Какая жертва не будет принята Христом

Во время Великого поста нам угрожают две опасности. С одной стороны — уныние, которое приходит, когда мы серьезно постимся, а силы (физические и душевные) могут быть на исходе, и грехи, которые мы стараемся преодолеть, как будто бы снова берут свое и даже обнаруживаются еще сильнее. Уныние — страшно. Это есть падение, говорят святые отцы, потому что оно заключает в себе тьму грехов, всех вместе взятых. С другой стороны, нам угрожает то, что святые отцы называют тщеславием и превозношением, когда человек думает, что он не такой, как все, что он «очень духовный» и много старается, угождая Господу.

И вот в середине Поста Церковь ставит нас перед Крестом Христовым, чтобы мы увидели, что есть только одно — любовь Божия. Если мы сумеем с Божией помощью избавиться от этих двух опасностей — уныния и тщеславия, то нам откроется тайна Креста и тайна любви Христовой. Тогда мы сможем продолжить Пост и продолжить наш жизненный путь, ведомые этой любовью так, чтобы ничто на свете не могло отвлечь нас от Господа, и ничто другое не могло бы стать целью для нас.

Мы идем к этой любви, но она открывается нам только тогда, когда мы, по слову Христову, оказываемся способными отвергнуться себя. Как отвергся Себя Христос и до конца явил в этом Свою любовь по отношению к нам, так и мы в ответной любви к Нему должны отвергнуться себя. В этом — смысл нашего поста: отвергнуться себя. Поэтому пост является тем, что входит в высший порядок любви. Это то, что относится к самой сути нашей жизни.

Личное «я» человека — это и душа, и тело. Тело — физическое место нашего «я», там, где сосредоточена наша природа, где проявляются наши желания. Когда мы утесняем наше тело воздержанием, то утесняем наше «я». (Желающие же идти широкими путями не терпят никаких ограничений.) Утесняя свое «я», мы частично отвергаемся самих себя для того, чтобы быть способными отвергнуться себя целиком.

Для того чтобы мы могли отвергнуться себя полностью, целиком, нам нужно умереть, нам нужно принять смерть. Как говорит Священное Писание: «Сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых» (2 Кор. 1, 9). Где нам взять для этого силу? Чтобы это исполнить, мы должны так частично отвергаться самих себя, чтобы сердце наше исполнялось готовности отвергнуться себя целиком.

Эту устремленность мы всегда должны иметь в себе, и тогда Бог, Который «и намерения целует», и видит все помышления сердечные, воздаст нам. Но эта устремленность должна быть глубокой, как если бы мы, принося частичную жертву в нашем малом посте, уже приносили бы себя Господу целиком.

В течение Поста мы слышим много чтений из Ветхого Завета. Вспомните Авраама, который приносит в жертву своего сына Исаака. Он приносит его в жертву в самом прямом, физическом смысле. Приносит своими руками. Он имеет намерение принести своего сына в жертву целиком: так, как сказал ему Господь. И когда Господь видит готовность его сердца исполнить это, то эту жертву Он принимает, как полное отвержение Авраамом самого себя.

В тот самый момент, когда Господь видит эту готовность в Аврааме, Он заменяет его жертву овном — Агнцем, внезапно появляющимся перед Авраамом. Агнцем, который представляет собою Христа — Того, Кто принесет Себя в жертву за всех. За всех, кто будет готов принести Ему себя, кто будет готов отдать себя, отвергнуться себя ради Христа хотя бы частично, но с готовностью отдать всего себя Господу до конца.

Вот о чем мы должны сегодня задуматься. О том, что нам нужно быть способными принять смерть, умереть в самом обычном смысле этого слова: физически. Это может на самом деле произойти в течение Поста, как это произошло с одной нашей прихожанкой — новопреставленной Галиной, которая в течение месяца, внезапно заболев раком, «сгорела». Или совсем недавний случай. В одном доме я причащал женщину. Вскоре после этого мне позвонили и с рыданиями рассказали, что эта молодая женщина, у которой были какие-то недомогания (что-то вроде радикулита), попала в больницу и умерла, оставив двоих детей. Эта смерть тоже была внезапной.

Но сейчас речь идет о том, чтобы мы готовы были умереть, если так судит Господь. Он пока не требует, чтобы мы действительно умерли. Он требует от нас частичной жертвы. Но Он говорит, что в мире существует смерть, и только тогда мы отвержемся себя до конца, когда будем готовы принять смерть.

А если завтра, допустим, начнутся гонения на Церковь, и от нас потребуется либо быть исповедниками-мучениками, либо сохранить свою жизнь? Готовы мы сейчас, сегодня, отвергнуться себя и принести такую жертву Господу? Или нет? Вот об этом спрашивает нас Господь в течение всего Поста. Когда мы готовы именно так отвергнуться себя, когда мы частично отвергаемся себя постом и готовы отвергнуться себя целиком, то Господь дает нам увидеть пригвожденного ко Кресту (ко древу) Агнца, о Котором сказано, что всякий, любящий Его и верующий в Него, не погибнет, но будет иметь жизнь вечную.

Если же мы хотим принести Господу вместо себя что-нибудь другое — не себя отвергнуться, а что-то другое принести, — то эта жертва не будет принята Христом. Это значит, что всякая наша попытка искать что-либо другое, чтобы принести это Господу вместо себя, будет означать лишение нас того обетования, того обещания, которое было дано отцу всех верующих Аврааму. То есть это будет лишением нас Христа.

Если мы не готовы принести Христу свою жизнь, если мы страшимся смерти, если мы стараемся вместо того, чтобы принести себя в жертву Господу, обойти это, откупиться от этого чем-нибудь другим: воздержанием в пище, частым посещением богослужения, каким-то количеством денег, принесенных на храм, — чем угодно, только не принесением самих себя, то мы не имеем части со Христом, Который приносит нам всего Себя.

И если мы весь мир принесем Ему, говорит Господь, то это тоже не будет иметь никакого значения, потому что душа дороже всего мира, и что даст человек во искупление души своей, кроме Христа?

Как нам быть достойными нашего Бога? Как нам поклониться Кресту Христову и прославить Его Святое Воскресение? Как принять каждому из нас выкуп за душу его — Господа нашего Иисуса Христа?