Апостол апостолов

Мы помним это Евангелие о встрече Марии Магдалины с воскресшим Христом. Прощеная грешница — первая у гроба Христова рано утром. Так рано, что еще почти ночь. Она принимает Его за садовника. Но когда Господь говорит ей: «Мария», это слово воскрешает в ее сознании всю ее прежнюю жизнь, те сокровенные отношения, которые у нее были с Господом.

Господь говорит ей: «Мария!» Он называет ее по имени. Представьте, что среди самого страшного горя и оставленности кто-то зовет вас с любовью по имени. Это знак очень личного зова. Имя — это личность. И оно, оказывается, может быть призывом к служению. Одно имя «Мария» прозвучало для нее как призвание к новым сокровенным отношениям с Господом. Когда Христос жил земной жизнью по плоти, близкое общение у Него могло быть только с теми, кто был рядом с Ним. Теперь Он воскрес, Его уже нет рядом с нами, Он — в нас. И это есть самое глубокое общение. Мария Магдалина узнает Его, и говорит Ему: «Раввуни!» Равви — это учитель, тот кто учит. А Раввуни — учитель, который имеет сокровенную власть над душой, то есть Господь. Все иудеи называли Христа «равви», «учитель Израиля». Но до этого момента мы не слышим нигде в Евангелии обращения «Раввуни». Здесь Раввуни, Господь. И это показывает также, как Мария отвечает на зов Христов. Она как бы говорит: «Готово сердце мое, Господи, я сделаю все, что Ты мне скажешь».

И Мария протягивает руки, чтобы коснуться Христа, а Он останавливает ее. Такое впечатление, будто Мария спешит ухватиться за ноги Господа. Его присутствие слишком ощутимо. «Не прикасайся ко Мне», — говорит Господь. Не надо больше к Нему прикасаться. Земная жизнь Господа — только этап. Хотя она исходит из Его Воплощения. Но теперь все земное миновало. Господь еще не восшел к Отцу. Когда Он взойдет к Отцу, Его присутствие в мире будет всеохватывающим, но уже не ощутимым. Он будет в ней, но не рядом с нею.

И вот что чрезвычайно важно: «Не прикасайся ко Мне… а иди к братьям Моим». Христианская жизнь не заключается в таинственных переживаниях, сентиментально-романтической мистике. «Иди к братьям Моим». Впервые Господь называет так Своих учеников: «братья Мои». Церковь — братское общение друг с другом в Господе. Христос как бы говорит ей: «Мария, Я посылаю тебя на служение проповеди Воскресения». Она свидетельствует о присутствии воскресшего Христа свободным послушанием Богу. И это служение связано с братской жизнью: «Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему».

Христос — Превечный Сын, мы — сыновья, по приобщению Христу. Тому, Кто по естеству — Сын Отца Небесного. Мы становимся сыновьями Того же Отца, но по причастию Его Божественному усыновлению. Наша жизнь и вера даны нам, чтобы мы могли возвестить другим, что видели Господа. Мария Магдалина идет к ученикам, чтобы возвестить им, что она видела Господа, и что Он сказал ей эти слова. Она — апостол апостолов, потому что осталась у гроба и плакала, ожидая утешения в терпении. Не существует апостольства без жизни, знающей главную тайну. Это невозможно, мы должны это понять. Она — апостол апостолов, потому что она Воскресение Христово видела. И все верные за каждой воскресной всенощной вместе со всей Церковью исповедуют в Духе Святом: «Воскресение Христово видевше».

В книге Деяний Апостолов мы слышим в пасхальные дни об избрании Церковью нового апостола на место отпавшего Иуды. Обязательным условием было, чтобы этот человек был свидетелем Воскресения Христова. И это же условие сохраняется на все времена для всех, кто ищет священства. В мире, где торжествует смерть, никто не может проповедовать о победе над смертью, пока не увидит Христово Воскресение. Я знаю одного священника, который служит уже более тридцати лет. В молодости у него был период, когда он ходил, вернее, бегом бежал в храм каждый день, потому что из года в год на Пасху и не только на Пасху Господь утешал его обильной благодатью. Это было время, когда в священники с высшим образованием нельзя было пробиться, и послаблений в этом плане от советской власти не предвиделось. Да и сам он, вне зависимости ни от чего, никогда не помышлял о служении в Церкви. Тем не менее в беседе с одним духовно опытным человеком, с которым он делился самым сокровенным, он однажды невольно спросил, для чего Господь сподобляет его такой милости. «Для того чтобы ты жил согласно этому дару», — ответил тот. «Но это слишком много для одного человека», — подумал он тогда. Хотя один человек, согласно Евангелию, так же дорог для Господа, как и вся Церковь, и не мерою дает Бог Духа, однако тайны веры открываются всегда для служения. Не обязательно для священнического. Можно всю жизнь оставаться мирянином, и быть, подобно Марии Магдалине, в своей мере, апостолом апостолов — благовестником и духовной опорой даже для священников. Но все заключается в том, чтобы, по слову Откровения, «не оставить первую любовь свою». Потому что, как говорит преподобный Макарий Великий, он знал немало таких, кто был чрезвычайно облагодатствован и потом пал самым жалким образом.

Мы должны быть очень внимательными, потому что христианин — это тот, кто имеет личные отношения с Господом. Он знает тайну и одновременно призван к деятельной жизни. Первая любовь — это духовная память, которая помнит не только события, но внутреннее всех вещей и смысл всех испытаний. Не просто, что такой-то человек, которого я любил, умер. Но когда человек, которого я любил, умер, Господь просветил меня изнутри, что это значит. Эта болезнь, которая меня сковала, и от которой я исцелился, — внешняя память плоти. А духовная память — память присутствия Божия во всех событиях. Перед Евангелием о встрече Марии Магдалины с воскресшим Христом мы читаем о том, как апостолы Петр и Иоанн, узнав от нее, что унесли Господа из гроба, побежали вместе ко гробу. Апостол Иоанн вошел, и, как сказано, «он увидел и уверовал». Таково зрение веры, равное очевидности видения. Все внешнее — это «плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте».

Разумеется, речь не идет для нас о том, чтобы видеть Господа так, как видела Его Мария Магдалина, но мы должны узнать реальность Бога подлинно духовным образом, а не одним разумом. И только в той мере, в какой мы узнаем духовно реальность Бога, можем мы о Нем возвещать другим. В противном случае мы будем проповедовать идею — может быть, самую замечательную, но не более чем идею. И немного найдется охотников слушать нас. Потому что люди всегда отличают идею от реальной жизни. Надо чтобы Церковь, каждый из нас, мог возвещать то, что мы видели. Только видеть для нас, очевидно, имеет иной смысл — видеть по дару Христа невидимое, которое становится видимым по мере того, как мы приобщаемся Его крестной пасхальной любви.