«Апрельские тезисы» Римского епископа

На что уж мы люди привычные к человеческой неадекватности, но и мы были удивлены, столкнувшись с публикацией иеромонаха Иоанна (Гуайты), посвященной недавно состоявшемуся визиту папы Франциска в Стамбул. 

Вот что он пишет: «…импровизированное первое приветствие нового Понтифика римскому народу с лоджии римского собора не только дает полное представление о его человеческих и духовных качествах, но и содержит основу его экклесиологии. Папа тогда сказал, что "долг конклава в том, чтобы давать Риму епископа" и поблагодарил толпу за "принятие епархиальной общиной Рима своего епископа"; затем он предложил всем присутствующим "помолиться о нашем почетном епископе" Бенедикте XVI и, помолившись с народом, призвал всех: "давайте начнем этот совместный путь епископа и народа Церкви Рима, первенствующей в любви". Перед тем, как благословить народ, новый Папа попросил: "окажите мне любезность: помолитесь Господу, чтобы Он меня благословил. И пусть сейчас, в минуту молчания, ваша молитва будет надо мной". И только после этого Предстоятель Церкви дал свое первое папское благословение. Мне кажется, эти слова не только отражают христианское смирение Хорхе Марио Бергольо – они выражают его понятие о первенстве как о служении в любви. Вряд ли в истории Католической Церкви последних веков можно найти такой же пример Понтифика, который квалифицировал себя исключительно как "Римского епископа"».

Может, в истории католицизма последних веков таких примеров и не сыскать, но вообще в человеческой истории их предостаточно. Первая картина, сразу же нарисовавшаяся в воображении во время чтения: это обращение только что вступившего в диктаторство Цезаря к римским согражданам, который, с одной стороны, нескрываемо горд своим, наконец-то, по праву обретенным божественным положением, а с другой – вынужден отдавать дань демократическим суевериям плебса. Цезарь льстит римской толпе тем, что ее голос что-то значит здесь, в вечном городе; за что получает от толпы свою долю лести – почитание его как царя, от чего скромно отказывается (в расчете на большее)… Суть в том, что от этой картины (первого импровизационного приветствия папы Франциска народу Рима) на нас отчетливо повеяло язычеством, каким-то очень несвежим духом. У автора же получается, что сказать о своем «первенстве в любви», это значит уже эту преизбыточную любовь Христову иметь. Мы что в детском саду, что ли?  

Еще мы видим тут Барака Обаму на съезде демократической партии, подходящего вальяжной походкой к трибуне, жующего в такт своей походке первого парня в этой деревне и обращающегося к собравшимся: вы, дескать, не пожалеете о своем выборе… Потому что тут (в этом хождении папы в народ) просто бросается в глаза отталкивающая неискренность, театральная «душевность» этой сцены, какое-то топорное ломание жалкой комедии, что сказалось даже в предательской оговорке самого автора, назвавшего «возлюбленную» папой «епархиальную общественность» пренебрежительным словом «толпа». Как говорил в таких случаях Станиславский: не верю!

Вы только подумайте, перед тем, как благословить толпу, папа попросил: «Толпа, окажите мне любезность: помолитесь Господу, чтобы Он меня благословил. И пусть сейчас, в минуту молчания, ваша молитва будет надо мной». Мы видим тут Дэвида Копперфильда, обращающегося к почтенной публике перед очередным номером иллюзиониста-эквилибриста.  Мы слышим тут выкрик рок-звезды на новом Колизее: а теперь, дескать, вы, «все вместе», мой бессмертный хит… Наступает минута тягостного молчания, синьорины в исступлении падают в обморок, над папой витает безмолвная молитва толпы, как рев многотысячноголовой гидры…  «И только после этого Предстоятель Церкви дал свое первое папское благословение» (и только после этого Билли Айдол, Филипп Киркоров, Эрос Рамазотти и т.д. на выбор, бросил алчущим: «Я люблю вас!» – Новые обмороки восторга по местам, другие разрывают рты от неодолимой зевоты).     

То же самое в других декорациях. «Но вернемся к выступлению Папы 30 ноября в Константинопольском патриаршем соборе св. Георгия. Продолжая свою речь, Папа Франциск отметил, что есть "три голоса, которые громко вопиют, требуя полного единства христиан: это обездоленные, это жертвы многочисленных конфликтов, в том числе конфессиональных, и молодежь, которая может проложить путь к истинным ценностям". По мнению Понтифика, Церковь не может оставаться равнодушной перед воплем нуждающихся, которые просят не только о материальной помощи, но и о солидарности в защите своего достоинства. "Они призывают нас к борьбе, в свете Евангелия, против структурных причин бедности – неравенства, отсутствия достойной работы, земли и дома, попрания общественных и человеческих прав". Единство христиан – сказал далее Папа – необходимо для того, чтобы ответить на нужды бедных, отверженных. Папа призвал вместе преодолеть «глобализацию равнодушия” и построить "новую цивилизацию любви и солидарности"». 

Что это: проповедь архипастыря или предвыборная речь политического демагога перед загипнотизированным электоратом? Ба! да ведь это просто «апрельские тезисы» Ильича с броневика: «обездоленные громко вопиют», «молодежь проложит путь» в светлое завтра, «нуждающиеся просят о помощи», «солидарность в защите своего достоинства», «борьба против неравенства», «попрание человеческих прав», «нужды отверженных»… И, наконец, самое неотразимое, вишенка на торте, то, к чему вся предыдущая пиар-компания была лишь прелюдией: надо быть «в состоянии подняться над различиями, которые все еще отделяют нас» (о, мы сможем подняться над самим собою еще выше!), ибо мы «в состоянии охватить то, что важно и что уже объединяет нас», – подчеркнул понтифик» (и собравшиеся торжественно поклялись). Одним словом, христиане всех стран, объединяйтесь! ибо эти, как их там, вопиют...

В этом смысле, возвращаясь к первой ассоциации с Гаем Юлием, долго ломавшимся с принятием титула царя, потому что хотелось большего (а именно, поклонения как богу по линия блудницы Венеры,  чего, собственно, и добился), не означает ли открещивание нынешнего понтифика в его стамбульских речах от унии как пройденного этапа католическо-православного «диалога», не означает ли это наличие аналогичных планов на будущее? Иначе говоря, зачем упорствовать с унией на местах, когда замаячила перспектива (после взятия «любовью» Константинополя) получить всё в рамках грядущего «Интернационала»?

Вот мы и спрашиваем: насколько нужно ослепнуть и оглохнуть православному глазу и уху, чтобы эти тошнотворные демократические лозунги, эту вульгарную самодеятельность с драматическим заламыванием рук принять за «свет Евангелия»?