«Все относительно». Этот современный слоган хорошо характеризует нашу эпоху. Нет ничего в этом мире надежного и твердого, истинного, абсолютного. Все изменяется со временем — места и обстоятельства. Никто не может претендовать на обладание истиной, частичная истина есть во всех религиях, во всех философиях. Этими аксиомами пропитан воздух, которым мы дышим, они проникают в нас, они формируют, сознаем мы это или не сознаем, нашу мысль.
В Церкви мы входим, призваны войти, в иной мир, где все ясно, прозрачно, абсолютно. Дыхание непоколебимой истины веет нам в лицо. Возьмите, например, Первое Соборное Послание апостола Иоанна Богослова. «О том, что мы видели, слышали, чего касались руки наши, о том, что мы знаем». В Церкви мы знаем истину как о Боге, так и о нас самих, и о мире, в котором мы живем. Почему? Потому что «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного» (1 Ин. 5, 20).
Мы знаем, что мы знаем Бога, что мы в Нем и Он в нас, что мы перешли от смерти в жизнь и что мы имеем жизнь вечную. Перед лицом «доктринального плюрализма», относительности греха и заповеди, апостол Иоанн напоминает нам неизменные черты подлинного христианства, так же как подлинного христианина: вера в Иисуса Христа, Сына Божия, святость жизни и любовь к братьям, но — подлинная, действенная.
Узость, пиетизм, нетерпимость? Теперь принято осуждать нетерпимость, но то, что называют терпимостью, «толерантностью», часто есть не что иное как равнодушие и неверие. Не следует ли нам обратить особое внимание на то, что именно из уст святого Иоанна Богослова, «апостола любви» мы слышим самые радикальные утверждения вроде: «Не имеющий Сына Божия, не имеет жизни» (1 Ин. 5, 12) или «кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его» (2 Ин. 10). Именно «апостол любви» характеризует тех, кто имеет другие «мнения», лжецами и антихристами. Разве не очевидно, что этот радикализм и эта очевидная, как говорят теперь, «жесткость» — признак подлинной любви, которая различает серьезные опасности, зияющие нас поглотить, если мы только отступим от единственного твердого основания веры «однажды преданной святым» — всем, кто принадлежит Богу (Иуд. 3). Кто усомнится, что эта «жесткость» проистекает из подлинной любви? Мы все нуждаемся в этой «жесткости». Ныне Церковь как никогда нуждается в этой апостольской твердости — в том, чтобы вера была основана на откровении, данном Самим Богом в Его Единородном Сыне, в том, что вера не может быть отделена от любви, и что христиане призваны жить жизнью совершенной любви, а значит и истины, чтобы иметь уверенность в познании Бога. Эту уверенность мы призваны привести в растерянный, смятенный, ни в чем не уверенный мир, в котором мы живем. Христианину дано знать, во-первых, что христианство — истинно (оно — объективная и историческая истина» и, во-вторых, что он сам — христианин (это субъективное и личное знание). Эта двойная уверенность необходима и нормальна для христиан. Основание нашей жизни неизменно: оно такое же в I и XXI веке, ибо зиждется на историческом событии, которое именуется Иисус Христос. Мы не можем познать Бога, пребывая вне Бога. Мы не можем серьезно говорить о любви к человеку, не имея любви к Богу. «Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога» (2 Ин. 9). Всякое «прогрессистское» богословие осуждается заранее, с самого начала христианства.
В конце апостольской эпохи христианская вера столкнулась с начатками гностического синкретизма, стремившегося соединить в одну систему язычество, иудаизм и христианство. В конце исторического пути христианства выявляются новые виды синкретизма: теософия, антропософия, «New Age», разного рода духовности, вдохновленные Востоком, а также «универсальные религии», претендующие облагодетельствовать своих адептов «религиозными интуициями» всего человечества. Те, кто имеет поверхностное знание христианства (среди них не только те, кто недавно переступил порог храма), могут быть обмануты «глубокими» спекуляциями этих систем, контрастирующими с видимой простотой христианской веры своим мистицизмом, псевдо-универсализмом, и, несомненно также, сниженными нравственными требованиями. Слово Божие ясно говорит, как следует относиться к этим «новым учениям»: все, что не восходит к «началу», — ложь.
Всякая система, похищающая у Христа место «Единородного Сына» и Единого Посредника, Которым мы можем познать Бога, есть антихристианская, антихристова.
«Жизнь явилась… мы перешли от смерти в жизнь… имеющий Сына имеет жизнь» — такими словами отмечены начало, середина и конец Послания. Устремленность к жизни, к избыточествующей жизни, к более реальной жизни — одна из главных надежд мыслящего человечества сегодня. Апостол Иоанн Богослов говорит нам, что подлинная жизнь невозможна без подлинной любви. Вся современная психология и литература, и вся современная жизнь подтверждают это: «Не любящий пребывает в смерти».
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
