Покаянный канон преподобного Андрея Критского дает настрой молитве всего Великого поста. «Помилуй мя, Боже, помилуй мя» — это воздыхание Церкви среди тропарей канона — подобно словам молитвы преподобного Иоанникия: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый», которые он от избытка сердца произносил между строк непрестанно читаемой им Псалтири. Неслучайно каждая песнь и здесь завершается обращением к Пресвятой Троице. И это воздыхание, мы дерзаем сказать, — просто и всеобъемлюще, как молитва «Отче наш».
Часто говорят о том, как трудно молиться, и это действительно так. Мы помним слово преподобного Силуана Афонского: «Молиться — это кровь проливать». Но в самом начале Великого поста мы хотели бы сказать несколько о другом.
Спрашивают, как научиться молиться, как если бы речь шла о решении какой-то задачи, в то время как подлинная молитва — та, которая исходит из глубины сердца христианина, принявшего смиренный дух усыновления. Постоянный вопрос: каково должно быть у нас точное правило. И святые отцы подтверждают это, говоря: «Умеренному правилу цены нет». Но при этом непременно добавляют: «Только не следует становиться рабом правила». Потому что можно набрать множество канонов, акафистов — ежедневно вычитывать их «читательной», как говорит святитель Феофан Затворник, молитвой, быть обвешенным ими с головы до ног, как Давид доспехами Саула. Мы знаем, что они оказались слишком тяжелыми для него, но Господь даровал ему победу над Голиафом иным — самым простым оружием. Самое существенное в молитве — дух покаяния, сердце сокрушенное и смиренное, и рождающаяся из него — чистота и простота любви. Подлинная молитва произносится языком младенцев. Что бы они ни лепетали, их отец с радостью внимает им, потому что этот лепет исходит из сыновнего сердца. Таков Дух Святой, Который воздыхает в нас воздыханиями неизглаголанными во время молитвы.
Господь говорит нам ясно и решительно: «Молитесь же так: Отче наш», остальное придет. Христианская молитва определяется не формулой, не местом, не чем-то еще, но прежде всего — личной встречей чада со своим Отцом. Апостол Павел настойчиво напоминает нам об этом: «Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"» (Рим. 8: 14-15). Этого довольно. Бог слышит нас. Не Он удалился от нас, мы удалились от Него. Если подлинным будет наше покаяние, Дух Святой коснется нас, и от избытка сердца возглаголют наши уста. Молитва — первая потребность души и высшая ее радость. Чтобы войти в молитву, надо освободить наши сердечные глубины от плена, в котором держит их мир, в то время как они должны быть отданы общению с Богом.
Таким образом, теряет смысл вопрос, сколько надо молиться и как часто ходить в храм. Не следует считать то время, которое затрачено на молитву. Лучше было бы для нас считать то, которое не отдано молитве. Нормально, когда считают часы труда, но человек, любящий свою семью, не считает часы, проведенные дома. Пока наша молитва не будет исходить из всего нашего существа, которое создано для Бога и все устремляется к встрече с Ним, слова молитвы будут только скользить по поверхности нашего сознания. Жизнь будет подобна колесу, ось которого проходит не по центру. Такое колесо будет кривым.
Возблагодарим Бога за эти святые вечера, которыми начинается наш сорокадневный путь ко Кресту Христову и Воскресению. Мы созданы для этого молитвенного стояния, для этой любви, для этой встречи с Богом, для этой сокровенности, для этого покаяния в грехах, которые мешают нам быть с Богом. Не надо искать ничего другого — ни здесь на земле, ни на небе. Эта связь с Богом — наше блаженство, наш центр, наша радость, наша жизнь. И кто знает эту тайну, не торопится выйти из нее, но хочет остаться в ней.
Так случается с нами, что мы порой усиленно ищем молитву там, где не находим ее. Быть может, мы ищем ее искусственно, в то время как она естественно проистекает из сердца, которое любит. Быть может, мы представляем ее слишком сложной, в то время как она проста. Быть может, она кажется нам слишком трудной, в то время как она легка. Быть может, мы исполняем ее как обязанность, как закон, в то время как она, прежде всего, — жизнь и дыхание любви. Быть может, мы ищем Бога вдали, в то время как Он совсем рядом. Быть может, мы ищем Его в далеком небе, в то время как Он — в нашем сердце. Мы ищем Его в невозможном преодолении всего, что составляет нашу жизнь, в то время как преодолеть Его благодатью надо только грехи, и Он нас ждет на всех путях нашей жизни. Мы ищем Его за пределами всего, в то время как Он — в центре всего. Мы ищем Его как неприступного Бога, а это — наш Отец.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма Святителя Николая в Пыжах, член Союза писателей России
Часто говорят о том, как трудно молиться, и это действительно так. Мы помним слово преподобного Силуана Афонского: «Молиться — это кровь проливать». Но в самом начале Великого поста мы хотели бы сказать несколько о другом.
Спрашивают, как научиться молиться, как если бы речь шла о решении какой-то задачи, в то время как подлинная молитва — та, которая исходит из глубины сердца христианина, принявшего смиренный дух усыновления. Постоянный вопрос: каково должно быть у нас точное правило. И святые отцы подтверждают это, говоря: «Умеренному правилу цены нет». Но при этом непременно добавляют: «Только не следует становиться рабом правила». Потому что можно набрать множество канонов, акафистов — ежедневно вычитывать их «читательной», как говорит святитель Феофан Затворник, молитвой, быть обвешенным ими с головы до ног, как Давид доспехами Саула. Мы знаем, что они оказались слишком тяжелыми для него, но Господь даровал ему победу над Голиафом иным — самым простым оружием. Самое существенное в молитве — дух покаяния, сердце сокрушенное и смиренное, и рождающаяся из него — чистота и простота любви. Подлинная молитва произносится языком младенцев. Что бы они ни лепетали, их отец с радостью внимает им, потому что этот лепет исходит из сыновнего сердца. Таков Дух Святой, Который воздыхает в нас воздыханиями неизглаголанными во время молитвы.
Господь говорит нам ясно и решительно: «Молитесь же так: Отче наш», остальное придет. Христианская молитва определяется не формулой, не местом, не чем-то еще, но прежде всего — личной встречей чада со своим Отцом. Апостол Павел настойчиво напоминает нам об этом: «Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"» (Рим. 8: 14-15). Этого довольно. Бог слышит нас. Не Он удалился от нас, мы удалились от Него. Если подлинным будет наше покаяние, Дух Святой коснется нас, и от избытка сердца возглаголют наши уста. Молитва — первая потребность души и высшая ее радость. Чтобы войти в молитву, надо освободить наши сердечные глубины от плена, в котором держит их мир, в то время как они должны быть отданы общению с Богом.
Таким образом, теряет смысл вопрос, сколько надо молиться и как часто ходить в храм. Не следует считать то время, которое затрачено на молитву. Лучше было бы для нас считать то, которое не отдано молитве. Нормально, когда считают часы труда, но человек, любящий свою семью, не считает часы, проведенные дома. Пока наша молитва не будет исходить из всего нашего существа, которое создано для Бога и все устремляется к встрече с Ним, слова молитвы будут только скользить по поверхности нашего сознания. Жизнь будет подобна колесу, ось которого проходит не по центру. Такое колесо будет кривым.
Возблагодарим Бога за эти святые вечера, которыми начинается наш сорокадневный путь ко Кресту Христову и Воскресению. Мы созданы для этого молитвенного стояния, для этой любви, для этой встречи с Богом, для этой сокровенности, для этого покаяния в грехах, которые мешают нам быть с Богом. Не надо искать ничего другого — ни здесь на земле, ни на небе. Эта связь с Богом — наше блаженство, наш центр, наша радость, наша жизнь. И кто знает эту тайну, не торопится выйти из нее, но хочет остаться в ней.
Так случается с нами, что мы порой усиленно ищем молитву там, где не находим ее. Быть может, мы ищем ее искусственно, в то время как она естественно проистекает из сердца, которое любит. Быть может, мы представляем ее слишком сложной, в то время как она проста. Быть может, она кажется нам слишком трудной, в то время как она легка. Быть может, мы исполняем ее как обязанность, как закон, в то время как она, прежде всего, — жизнь и дыхание любви. Быть может, мы ищем Бога вдали, в то время как Он совсем рядом. Быть может, мы ищем Его в далеком небе, в то время как Он — в нашем сердце. Мы ищем Его в невозможном преодолении всего, что составляет нашу жизнь, в то время как преодолеть Его благодатью надо только грехи, и Он нас ждет на всех путях нашей жизни. Мы ищем Его за пределами всего, в то время как Он — в центре всего. Мы ищем Его как неприступного Бога, а это — наш Отец.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма Святителя Николая в Пыжах, член Союза писателей России
 кв.jpg)
 кв 2.jpg)
 _епископ___проповедь.png)
