по реализации проекта «Русская Библия». Восьмой ее том был посвящен Апокалипсису. Он говорил, что мы дожили до того времени, когда сатана стал показывать свое лицо. Несомненно, что за трагическим событием в Иосифо-Волоцком монастыре – избиением о. Иннокентия стояли темные силы, которым он стал поперек дороги. Покушение готовилось заранее, связанного архимандрита избивали двое мужчин, один из которых был трезвым, а другой наркоманом. Когда шел суд, батюшка просил непременно донести, что избивавший его человек удержался от последнего смертельного удара. Он настаивал, чтобы это было учтено, как смягчающее обстоятельство. Получив сильнейшие травмы, о. Иннокентий лечился на Кипре. Одна монахиня привела такой факт, свидетельствующий о скромности о. Иннокентия (он проводил очень аскетический образ жизни). Однажды она ему преподнесла букет цветов, а он ей сказал: «Не надо этого делать, ведь есть столько нуждающихся, которым можно было отдать деньги, потраченные на цветы». Большим утешением в конце жизни о. Иннокентия было сообщение о том, что взятые им для работы кредиты были погашены. Когда он об этом узнал, то сильно разрыдался. В последний период своей жизни батюшка испытал большие скорби – ему пришлось уйти из Московских духовных школ и Издательского Отдела, он был исключен из числа братии Лавры, его перестали допускать в библиотеки Афона. По благословению Патриарха Алексия в ответ на просьбу наместника Новоспасского монастыря архимандрита Алексия (Фролова) он был принят на временное проживание в обитель. Колоссальная нагрузка, последствия жестокого избиения подточили здоровье о. Иннокентия. Он умер на 54-году жизни. Отпевали его в Новоспасском монастыре около 20-ти священников. Разрешительную молитву читал архимандрит Кирилл (Павлов). Я был на этом отпевании. Народу было столько, что негде было яблоку упасть.