Это Евангелие повествует о двух неожиданностях — относительно блудного сына и относительно его брата, старшего брата. Но когда речь заходит об отце — нет ничего неожиданного. Совершенно не видно по нему, что произошло что-то неожиданное, когда возвращается его сын. Напротив, он так его ждал, что узнал его издали. С самого его ухода из дома он знал, что этот сын однажды вернется. Он знал это, потому что любил его.
Другие могли сомневаться, соблазняться бедствиями, постигшими блудного сына, может быть, посмеиваться над этим наивным отцом, упорствующим в своей надежде. Но отец никогда не сомневался. Об этой части оставленного наследства он мог законно не бояться, что она пропадет, ибо он был уверен, что этот сын, оставивший ее, однажды вернется, когда будет пойман отцовской любовью. Любовь, говорит апостол, «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13, 7). Она бесконечно терпелива.
В некотором смысле отец был даже соучастником этого несчастного ухода сына. Он не противился ему. И это снова, потому что он верил в любовь и знал, что путь любви никогда не бывает прямым, так чтобы с самого начала без сучка, без задоринки. И что, с другой стороны, никакой блудный сын не может долго прожить без подлинной любви. Деньги, женщины, удовольствия — только несчастный случай, который, впрочем, может оказаться смертельным, это авария на дороге по небрежности и по неосторожности — с точки зрения истинной любви. Пусть пройдет год, пять лет, даже двадцать лет — разве могут они уравновесить любовь отца, которая длится всегда.
Отец, позволивший своему сыну уйти, предчувствовал другое. Он видел, что тот, живя в благополучии, был на грани привыкания к этой отцовской любви, которой он наслаждался, как это произойдет со старшим сыном после того как вкус ее начнет утрачиваться силой привычки. Он ждал этого возвращения блудного сына через пустыню, где нет любви и даже какой-либо ложной любви, ждал, пока не раскроется в нем, застигнутом любовью, новая способность ответить на эту любовь. В самом деле, о какой любви может идти речь там, где ничего никогда не предпринимают, чтобы достигнуть прощения?
Это прощение и было неожиданностью для блудного сына при его возвращении. Достаточно было для него возвратиться, протянуть руки к отцу и начать произносить слова о прощении, как все было тотчас же восстановлено в прежнем виде и даже еще прекрасней! Он думал быть принятым в число наемников. Но это немыслимо! Поистине ему еще предстоит научиться чудесам отчей любви, все более изумляясь ей. Он был окружен такой глубокой сострадательной человеческой любовью, что просто растерялся от этого. Но подлинная человеческая любовь — это рана в нашем сердце, через которую Бог начинает проникать в нас. Что значила бы эта столь, в общем-то, обыденная человеческая история, если бы речь в ней не шла о непостижимой премудрости Божественной любви, которой блудный сын был побежден. Он обрел самую великую радость, и эта радость едина с радостью его Отца Небесного и всех ангелов. «Сказываю вам, — говорит Христос, — что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15, 7).
Вы можете представить себе праведников, которые уже не имеют нужды в милосердии Божием? Таким представляется нам старший брат, который при виде бесконечной доброты своего отца исполнился горечи и зависти. Потому что и он еще не познал любви. Он удовлетворялся исполнением правила, он знал свои обязанности, а также права, не требуя большего. В нем совершенно не осталось места для дара, для любви. И его тоже подстерегает неожиданность: он забывает о своей особенной радости — быть всегда рядом с отцом и иметь с ним все общее. Ему тоже предстоит печальный уход от своего блудного брата и торжественного пира по случаю его возвращения, который так мучительно жжет его, чтобы и он, старший сын, в свой черед начал учиться истинной любви. Нет иной возможности для нашего Отца Небесного научить нас понимать, что Его Божественная радость заключается в том, чтобы найти погибшее. Понимаем ли мы и принимаем ли эту любовь, отвечаем ли на нее подлинным покаянием, исполняемся ли решимости так жить, чтобы вся жизнь наша была возвращением к Богу?
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
