Не ресоветизация, а идеология правды, державности и справедливости

2 июня в Союзе писателей России состоялось очередное заседание «Русского Собрания», посвященное обсуждению темы «Современная информационная война против России и наши задачи». Одним из участников дискуссии был известный журналист Константин Семин. На сайте журнала «Однако» и на своей страничке в соцсетях он опубликовал статью, в которой более пространно изложил суть своего выступления во время прений. На целый ряд принципиальных вопросов я смотрю иначе, чем Константин. Однако я ему благодарен за отклик, который заставил меня поразмышлять о некоторых важных вопросах современной идеологии. Свои возражения К.Семину и свои размышления я выношу на суд читателей.

О революционности, консерватизме и преемственности. Константин Семин считает, что победить революцию можно только революционной же альтернативой. И приводит в пример ИГИЛ.

Это очень непростой вопрос. Как тут не вспомнить нашего великого Тютчева, который писал, что в мире есть только две силы - Революция и Россия. Федор Иванович, стало быть, мыслил Россию силой антиреволюционной, контрреволюционной по самой природе своей. И это заставляет нас внимательнее всматриваться в исторические процессы.

Вообще природа исторических явлений загадочна. Марксисты объясняли изменения общества противоречиями между производительными силами и производственными отношениями, что выражалось в классовой борьбе. Эта схема, действительно, объясняла многие исторические процессы, но далеко не все. Сегодня говорить об этом могут только старенькие идеологи КПРФ. Для нас, православных, исторический процесс объясняется действием Промысла Божия в истории. Однако для неверующих или маловерующих людей это - тарабарщина, поэтому я и говорю о загадочности исторического процесса.

Несомненно, православные по определению консерваторы, а порой даже реакционеры. Православный либерал - это оксюморон. Такой человек чаще всего перестает быть православным.

К.Семин отчасти справедливо говорит о том, что революцию реакцией не остановить. Я бы только уточнил, смотря в какую эпоху. Вот Сталину удалось остановить революцию контрреволюцией. Еще раньше удалось это сделать Наполеону. Я думаю, все зависит от социального запроса. Есть социальный запрос (как он формируется отдельная тема) на революцию, и что бы мы, консерваторы и патриоты, ни предпринимали, - всё будет без толку. Ну кто мог остановить процесс распада СССР после ГКЧП? Никто.

Приведу примечательный исторический пример. В начале ХХ века был такой крупный исторический деятель правого толка, монархист и черносотенец Владимир Пуришкевич. Яркая личность, прекрасный оратор, остроязыкий и дерзкий. Это он, а вовсе не Ленин, придумал хлесткую фразу о «министерской чехарде», которую подхватили все левые противники монархии. Они с Лениным, кстати, были даже внешне похожи, - оба маленького роста, лысые, импульсивные. Пуришкевич, как и все правые впрочем, видел, что монархия трещит по швам. Но если основная масса правых пыталась что-то делать, чтобы остановить вал революции, то Пуришкевич решил прыгнуть в последний вагон уходящего в революцию поезда. Он принял участие в убийстве Григория Распутина, которое сам же справедливо называл «первым выстрелом революции». И каков результат? Пуришкевич плохо кончил. Он оказался не нужен никому - ни правым, ни левым, умер от тифа в Новороссийске, никем не оплакиваемый, всеми в общем-то презираемый. Остальные правые либо мужественно приняли смерть от рук чекистов (как, председатель Госсовета И.Г.Щегловитов, министр внутренних дел Н.А.Маклаков, председатель Союза русского народа А.И.Дубровин), либо бежали из охваченной смутой России и тосковали на чужбине (как, председатель Общества возрождения Художественной Руси А.А.Ширинский-Шихматов), либо с грустью отошли в сторону (как обер-прокурор Св.Синода Н.К.Саблер, великий художник В.М.Васнецов). Но они сохранили свое честное имя для потомков. Заметавшийся Пуришкевич и честного имени не сохранил.

Из этого явствует, для меня по крайней мере, что надо твердо стоять на своих мировоззренческих принципах. Если маятник истории двинется в нашу сторону, мы должны максимально использовать этот шанс. Если маятник двинется в другую сторону, то, что бы мы ни делали, - «обухом плети не перешибить». Прекрасно (и на века) сказал о выходе из такой ситуации наш национальный герой святой благоверный Великий князь Дмитрий Донской: «Надо подождать, пока Орда переменится»! Это сказал герой Куликова поля! Русский народ после 1917 года и гражданской войны так и поступил: смирился и подождал, и Орда переменилась, к власти пришел Сталин. Были, конечно, и буйные, которые не смирились, начали воевать. Но белое движение потерпело крах, хотя, казалось бы, у них были все шансы на победу.

Недавняя история говорит о том же. В 1993 году не смирившиеся с приходом к власти откровенно антинациональных сил люди попробовали организовать движение, но потерпели поражение, народ в большинстве своем не поддержал Белый Дом. Большинство смирилось, потерпело унижение, ограбление. И что в результате – «Орда» начинает на наших глаза меняться.

Конечно, для гордых людей это - неприемлемо. Как же это - терпеть, смиряться?! Наши так называемые националисты даже кличку уничижительную придумали «терпилы». Но это только выдает в этих «русских националистах» нерусский дух. Нерусский, поскольку неправославный. Наш славянофил А.И.Кошелев давно написал: «Без православия наша народность - дрянь, с православием - имеет великое значение».

Кстати, я не думаю, что идеологи Третьего Рейха слепо копировали советскую эстетику, социалистическую идеологию, как считает Константин Семин. Скорее нужно говорить о том, что российский большевизм и немецкий национал-социализм были явлениями одного порядка и одного духа. Отсюда схожая эстетика и схожая стилистика. Однако первый возник на русской православной почве, а второй на европейской католическо-протестантской. Поэтому дальнейшее размежевание было неизбежным. Российский большевизм преобразился в русский имперский коммунизм, где традиционная соборность органично стала интернационализмом. А немецкий национал-коммунизм превратился в классическую колониальную западную империю с мощной примесью язычества, где традиционный для протестантской Европы индивидуализм органично был дополнен эгоизмом национальным.

Поэтому я думаю, что Константин Семин не прав, когда пишет, что революцию можно перешибить только революцией. Нет, не революционный дух имеет решающее значение. По крайней мере, не на русской почве. А дух мудрого консерватизма, дух смирения, терпения и любви, о даровании которого мы молимся Великим постом. Неслучайно одно из лучших стихотворений великого Пушкина - переложение этой молитвы преподобного Ефрема Сирина.

О совместимости правой и левой идеи. Абсолютно не согласен с Константином Семиным насчет несовместимости правой и левой идеи. Причина в том, что Константин ошибочно воспринимает правую идею как идею частной собственности, освобождения налогов на крупный бизнес и т.п. Это - англо-саксонская традиция понимания правой идеи. Именно ее пытались воплотить идеологи Союза правых сил (Чубайс, Кириенко, Хакамада и др.), который с треском провалился. В русской традиции (как впрочем, в германской и французской) правые - это сторонники государственности и традиционных ценностей. В основополагающей идее правых «Православие, Самодержавие, Народность» нет ни слова о частной собственности.

Кстати, вопрос о частной собственности и олигархах нельзя решать таким «красногвардейским наскоком на капитал». Даже при Сталине не была отменена частная собственность. Это сделано было при Хрущеве, когда была попытка ликвидировать даже личные подсобные хозяйства. Вообще вопрос о том, какой должна быть экономика будущей России, требует серьезной дискуссии. Некоторые говорят, что нас спасет мобилизационная модель экономики и предлагают вернуться к советскому опыту 30-х годов. Я - не экономист, не могу профессионально обсуждать эти вопросы, но у меня есть одно методологическое сомнение: допустимо ли переносить методы, работавшие в экономике в 30-е годы, в нынешнее время? И не могу ответить на этот вопрос однозначно положительно, несмотря на симпатии к антиолигархической риторике.

Может ли ресоветизация стать нашей новой идеей? На мой взгляд, тезис о ресоветизации заведомо упрощает проблему. Поскольку неизбежно возникает вопрос: а почему же пал СССР? Ответ - это спецоперация ЦРУ - не принимается, как примитивный. Для меня, как православного патриота, ответ очевиден, СССР пал потому, что был построен на идеологическом песке. Идеология коммунизма позволила СССР просуществовать по меркам динамичного ХХ века так долго потому, что она приспособилась к традиционному русскому мировоззрению, мимикрировала под русскую идеологию. Начиная со Сталина коммунизм (то бишь сталинизм) превратился в «христианство без Христа». Хрущев попытался опять вернуться от сталинизма к троцкизму, но партийная элита быстро пресекла эту попытку, а народ расстался с Хрущевым без всякого сожаления (не в пример тому, как расставался со Сталиным!). Хрестоматийный пример - моральный кодекс молодого строителя коммунизма просто списан со Священного Писания. Но долго такая ситуация не могла существовать. Духовно и интеллектуально чуткие люди не могли мириться с «христианством без Христа», тем паче что сама партноменклатура приняла эту идеологию как норму поведения для масс, но не для себя. Коммунисты мнили, что основой является экономика, а на самом деле основой является идеология. И когда идеология «протухла», СССР с его второй в мире экономикой, мощнейшей армией, сильнейшими спецслужбами, оказавшись Колоссом на глиняных идеологических ногах, пал. И падение его было шумным и великим.

Перед нами стоит задача не ресоветизации, а создания новой идеологии, идеологии, соединяющей пространства и времена. Мы должны опереться не на советское только наследие, но прежде всего на наследие русской политической мысли XIX века. Тезис о том, что их идеи архаичны - глупость. Настоящие самобытные русские мыслители ХХ века (А.С.Панарин, И.А.Ильин (если отбросить его эмигрантский антисоветизм), В.В.Кожинов и др.) размышляли о России в той же парадигме, что И.В.Киреевский, Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев, К.П.Победоносцев и другие корифеи русской историософии.

Опираясь на наследие русской политической и историософской мысли, мы должны поставить вопрос не только о том, какой должна быть экономика новой России, каково должно быть в ней место частной и государственной собственности. Перед нами стоят и другие не менее важные вопросы. Например. Каково должно быть политическое устройство новой России, каким в нем может быть место партий (чисто европейского изобретения), нужно ли избирать исполнительную власть, как создать эффективный политический механизм связи власти и народа? Или такой вопрос: каким должно быть социальное устройство будущей России? В дореволюционной России общество делилось на сословия, обладавшие разными правами и привилегиями. Советское общество было структурировано корпоративно: у некоторых корпораций были свои привилегии (напр. офицеры, сотрудники спецслужб, железнодорожники), у всех были свои профессиональные праздники, ведомственные санатории и курорты, свои профсоюзы. Сейчас общество перемешано, им пытаются управлять только через телевизор, т.е. нынешнее общество - абсолютно пригодная среда для социальных манипуляций, для «социального конструирования биомассы». Общество надо структурировать, чтобы оно стало устойчивым. Нуждаются в обсуждении и вопросы об институционализации церковно-государственных отношений, о выстраивании мирных национальных отношений.

Но прежде надо ответить на главный вопрос: что такое Россия? Это - часть западной цивилизации, отставшая в своем развитии и призванная полностью перенять западные ценности, а следом и технологии; это «мост между Западом и Востоком»; либо это самобытная цивилизация со своими представлениями о должном, со своими традициями государственного и общественного устройства, которые надо не перестраивать на западный манер, а отстраивать на русский лад.

И в заключение вернусь опять к вопросу о совместимости/несовместимости правой и левой идеи. Они, убежден, совместимы в единой непротиворечивой русской идеологии. Какой должна быть наша идеология сегодня?

Во-первых, это - идеология правды. «Не в силе Бог, а в правде», - сказал наш национальный герой святой благоверный Великий князь Александр Невский, чей профиль с советского ордена является эмблемой Русской народной линии. Этим жила Русь во все века.

Во-вторых, это - идеология державности. У Православной Церкви (а Русская Церковь сегодня по факту - самая мощная Церковь планеты, католики не в счет, они скоро умрут, как церковь) есть великая миссия. Россия давно и навеки осознала себя 3-м Римом, силой удерживающей мир от зла. Наш гениальный Достоевский называл русский народ народом-богоносцем. Великому призванию России должно соответствовать великое государство. Россия может быть только Великой Державой, или совсем не может быть.

В-третьих, это - идеология справедливости. Большевики захватили власть потому, что они спекулировали на идее справедливости. Кстати, поборниками справедливости были и идейные монархисты начала ХХ века - черносотенцы, именно поэтому их гнали власть предержащие.

Восстановление попранной ныне справедливости, согласен с Константином Семиным, - важнейшая задача. Но не менее важны и возрождение Великой Державы, и проповедь Великой Правды, т.е. Православия. Это - триединая задача. И нет тут никаких противоречий.