Богословие от политики

Совсем недавно у нас на факультете выступал с докладом известный французский философ-теолог Бернар Бурдэн, профессор факультета Права и Экономики Като (Париж).

Дискуссия, в которой я тоже принял участие, была посвящена казусам политической теологии в современном мире. Я в своем докладе пришел к выводу о том, что особый интерес представляет телеологический аспект темы, то есть механизмы целеполагания в политике, которое должно осуществляться, особенно при разработке долгосрочных стратегий, с ясным осознанием того, что представляют собой высшие смыслы и того, что называют служением и миссией. Поломки в этой тонкой сфере и приводят к катастрофам и так называемым казусам политической теологии. Кто бы мог подумать, что буквально через несколько дней мы столкнемся с таким казусом наяву, да еще в нашей политике, да еще экономической? И вот это произошло. На сцену политической теологии твердым шагом вышел один из наших министров.

Пока Анзельм Кентерберийский, Фома Аквинский, а иже с ними Иммануил Кант и прочие мыслители, ломавшие голову над доказательствами бытия Божия, отдыхают, появляется новое поколение оригинальных теологов, которые идут к решению вечных задач собственным и совсем не тривиальным путем. Я говорю здесь не о булкаковском персонаже, который время от времени будоражит подкорку наших редких читателей и многочисленных ящикоманов, а о реальных персонажах политической жизни нашей страны. Наконец-то армия самозваных первопроходцев от политической теологии полнилась настоящим министром экономики. О таком еще недавно и мечтать нельзя было. И Россия, наверное, впору годиться: в какой еще стране экономисты, да еще министры вламываются в богословие, да еще предлагают собственное учение?

С другой стороны, а чем же еще заняться министру экономики, если экономика России идет своим путем, и хорошо известно, куда, а он – своим? И так идет он, идет своим путем, размышляя на досуге о седьмом (если идти от печки, т.е. от томизма) – экономическом – доказательстве, и приходит-таки к оригинальному выводу: экономике все равно не поможешь, а просветить сограждан – дело святое! Причем философско-богословское подвижничество министр каким-то образом совмещает со своими прямыми функциональными обязанностями, постоянно возвращаясь к основной функции – думать о будущем страны и мира в экономическом, так сказать, разрезе. Именно здесь, в этом глубоком разрезе, и обнаруживается главный интересант Улюкаева, а если хотите и нечто большее – его идефикс, а правильнее сказать, тот тайный божок, которому он и посвящает свое служение. Имя божка – Кризис. А размышляет министр над главным вопросом: а существует ли этот самый Кризис или его нет вовсе, как и не было? Здесь позиция министра, как увидит всякий непредвзятый человек, приближается к кантовской. Правда, приближается с поправкой на более поздние гипотезы о цикличности кризисов и о волнах времени… Крутой у нас министр – ничего не скажешь! Единственное, что настораживает, – явный сектант и в богословии, и в политике.

А тема сектантства в отечественной политике – это именно та тема, которая заслуживает самого пристального внимания. В России появилось слишком много самозваных учителей, стратегов и мыслителей во всех ветвях и сучьях власти, каждый из которых предлагает свое особое, ни на что не похожее видение будущего. И это при полнейшем отсутствии хоть какого-то общего видения! У нас каждый из чинов – и градоначальников, и тех отраслевиков, кого поставили руководить большими секторами, в том числе и экономикой, мыслит, конечно, совершенно, но при этом совершенно по-сектантски, вне связи с общим замыслом, а потому и с реальностью. О причинах сектантства такого типа мы уже говорили недавно – в интервью Россия без стратегии – это стратегия без России, а перед этим в интервью «Есть связь между мнением Президента и рейтингами губернаторов». В обоих случаях называлась главная из причин болезни – дефицит общенациональной стратегии, который пострашнее иммунодефицита будет. В политике тоже свой СПИД бывает – конституционный недуг, который делает невозможным государственное планирование, что для такой страны, как Россия, гибельно. Там где нет своей стратегии, есть чужая, но разрушительная. К слову, Владимир Путин уже на открытии Питерского экономического форума сделал ряд важных заявлений именно по этому поводу: не только посетовал о невозможности вернуться к ГосПлану, но и четко сказал о необходимости как можно быстрее освоить хотя бы доступные методы государственного стратегического планирования. К той же теме он вернулся и на закрытии форума, уже в форме конкретного предложения о создании центра обмена лучшими практиками госуправления, а в каждом регионе – специальных штабов, своеобразных проектных офисов…

Но случай с Улюкаевым – особый. Здесь мы имеем дело не с понятной и даже простительной немотой (ну нет стратегии, и помалкивай), а с желанием выдать за стратегию некий продукт собственного мышления. Слишком велика ступенька, на которую его поставили: хочешь – не хочешь, можешь – не можешь, но надо соответствовать. Поэтому он и впрямь, судя по всему, решил играть роль большого стратега и по совместительству политического теолога, ибо должность обязывает. Не стал бы говорить так категорично, если бы это была его первая проба «стратегического голоса». Но нет, тот же Улюкаев совсем недавно дал интервью BBC, в котором заявил, что Россия не является супердержавой в экономическом отношении по той причине, что наша страна имеет 3-3,5% в мировой экономике, а это едва ли ни в 10 раз ниже, чем у США. Ну, признал министр сей печальный факт и остановился бы на констатации, но нет: вам нужна стратегия – она есть у нас! И он действительно выдал, не моргнув глазом, стратегию аж на полстолетия вперед…

Правда, это совершенно особая – демотивирующая – стратегия, а если говорить яснее, и не стратегия вовсе, а слегка прикрытая, но зато полная капитуляция. И суть ее сводится к формуле: нам понадобится, по крайней мере, 50 лет устойчивого роста, чтобы войти в клуб экономически развитых держав, а тем более супердержав. Но сам старт этого хождения по пустыне наступит не сегодня, а только после того, как мы преодолеем кризис, в который, как выясняется, можно верить или не верить, а уж затем перейдем на некую новую «экономическую модель», для чего тоже потребуется немалый срок. Вот и вся, господа, стратегия, а с Улюкаева и взятки гладки: его же не на полвека назначили…

При этом за частоколом суждений и мега-прогнозов ни слова об уникальном природном потенциале России, о ее еще не растранжиренном заделе – образовательном, интеллектуальном, духовном. Ни слова и о том, что никто нам такого срока на восстановление не давал и не даст ни при каких раскладах… Война у ворот, а если что-то и сдерживает ворога, то только способность России к жестокой обороне и мощному рывку, к молниеносной мобилизации всех ресурсов – и человеческих тоже. С этой логики и надо бы начинать отсчет, с этого императива и строить стратегию, а не с мнимо богословских экскурсов. Воистину: не упоминай всуе…

Кстати, на Питерском форуме, о котором уже говорилось, меня поразило умозаключение еще одного начальника, на этот раз главного счетовода России – Председателя Счетной платы, Натальи Голиковой, которая также мыслит весьма своеобразно и тоже сектантски в политическом плане. Она заявила, что в 2014 году на государственные услуги из российского бюджета было выделено 657 миллиардов рублей, но 208 миллиардов из этой суммы остались невостребованными, в том числе в таких сферах, как здравоохранение, образование и культура. Голикова произносила эти слова с явным удовольствием, потому что денег не хватает и на важные вещи, надо экономить. В том и заключена, видимо, ЕЕ стратегия, и тоже сектантская. Но на ком экономить? Дело понятное – на тех, кого спрашивать не надо. Замечу в этой связи, что совсем недавно руководители России выражали обеспокоенность ростом смертности. Не помешало бы, думаю, связать подобного рода экономию на людях – и с качеством жизни россиян, и с ростом смертности…

Улюкаеву вторит и еще один политический деятель – главный банковский распорядитель и гуру Герман Греф, который ничтоже сумняшеся предлагает не одну собственную стратегию, а сразу целый букет стратегий. Самая простая – финансовая, суть которой заключается в формуле: «когда заканчиваются деньги, только тогда и начинаются реформы». Поэтому «будем ждать этого момента». Согласитесь, демотиватор-экономист вянет в сравнении с демотиватором-финансистом. Широте Грефа не грех и подивиться: он мнит себя стратегом еще и в пенсионной политике (перенести сроки выхода – и вся недолга), и в образовательной политике, предлагая, к примеру, захватывающую реформу университетов, которую, по его компетентному мнению, можно начать и завершить за шесть лет.  А суть вкратце сводится к созданию университетов третьего поколения. Их задача – не в поиске истины (этим недостатком, по Грефу, страдали университеты «первого поколения») и не открытие каких-то законов природы (университеты «второго поколения»), а создание Ценности. Не то что бы растолковать, а и просто понять, что же имеет Греф в виду, нормальный человек, по-моему, не в состоянии. Единственное, что доступно – это то, что такие люди вкладывают в понятие о ценностях и то, куда они их, свои ценности, вкладывают.

Вывод из сказанного один: было бы хорошо, если все наши мыслители от политики занялись своими прямыми обязанностями. Пусть не сразу, пусть сначала поучатся в «центрах обмена лучшими практиками госуправления» или хотя бы в «специальных проектных офисах». Главное, чтобы эти штабы и офисы располагались не только за океаном, как сейчас…