Власти Крыма не исключают запрета деятельности в России меджлиса крымскотатарского народа, возглавляемого покинувшими полуостров депутатами Верховной рады Украины Рефатом Чубаровым и Мустафой Джемилевым. Об этом ТАСС заявил вице-премьер республики Руслан Бальбек, сравнив меджлис с запрещенной в России экстремистской организацией «Правый сектор».
«Организация "Правый сектор" запрещена в РФ как экстремистская. Надо задуматься о том, что организация Джемилева и Чубарова ведет такую же антинародную разрушительную деятельность. Это паразиты, которые под патриотическими лозунгами разрушают собственную страну и несут угрозу окружающим, - сказал Бальбек. - Если эти деятели и дальше будут заниматься экстремистской деятельностью и также будут сообща с запрещенными в РФ организациями проводить совместные акции, они добьются запрета на деятельность».
Вице-премьер напомнил, что сейчас активисты под руководством Джемилева и Чубарова совместно с «Правым сектором» проводят акцию по так называемой блокаде Крыма - грузы с украинскими товарами не пропускаются на территорию России. «Никому не секрет, что господа профессиональные крымские татары - Джемилев и Чубаров и "Правый сектор" финансируются западными фондами. У них кошельки разные, а кассир один. Мы получили картину, когда две националистические организации в едином порыве вдруг выступают с одними и теми же целями. Мы можем говорить об общности их интересов», - считает он.
Ситуацию комментирует в интервью «Русской народной линии» крымский политолог, директор Института стран СНГ в Республике Крым, член Общественной палаты Республики Крым, кандидат исторических наук, доцент Крымского федерального университета (Симферополь) Андрей Никифоров:
В современном Крыму роль меджлиса крымскотатарского народа виртуальна. Т.е., в Крыму его нет, но роль его есть. Скажем, местная республиканская власть российского Крыма, словно испытывая фантомные боли, предпочитает сотрудничать с крымскотатарскими деятелями именно из меджлиса. Скажем, вице-спикером Госсовета Республики Крым является многолетний заместитель Мустафы Джемилёва во время его верховенства в меджлисе - Ремзи Ильясов. Председателем Госкомитета по делам национальностей РК трудится Заур Смирнов, в недавнем прошлом - глава ялтинского меджлиса и один из главных координаторов меджлисовских митингов 23 и 26 февраля 2014 года. Да и вице-премьер Руслан Бальбек, в последние годы оппонировавший меджлису, тоже имеет меджлисовские корни. Это - самая верхушка представителей крымских татар в республиканской власти.
Примерно также выглядит их представительство и на уровнях пониже. Конечно, все имеют право на ошибку. Но очень часто политики имеют на неё право только один раз... Так что, будем надеяться, что те, кто таким образом подбирает и расставляет кадры, делает это ответственно, т.е., осознаёт меру своей ответственности за такую политику. Но когда речь заходит о роли меджлиса в современном Крыму, обычно имеются в виду те его члены, которые покинули полуостров и пытаются воздействовать на него извне. При этом они-то уж точно проводят откровенно антироссийскую и антирусскую политику. Отсюда - вопрос о степени влияния этой структуры на крымских татар фактически звучит как вопрос о том, насколько в крымскотатарской среде распространена русофобия. Определённо могу ответить только одно: она, несомненно, в этой среде есть. Скажем, абсолютно ни для кого не секрет, что среди тех, кто не поддержал выбор России на Всекрымском референдуме 16 марта 2014 года, большинство составляют именно крымские татары. А вот сколько таких русофобов в крымскотатарской среде - вопрос дискуссионный. Одни утверждают, что большинство крымских татар - за Россию, другие, что большинство - против. Оба тезиса не имеют под собой надёжной фактологической базы. А потому, думаю, без риска ошибиться, можно предположить, что истина расположена где-то между этими крайними оценками.
И ещё одна очевидная вещь: социальная база антироссийских настроений имеется в Крыму только в крымскотатарской среде. Я бы не стал преуменьшать популярности среди крымских татар того же Джемилева, телеканала АТР, вещающего теперь из Киева, да и меджлиса в целом. Кстати, косвенно это признают и нынешние республиканские власти, рекрутируя в свои ряды практически исключительно экс-меджлисовцев. Логика здесь совершенно та же, что толкала в объятия меджлиса власти Украины: именно в нём видели самую популярную и эффективную структуру Крымскотатарского национального движения. При этом альтернативные группировки отсекаются от ресурсов, а потом их упрекают в том, что они несостоятельны в сравнении с меджлисовцами (в том числе и экс-), которым эти ресурсы предоставляются. По сути, мы видим несколько перелицованную политику, выработанную в украинский период развития крымской автономии.
Ещё раз подчеркну: возможно, такая политика и окажется эффективной. Но не следует забывать, что теперь на крымских татар целенаправленно работают, пытаясь разыграть крымскотатарскую карту, из-за пределов Крыма. И результаты у этой работы имеются. Тем более, что в силу особенностей истории крымскотатарского народа, его целенаправленной русофобской обработки в течение десятков лет, благодатная почва для такой работы создана. Подозреваю, что для успешной интеграции крымских татар в российское социальное и политическое пространство нужна более изощрённая стратегия, новые решения, а не просто повторение ранее сделанных ходов, приносивших определённые успехи в другой исторической и геополитической ситуации.
