Обман цветового зрения

Не секрет, что не так давно, во времена хрущевских гонений на  Церковь, дабы разрушить её изнутри, в тогдашний епископат продвигались, среди прочих, и люди с откровенно порочной репутацией (именно в плане моральном, а не в деловом,  политическом или идеологическом, что, кажется, дело беспрецедентное в церковной истории). Складывалась парадоксальная ситуация, когда рядом с архиереями святой жизни, прошедшими лагеря и ссылки, образовывалось нечто, схожее по форме, но прямо противоположное по своему внутреннему  содержанию. Хрущёв ушёл, его «протеже», надо полагать, остались.  А постольку, поскольку подобное тянется к подобному, мы и наблюдаем с одной стороны Церковь отцов Павла (Груздева), Иоанна (Крестьянкина), Кирилла (Павлова), Василия (Рослякова), с другой же - неких «кураевских персонажей», откровенно отдающих чем-то голубоватым.

Вопрос о них и о том – зачем вообще было нужно подымать дурно пахнущую скользкую тему, собственно к самому неистовому отцу протодьякону. Но как бы там ни было, благодаря его неустанным усилиям она явилась едва ли ни общим местом антицерковных, околоцерковных СМИ таким образом, что и в церковных не замечать её стало почти столь же неприлично, как и замечать. Ещё больше вопросов к манере, к методам и средствам странного «миссионерства», декларирующего цель - очищение Церкви, и притом апеллирующего к её явным недоброжелателям.  Тот случай, когда благие намерения (если, конечно, они благие) ведут в известном направлении…

 

Речь, однако, не о персоналиях, а о явлении. Известный исповедник веры, мыслитель и публицист Сергей Иосифович Фудель писал о нём во второй половине прошлого века: «Есть жизнь истинной Церкви. Её неисповедимость прежде всего в её непобедимости. И есть ещё иной аспект – некоторый «внешний двор храма». Есть Церковь Божия, и есть вокруг неё как бы общая церковная ограда. И истинная Церковь выражает себя вовне, то есть она не только внутренне, но и вовне, в истории существует, но есть нечто, что существует только «вовне», а внутри исполнено лицемерия и беззакония (Мф.23:28)». На нечистоту, лукавство и боязнь указывает Фудель как на три великих греха современных церковных людей. 

Исторически этот «внешний двор храма» видимо может сужаться до минимума. Там, где гонения, страдания, где смерть за Христа, нет места боязни и лукавству. Нет места и нечистоте во всём её безобразном разнообразии. Она смывается порою и кровью… Но при определённых условиях растёт  и множится, как эпидемия, как гангрена, которую не прикрыть ни словесным елеем с патокою, льющимися с церковных амвонов, ни «крышей» видимо лояльной государственной власти. 

Человек, близкий к о. Иоанну (Крестьянкину), рассказывал как-то, что священникам, впадшим в блуд, батюшка не советовал продолжать иерейское служение даже в том случае, если на то будет благословение правящего архиерея. Бог весть, быть может то были особые случаи, когда крайняя акривия – метод лечения. Ибо существуют грехи, кои способны враз превратить священника в ряженого клоуна, а стояние у Престола в «собирание углей на свою голову», тем более, если вместо покаяния «надувание щёк», как свидетельство явного непонимания – кто ты, где и зачем находишься. Во всяком случае, позиция самарского иеромонаха, снявшего сан по причине, по которой он не должен был его и получать, представляется более вменяемой, нежели возможно, ему подобных, считающих, что в их жизни ничего страшного не совершается. Так или иначе, возникает вопрос: а что делать тогда, когда тот, кто призван «вязать и решить», сам  ещё в большем греховном  обстоянии, в беде, и даже не подозревает в себе человека погибающего?  Видимо, и от таких среди прочих предостерегал старец в одном из своих писем: «Да, время наступает наисмутнейшее, враг раскачивает и старается низложить Церковь. В клир вошло много совсем нецерковных людей, и даже неверующих, и они делают своё дело»… Ответ на вопрос прост – делать дело своё… Имея в виду неутешительное обстоятельство: «церковные» неверующие, как творящие соблазны, есть серьёзнейшая угроза ищущим верующим нецерковным. 

Понятно, что рыться в чужом грязном белье – занятие не из приятных и благодарных, но и когда срам наружи, делать вид, что его не существует, позиция заведомо проигрышная. Мир беременен катастрофой – так бывает, когда масса греха становится критической, и беда, если люди Церкви становятся её значимой составной частью. Вы соль земли. Если жесоль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям (Мф.5:13).

Сегодня Церковь не в гонении. Она, скорее, в презрении,тихо ненавидима многими, и дай-то Бог, чтобы незаслуженно,чтобы её врагами, господином Невзоровым, а не теми, кто мог бы быть в её ограде, но не оказался в ней по вине находящихся там лишь по видимости в том самом «внешнем дворе храма». 

Когда время подмен, тогда как будто нарочно голубым – символом небесной чистоты, цветом Богородицы и Матери Жизни назначали один из самых гнусных и грязных человеческих пороков. В том есть какая-то злая сатанинская насмешка, которая, распускаясь всеми цветами радуги, превращается едва ли не в новую мировую псевдолиберальную антирелигию. Можно ужасаться этой реальности, но не стоит удивляться. Она не нова в принципе, и ещё апостол Павел внёс в неё свои коррективы, - я писал вам в послании - не сообщаться с блудниками; впрочем, не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира [сего]. Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе (1Кор.5:9-11). Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить (Еф.5:11-12).

Когда одним не стыдно делать то, о чём другим и говорить стыдно, болезнь запущена… Лёгкой терапией от неё не избавиться. Всемирный потоп, серный дождь на голову – всё это уже было… А, так как Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнёт (Гал.6:7), то и наперёд вряд ли стоит обольщаться Божьим долготерпением.

А хотя бы определиться с позицией. Она может быть библейских Сима и Иафета, прикрывающих наготу отца своего… Но, а ежели на месте его волк в овечьей шкуре, озаботиться, наконец, чтобы стыдно стало тому, кому стыдно быть должно по определению. Не боясь и не лукавя по Фуделю, но и не выставляя себя всеобщим посмешищем.