СМИ наперебой комментируют шокирующее известие: «Врачи московской городской больницы № 81 незаконно изъяли внутренние органы у 41-летней Олеси Добровольской».
Несколько дней назад ее с инсультом доставили в медучреждение, где сделали операцию, после которой она впала в кому.
Родственников известили о том, что шансов на улучшение нет, но пустить их в реанимацию отказались.
Через несколько дней им сообщили, что Олеся скончалась. А ещё через несколько часов анонимный источник из больницы сообщил по телефону, что у ещё живой Олеси врачи пытались изъять внутренние органы.
Родственники кинулись в больницу и стали требовать показать им тело женщины, но ни им, ни полиции, которую они вызвали, получить эту возможность не удалось.
Главврач больницы Наталья Верткина по очереди вызывала родственников в свой кабинет для разговора, в ходе которого она заявила, что медработники не будут показывать тело Олеси.
Прибывшие затем сотрудники Следственного комитета и прокуратуры также не сразу смогли попасть в морг, а, получив эту возможность, ничего комментировать не стали. Родственники добились направления тела Олеси на экспертизу и требуют правды. У женщины осталось двое детей — семилетний Ярослав и 19-летний Денис.
В течение дня СМИ значительно расширили картину происшествия.
«По данным криминалистов, тело женщины вскрыли до того, как отправили в морг. Однако данную процедуру следует выполнять лишь после на следующий день после смерти».
«Вечером 12 декабря медики констатировали ее смерть и в соответствии с приказом Минздрава, изъяли обе почки, поджелудочную железу и печень, которые переданы в институт трансплантологии».
«По российскому законодательству, в случаях посмертной трансплантации действует презумпция согласия. То есть, если родственники заранее не уведомили врачей об отказе на донорство, органы могут быть изъяты. Такая ситуация возникла из-за пробелов в законодательстве, которое можно трактовать по-разному, - заявил ТАСС медицинский адвокат Алексей Тихомиров».
«В столичном департаменте здравоохранения утверждают, что все действия врачей были законными. Об этом ТАСС сообщила официальный представитель департамента Элина Николаева».
«По данному факту следственными органами Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по городу Москве проводится доследственная проверка. По результатам проверки будет принято процессуальное решение».
А теперь – комментарии.
Эта страшная история – трагическая иллюстрация подступающей реальности и отрезвление для тех, кому кажется, что опасность развития посмертного донорства надуманная (см. «Почем нынче человечина?..»).
К сожалению, официальный представитель департамента здравоохранения Москвы прав – действия врачей определяются законами: закон РФ от 22 декабря 1992 года №4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека», закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».
А те в свою очередь базируются на положениях следующих международных актов: «Руководящие принципы ВОЗ по трансплантации человеческих клеток, тканей и органов», «Стамбульская декларация о трансплантационном туризме и торговле органами», «Декларация о трансплантации человеческих органов» (принята 39-ой Всемирной Медицинской Ассамблеей; Мадрид, Испания, октябрь 1987).
И через призму этих законов каждый из нас – вовсе не человек с его душой, стремлениями, чувствами, мечтами, но – «набор органов на ножках», по умолчанию согласный, чтобы его «разукомлектовали» и направили под заказ в новые руки.
Слишком резко? Но такова, к сожалению, суть принятых в стране норм и реализуемых стратегий.
Вряд ли в 1992 г. в России был кто-то, кто интересовался тем, какие именно законы подписывает президент. А он росчерком пера создал для нас новую реальность, которая называется «посмертное донорство». И стоит она на двух «китах».
Когда мы обсуждаем эту проблему, то привычно обманываемся словом «посмертное». Мол, что там после моей смерти будет – мне уже будет всё равно.
Так-то оно так, но проблема в том, что у нас устарелое понимание этого слова. С 1992 г. в России мёртвым человек считается тогда, когда у него прекращается деятельность мозга, но – внимание! – сохраняется сердцебиение и дыхание.
И тогда «посмертное донорство» выглядит уже совсем по-другому: мёртвый человек – это тот, у кого бьётся сердце и кто дышит. И только мозг у него не функционирует. Временно или навсегда – это, похоже, уже никого и не интересует.
И именно в этот момент он становится «потенциальным донором».
И у него – дышащего, с бьющимся сердцем – извлекают органы. Разрезают без наркоза и извлекают «комплекс сердце – лёгкие», печень, поджелудочную железу, двенадцатиперстную кишку, печень, почки. И ещё так, «по мелочам» – кожа, репродуктивные органы, роговица глаз.
Смерть мозга приравнивается к смерти человека. Это и есть первый «кит». А второй «кит» - презумпция согласия, то есть то, что мы все по умолчанию согласны стать посмертными донорами. И даже если мы ничего не знаем ни о том, ни о другом – это ничего не меняет.
А теперь о законности поподробнее.
В 2004 г. в Москве на базе ГКБ N 11 создан «Московский координационный центр органного донорства» (Приказ Департамента здравоохранения г. Москвы №184 « О совершенствовании организации работы городской службы органного донорства»).
Его цель – «изъятие и координация распределения донорских органов в государственные учреждения, оказывающие трансплантологическую помощь населению»; задача – «выявление, регистрация и динамическое наблюдение потенциальных доноров в отделениях реанимации и интенсивной терапии».
На Центр замыкаются больницы: НИИ СП им. Н.В.Склифосовского, Городская клиническая больница им. С.П.Боткина, ГКБ NN 1, 3, 7, 13, 15, 20, 33, 36, 64, 67, 68, 71, 81 («Реестр учреждений здравоохранения города Москвы, в которых разрешено проводить заготовку донорских органов после констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга»).
Выездная трансплантологическая бригада Центра (1-2 хирурга, 2-4 операционные медсестры, врач судмедэксперт, врач-невролог) в круглосуточном режиме выезжает в места появления потенциального донора, занимается кондиционированием (спасением) его органов (но не организма!) и ждёт момента, когда можно будет откромсать от живого тела с «неработающим мозгом» облюбованные куски плоти.
И если «потенциальный донор» молод и здоров, и некому вовремя заявить о его несогласии стать им, то участь его предрешена.
Первым в печальном списке учреждений по разборке стоит «Склиф» - и именно туда, что-то, наверное, зная об этом, наотрез отказываются везти своих товарищей после аварий байкеры. А замыкает его ГКБ N81 – та самая, в которой лишили органов красавицу Олесю.
Наверное, когда у неё забирали органы, она была ещё совсем жива и страдала под ножом хирурга, отрезавшего у неё «обе почки, поджелудочную железу и печень» – иначе не было бы этого звонка её родственникам от неизвестного человека.
Страшная трагедия. Но, увы, всё – по закону.
И презумпция нашего общего «неиспрошенного согласия» - как охотничий билет, выданный кем-то кому-то по поводу нас.
А ещё у нас с 2011 г. в законе «Об охране здоровья граждан» сказано: «Реанимационные мероприятия прекращаются в случае признания их абсолютно бесперспективными, а именно: 1) при констатации смерти человека на основании смерти головного мозга (ст.66 п.6 пп.1).
Лечить невыгодно – выгодно торговать.
Торговать органами, человеком, совестью.
В январе 2014 года 19-летнюю Алину Саблину в Москве сбила машина на пешеходном переходе. Шесть дней родственники дежурили у находящейся в коме дочери в реанимации ГКБ №1 (смотрим «Реестр учреждений здравоохранения, в которых разрешено проводить заготовку донорских органов»), а потом их без объяснений выставили прочь и через сутки сообщили о её смерти. Через месяц они узнали, что у неё изъяты сердце, почки, часть аорты и нижней полой вены, надпочечники и кусок нижней доли правого легкого.
В октябре 2014 г. врачи Люберецкой больницы изъяли почки у пожилого мужчины Анатолия Приходько, оформив его как бездомного, и также не известив постоянно дежуривших в реанимации родственников.
Общим для всех этих случаев является то, что от близких намерение изъять органы скрывают, а потом пеняют – вы, мол, не возразили. И как при этом проверить потом, был ли у «донора» шанс выжить?
А в апреле 2014 г. госпожа министр здравоохранения, многоуважаемая Вероника Скворцова пригрозила с высокой трибуны населению, что все, кто откажется быть посмертными донорами, пусть не рассчитывают на аналогичную помощь, если она понадобится.
Кстати, Минздрав готовит новую версию закона о трансплантологии, и уже звучит, что там будет оговорено право частных клиник на пересадку органов…
Молох безжалостно пожирает свою добычу, и снова где-то родственники не могут защитить от людей в белых халатах близкого человека, которого кто-то по своему усмотрению лишает шанса на жизнь.
Лишает тот, у кого есть «охотничий билет».
«Всё по закону».
Так может, всё-таки, что-то не так с законом?
Людмила Рябиченко, председатель Межрегионального общественного движения «Семья, любовь, Отечество», член Президиума ЦС движения «Народный собор»
Олеся Добровольская
Алина
