«Это грубое нарушение всех требований морали и права»

25 августа состоялось третье (последнее) заседание судебной коллегии Алтайского краевого суда, рассмотревшей апелляционную жалобу Дрожилкиной Елены Юрьевны на постановление районной администрации о лишении ее прав опекуна по отношению к восьмилетнему Антону Речкову. 

В связи с этим алтайские общественные организации выступили с соответствующим обращением. 

«За время, прошедшее с предыдущего заседания 28 июля, а это почти месяц, в защиту этой семьи включилось еще несколько общественных организаций, депутаты Госдумы, АКЗС и Барнаульской городской думы из всех фракций, - говорится в обращении, поступившем в редакцию РНЛ. - Общественностью было собрано 651 подпись граждан (из них: 200 подписей неравнодушных граждан из других регионов) с просьбой вернуть ребенка в семью. Кроме официального психологического обследования семьи, проведенного центром "Семья плюс" по определению судебной коллегии, было произведено альтернативное исследование Елены Юрьевны психологическим центром "Каритас+". Ее интересы защищали 4 представителя, из них 3 юриста. На судебных заседаниях всегда присутствовали десятки поддерживающих ее граждан. Реакция СМИ и рунета выразилась в многочисленных сочувствующих публикациях, сообщениях и репостах. 

Представители Е.Ю.Дрожилкиной подробно, опираясь на документы дела, доказали несостоятельность всех претензий к ней органов опеки. 

Ложность утверждений о том, что она не заботилась о здоровье сына, его образовании, разоблачена путем предоставления многочисленных справок, грамот, спортивных наград и фотографий Антона. Это касается и необходимых Антону занятий с логопедом и психологом. Елена Юрьевна постоянно водила сына к специалистам и врачам, как по рекомендациям, так и по собственной инициативе, в том числе они прошли курс подготовки к школе. 

Елену Юрьевну обвиняли в запущенности зубов ребенка, мол, в детском доме пришлось их всех пролечить. Суду было представлена справка из мед.учреждения о том, что опекун многократно и систематически водила Антона к зубным врачам. Кроме того, согласно этой справке, во время нахождения мальчика в детском доме его водили к зубному врачу только один раз. 

Такая же история с логопедом. Согласно сообщениям самого Антона и свидетелей, которых суд не захотел выслушать (и они просидели все время в коридоре), в детском доме его не водят к логопеду, его там нет. Логопед из коррекционной школы, в которой теперь учится мальчик, также не занимается детдомовскими детьми. Между тем, на предыдущем судебном заседании утверждалось, что в детдоме, в отличие от дома, логопед с ним занимается постоянно. Получается, что данное утверждение не соответствует действительности. В детдоме хуже заботятся о здоровье Антона, чем заботились в родной семье. 

Находясь в детском доме уже восемь месяцев, Антон совсем не занимается любимым видом спорта (спортивной гимнастикой), по которому он до этого получил первый юношеский разряд и имел хорошие перспективы. В условиях детского дома это неудивительно, возможностей реализовать таланты у детей там нет (за все время два мальчика немного ходили на шахматный кружок и футбольную секцию), дети начинают курить и пить. Страдает и образование, так 21 мая 2014 г. Антона отправили в психоневрологический диспансер, не дав окончить второй класс.

Новое официальное психологическое обследование семьи, несмотря на протесты Е.Ю.Дрожилкиной на заседании суда 28 июля, производило то же самое учреждение - "Семья плюс", выводы которого о высоком риске нахождения ребенка в семье послужили обоснованием отобрания Антона из семьи. Однако выводы двух документов, последнего их заключения и предыдущего, прямо противоположны друг другу. Если в первом заключении говорилось об отсутствии в семье равенства и демократичности, о наличии излишней директивности, то сейчас, наоборот, о чрезмерной мягкости в воспитании ребенка (ни о каком риске речь больше не идет). Уже поэтому объективность заключений этого учреждения вызывает сомнения. 

Согласно выводам независимого исследования Дрожилкиной, психопатологичных признаков у нее не выявлено, наоборот, имеется благоприятная почва для осуществления воспитательного потенциала испытуемой. 

Суду представлены записки Антона приемным родителям, согласно которым он любит их и хочет домой, а также распечатка телефонных разговоров Елены Юрьевны с Антоном, из которой следует, что мальчик очень часто и постоянно звонит ей.

Неоднократно (в последний раз совсем недавно) Антон терял терпение и падал духом, даже говорил по телефону о возможности самоубийства. Елене Юрьевне стоило большого труда успокоить, укрепить сына, убеждая его, что он сильный и выдержит, что ему предстоит долгая счастливая жизнь.

Обвинение в плохом воспитании основывается на том, что ребенок стоит на учете в ПНД. Но согласно самому постановлению комиссии по делам несовершеннолетних, он был поставлен на учет всего лишь за один инцидент на уроке физкультуры, когда он во время игры в футбол ударил ногой по лицу одноклассника (образовался кровоподтек, не причинивший вреда здоровью), после чего, по словам самого потерпевшего, сразу попросил у него прощения и они помирились. Заявление Елены Юрьевны о том, что ее сын – добрый мальчик, подтверждаются показаниями многих свидетелей, в т.ч. его тренера по спортивной гимнастике, да и сама директор детского дома рассказывала, что он нормальный ребенок, и она (директор) собирается снять его с учета.

Также в качестве доказательства плохого воспитания предъявлено письмо городской поликлиники №10 в органы опеки от 29.10.2009 г, подписанное главврачом О.М.Бородиной и зав.дет.отделением В.Н.Поповой, согласно которому трехлетний ребенок часто ходит один грязным, без обуви, на проезжей части улицы, ведет себя неадекватно с окружающими, всех бьет, пинает, чем угодно может ударить. Как указано в самом письме, информацию сообщали по телефону анонимно. В письме отсутствуют сведения о том, проверялась ли эта информация, кем проверялась, в чем подтвердилась, в чем нет. Это чистая анонимка, которую мог составить любой недоброжелатель или просто шутник. И данное письмо фигурирует в качестве доказательства, в том числе в оспариваемом решении суда! Это грубое нарушение всех требований морали и права, в т.ч. правил судопроизводства.

На заседании суда представитель органов опеки Технирядова Лариса Ивановна, не зная сути дела, сказала, что "… Дрожилкина Е.Ю. изначально не захотела стать матерью". На самом деле Дрожилкина Е.Ю. изначально хотела усыновить двухмесячного Антона, она и не знала, что такое опекунство. А когда шло рассмотрение её заявления, на комиссии большинством голосов решили ребенка дать в опеку, т.к. на тот момент в этой же однокомнантной квартире проживали трое человек: Дрожилкина Е.Ю., её законный супруг и их совершеннолетняя дочь. Так же суммарный доход в семье хотя и был не ниже прожиточного, но невысокий. Поэтому принятое решение по оформлению опекунства, а не усыновления, на тот момент защищало права ребенка.

С момента появления Антона в семье в 2006 году и до 2009 года к ним из органов опеки приходил проверять инспектор, у которого не было претензий, были спокойные рекомендации. В 2009 году, когда в семью стала приходить новый инспектор, Технирядова Л.И., начались постоянные придирки и претензии, угрозы, она и добилась изъятия ребенка. 

Предвзятость работников органа опеки по отношению к семье Елены Юрьевны ярко проявилась в одном из актов обследования, согласно которому единственными выявленными недостатками являлись именно разбросанные вещи и необходимость в косметическом ремонте помещения. В акте от 20.03.2013г. обследования условий жизни семьи, составленной самой Технирядовой Л.И., сказано, что "…санитарное состояние жилья – удовлетворительное, но требуется косметический ремонт. Предупреждена о возможном отобрании ребенка из семьи..". 

Что касается утверждений представителей опеки, что вещи во время проверок лежали не в столах, шкафах, а на полу, на подоконнике, на стуле, то так бывает нередко в большинстве нормальных семей. Тем более если квартира маленькая, а ребенок очень подвижен. Также очевидно, что представление людей о нормальном и терпимом состоянии порядка в своем жилье существенно разнятся. Это одна из составляющих частной жизни, неприкосновенность которой защищает наша конституция. Таким образом, в данном случае налицо проявление субъективизма со стороны представителей опеки.

Для изъятия ребенка должны быть веские причины, описанные в Семейном кодексе, иных законодательных актах: наркомания или алкоголизм родителей, сильная захламлённость в квартире. Этого не было и нет в этой семье!

Сам процесс изъятия ребенка выполнен с нарушением: 25 декабря 2014 года, когда Дрожилкина Е.Ю. с ребенком находились на новогоднем утреннике, специалисты вручили ей постановление с решением об изъятии ребенка, и тут же забрали из её рук Антона. По закону после вручения решения, должно было пройти 10 дней, когда Дрожилкина Е.Ю. могла обжаловать это решение. Этого срока ей никто не дал и не объяснил, что это – её право.

Не соответствующими законодательству являются обвинения Елены Юрьевны в том, что она не выполнила рекомендаций медико-педагогической комиссии о переводе Антона из гимназии в коррекционную школу, что она отказалась ставить ему некоторые прививки, что она не взыскала с кровной матери алименты на содержание ребенка.

Согласно законодательству, опекун вправе самостоятельно определять способы воспитания ребенка, с учетом мнения ребенка и рекомендаций органа опеки и попечительства. Опекун имеет право выбора образовательной организации, формы получения ребенком образования и формы его обучения с учетом мнения ребенка. Гражданин, его законный представитель, за исключением строго определенных случаев, имеет право отказаться от любого медицинского вмешательства, в т.ч. прививок. Подача исковых заявлений в суд – это право, а не обязанность человека. Такой поступок является для обычных людей крайней мерой, требует каких-то специальных знаний, совета или помощи органов опеки. Орган опеки никогда не советовал, не предлагал и не обязывал Дрожилкину Е.Ю. осуществлять судебные действия по отношению к кровной матери ребенка. Обвинять ее в том, что она не сделала того, о чем ей ни разу не говорили, абсурдно. Вина в данном случае лежит на органе опеки. 

Изъятие Антона из семьи грубо нарушает установленные Правительством РФ правила осуществления органами опеки и попечительства проверки условий жизни несовершеннолетних подопечных, соблюдения опекунами прав и законных интересов несовершеннолетних подопечных, а также выполнения опекунами требований к осуществлению своих прав и исполнению своих обязанностей. Согласно эти правилам, прекращение опеки происходит в том случае, если действия опекуна наносят вред здоровью, физическому, психологическому и нравственному развитию ребенка, и если выявленные в результате проверки нарушения невозможно устранить иным образом. Ничего этого, как изложено выше, не было и в помине.

Вопреки очевидной слабости доводов представителей органов опеки, отобравшей ребенка из семьи, судьи краевого суда, которым было поручено это дело (председательствующий Кулеш О.А., докладчик Вегель А.А., др.), приняли решение не отдавать Антона в семью Дрожилкиной Елены Юрьевны, а оставить его в детском доме.

Семья, их близкие и родные, общественность, а это – члены всероссийских организаций, специалисты (юристы, психологи, педагоги), журналисты, просто неравнодушные люди, - не бросят Антона в беде. Борьба за сохранение семьи будет продолжена. 

Решение суда создает опасный прецедент. Такой неправомерной практикой вмешательства государственных органов в частную жизнь семьи, в том числе в семейный воспитательный процесс, все родители и опекуны ставятся в безвыходное положение: к ним предъявляются завышенные, мелочные, надуманные требования под угрозой изъятия детей, и дети, отбираются у семей по субъективному усмотрению инспекторов опеки. Это означает, что осуществляется попытка установить тотальный контроль над семейной и личной жизнью человека, что противоречит нашей Конституции и национальным традициям нашей страны. При этом представители органов опеки предъявляют к семьям субъективные, неконкретные, "резиновые" требования, с помощью которых можно при желании "превратить" любую благополучную семью в неблагополучную, придраться к любому действию или бездействию родителей или опекунов. 

Например, под видом борьбы с жестоким обращением с детьми запрещаются более-менее строгие наказания как сами по себе, так и недостатки в их осуществлении (которые бывают в любом деле): из-за нечаянного синяка можно лишиться ребенка и свободы. А когда родители пытаются воспитывать своих детей более мягкими средствами, то их обвиняют уже в этом.

Нельзя вообще позволять дополнительно к имеющемуся тысячелетнему опыту вторгаться в семейную сферу, которая держится традиционными нормами и ценностями, так как это приведет к необратимой деструкции институтов семьи и государства, всего общества, подобно тому, как это происходит на современном Западе.

Вернем ребенка в семью! Не допустим разрушения института семьи в России!»