Загадки и мифы советской индустриализации - 2

В предыдущей статье мы отметили, что, согласно общепринятой точке зрения, СССР покрывал свои валютные затраты на закупку машин и оборудования для индустриализации за счет экспорта различных товаров. Так ли это? Давайте обратимся к статистике внешней торговли СССР, которая имеется в открытых справочниках и сборниках.

Парадоксы внешнеторговой статистики. Ниже приведена таблица, составленная на основе сборника «Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг.». Цифры экспорта и импорта этого сборника существенно отличаются от довоенной статистики, потому что все пересчитано в рубли образца 1950 года. Напомню, что согласно Постановлению ЦК и Совета министров СССР, принятому в начале 1950 года, советский рубль привязывался к золоту (до этого его курс определялся по отношению к доллару США). Золотое содержание рубля определялось 0,222 г (округленно).

Табл. 1. Внешняя торговля СССР (млн. руб.; по курсу рубля 1950 г.)

Источник: Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг. (Статистический обзор). М.: Внешторгиздат, 1960.

Отрезок времени 1924-1940 гг. мы разделили на периоды: 1) 1924-1928 гг. (пятилетие до начала индустриализации); 2) 1929-1933 гг. (первое пятилетие индустриализации); 3) 1934-1938 гг. (второе пятилетие индустриализации); 4) 1939-1940 гг. (предвоенный период индустриализации). По каждому периоду рассчитали среднегодовое значение соответствующего показателя.

Какие заключения можно сделать из приведенной таблицы?

За весь период индустриализации (1929-1940 гг.) внешнеторговый оборот СССР оказался сбалансированным. Сальдо внешнеторгового баланса за этот отрезок времени даже было положительным: 123 млн. руб. Да, в первое пятилетие индустриализации было значительное отрицательное сальдо (минус 889 млн. руб.), но оно было компенсировано положительным сальдо во второе пятилетие индустриализации (плюс 1320 млн. руб.). Видимо, в первое пятилетие индустриализации приходилось прибегать к таким средствам, как оплата золотом из резервов или кредитам. Но мы уже говорили, что накануне первой пятилетки золота в казне почти не было, поэтому, скорее всего, имели место кредиты и займы. А во второе пятилетие СССР занимался погашением своих внешних долгов. Перед войной (1939-1940 гг.) опять возникло отрицательное сальдо (минус 308 млн. руб.). Вероятно, эта «дырка» в балансе закрывалась кредитом, полученным от Германии. Итак, вроде бы все понятно, все объяснимо. Кажется, можно поставить на этом точку и ответить утвердительно на поставленный выше вопрос: Да, СССР покрывал свои валютные затраты на закупку машин и оборудования для индустриализации за счет товарного экспорта. Но полной уверенности в том, что это верный ответ все равно нет. По той причине, что цифры торгового баланса СССР не «бьются» с миллиардными сметами строек социалистической индустриализации.

А параллельно возникают новые вопросы. Во всех книгах пишут, что индустриализация началась с принятием первого пятилетнего плана. Его реализация началась в 1929 году. А что мы видим в таблице? В пятилетие 1929-1933 гг. стоимостной объем экспорта увеличился по сравнению с предыдущим пятилетием (1924-1928 гг.) всего на 19%, а импорта – на 17,5%? Разве такие приросты экспорта-импорта могли обеспечить индустриализацию? Но может быть, пик индустриализации пришелся не на первую, а на вторую или третьи пятилетки? Однако цифры внешнеторговой статистики за периоды 1934-1938 гг. и 1939-1940 гг. говорят об обратном. Стоимостной объем экспорта во втором пятилетии (1934-1938 гг.) оказался ниже, чем в первом (1929-1933 гг.) в 2,2 раза, а импорта – почти в 3 раза. Даже на фоне периода 1924-1928 гг. снижение по экспорту было двукратным, а импорту – в 2,5 раза. Большинство авторов, пишущих об индустриализации, вообще не интересуются внешнеторговой статистикой, поэтому искать у них объяснения подобного рода парадокса бесполезно.

Версии и толкования статистических данных. Какие могут быть версии и толкования приведенной статистики?

1. Имеются признаки того, что индустриализация началась не в 1929 году, когда стартовала первая пятилетка, а на несколько лет раньше. Если судить по внешнеторговой статистике, то аж с 1925 года. Мы помним, что в указанном году И.Сталин на 14 съезде партии впервые озвучил лозунг индустриализации. Но, во-первых, это был лишь лозунг. Не было тогда не только намеков на пятилетние планы, не было даже утвержденных отраслевых программ (имелись лишь различные наброски, проекты, которые постоянно пересматривались). Во-вторых, съезд проходил в самом конце 1925 года (в декабре). А экспорт и импорт в 1925 году, между прочим, был на уровне 1932 года и намного больше, чем в любой последующий год вплоть до начала войны. Моя точка зрения о том, что индустриализация могла начаться за несколько лет до торжественного старта первой пятилетки не является уникальной. Правда, ее разделяют не представители официальной науки, а некоторые пытливые блогеры (См., например: «Сталинская индустриализация II»).

2. Основная нагрузка индустриализации пришлась на первую пятилетку. Отчасти на период 1924-1928 гг. Если судить по внешнеторговой статистике, то «пик» пришелся на 1931 год. Начиная с 1933 года вплоть до начала войны годовые объемы экспорта и импорта находились на уровне 1924 года. Как это могло быть, если во второй и третьей пятилетках руководители народного хозяйства рапортовали чуть ли не каждый день о введении в строй новых предприятий? Согласно официальной статистике, в первую пятилетку было построено 1500 предприятий. Следовательно, на период с 1934 года до начала войны приходится: 9000 – 1500 = 7500 предприятий.

Мои оппоненты могут сказать, что нельзя рассматривать импорт СССР в целом. Мол, следует выделить только ту часть импорта, которая работала на индустриализацию. То есть импорт машин и оборудования. – Согласен. Поэтому привожу статистику импорта машин и оборудования, взятого из довоенного сборника.

Табл. 2. Импорт машин и оборудования СССР в 1920-30-е гг.

Данные табл. 2 не вполне сопоставимы с данными табл. 1. В данной таблице стоимостные показатели рассчитываются исходя из текущего курса советского рубля по отношению к другим валютам.

Источник: Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918-1937 гг. Статистический сборник. М.: В/О «Международная книга», 1939, с.18.

Из табл. 2 наглядно видно, что на отрезке времени 1923-1937 гг. «пиковым» оказался 1931 год. Также видно, что масштабные поставки машин и оборудования начались еще в 1928 году. А самым «ударным» периодом оказалось пятилетие 1928-1932 гг.: общий импорт машин и оборудования в этот период составил 9694 млн. руб., т.е. почти 5 млрд. долл. (в золотом эквиваленте – около 7,5 тыс. т металла). Далее происходит достаточно резкий спад импорта машин и оборудования. Также видно, что в период 1930-1933 гг. произошло резкое увеличение доли машин и оборудования в импорте (более половины), после чего эта доля вышла на уровень, который был в 1920-е гг.

Кстати, данные таблицы также работают на озвученную выше версию, что отсчет индустриализации можно вести не от 1929 года, а от 1925 года: импорт машин и оборудования в 1925 году вырос более, чем в 2,5 рза по сравнению со средним уровнем 1923-1924 гг.

Сумели ли мы создать «производство средств производства» после первой пятилетки? Официальное объяснение такому резкому спаду импорта машин и оборудования таково: к концу первой пятилетки СССР сумел создать костяк импортозамещающих предприятий, в том числе тех, которые производили машины и оборудование. Возникла группа отраслей, которую принято называть группой А – производство средств производства. Вот что по этому поводу пишет Дмитрий Верхотуров: «Максимум торговой активности Советского Союза на внешнем рынке пришелся на 1931-1932 годы, когда достигли своего максимума и экспортные, и импортные операции. Потом, когда заработала новостроечная промышленность, когда нужда в опоре на заграничные поставки отпала, торговая активность резко пошла вниз. И коренным образом изменилась структура торговли. Если раньше экспортировалось сырье, то в 1934 году Советский Союз стал экспортировать машины и оборудование» (Верхотуров Д. Сталин против Великой депрессии. Антикризисная политика СССР. М.: Алгоритм, 2009, с. 350).

Отчасти я согласен с Верхотуровым. В начале 1930-х гг. был заложен фундамент тяжелой промышленности. Но в первую очередь, это были электростанции, металлургические комбинаты, предприятия по добыче нефти и угля, нефтеперерабатывающие заводы, тракторные и автомобильные гиганты. Повысилась доля машиностроения в общем объеме промышленного производства СССР. По оценкам Госплана СССР, в 1913 году в Российской Империи эта доля была равна лишь 6,8%. В 1929 году она уже составила 11,2%, а в 1932 года возросла до 19,6% (Социалистическое строительство Союза СССР (1933-1938 гг.). М-Л.: Госпланиздат, 1939, с. 66. Кстати, в 1937 году доля машиностроения в промышленном производстве СССР возросла до 25,5%, что было уже сопоставимо с аналогичным показателем США). Но этот прирост был обеспечен в первую очередь за счет такого машиностроения, как производство тракторов и сельскохозяйственных машин, автомобилей, паровозов и подвижного состава. Производство станков, энергетического оборудования, электрических машин и других средств производства даже в конце первой пятилетки все еще характеризовалось очень скромными масштабами.

Заявление Д.Верхотурова о том, что «в 1934 году Советский Союз стал экспортировать машины и оборудование», конечно, является перебором. Было бы корректнее сказать, что по ряду товаров в конце первой пятилетки мы стали обходиться без импорта. Какие-то признаки экспорта машин и оборудования появились лишь в конце второй пятилетки. После двух первых пятилеток произошло почти полное прекращение импорта по таким товарам, как тракторы, автомобили, чугун, сельскохозяйственные и текстильные машины, швейные машины, магнезит, асбест, химические удобрения, цемент и т.д. По некоторым из названных товаров СССР успел даже превратиться в символического экспортера, но уже в конце второй пятилетки.. Например, в 1929 году СССР ввез из-за границы автомобилей (и частей к ним) на сумму 54 млн. руб. В 1937 г. СССР уже вывез автомобилей на 24 млн. руб. По химическим удобрениям в 1929 г. имел место импорт на 50 млн. руб., а в 1937 г. уже был зафиксирован экспорт на сумму 29 млн. руб. и т.д. (Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918-1937 гг. М.: В/О «Международная книга», 1939, с. 19). Партийная пропаганда того времени фиксировала каждый случай выхода СССР на мировой рынок с новым видом промышленной продукции, но присутствие нашей страна на мировом рынке часто было чисто символическим.

Хотя и медленно, но под влиянием индустриализации товарная структура советского экспорта стала меняться. В 1913 г. на долю машин и оборудования в экспорте Российской империи приходилось всего 0,2%. В 1928 г. этот показатель был и того меньше – 0,1%. А вот в 1938 году уже 5% советского экспорта приходилось на машины и оборудование (Народное хозяйство СССР за 1913-1956 гг. Краткий статистический сборник, с. 145). Отметим, что в полной мере созданный промышленный потенциал страны проявился в товарной структуре экспорта СССР лишь после второй мировой войны. В 1950 г. доля машин и оборудования в экспорте была равна уже 16,3%, а в 1954 г. поднялась до 21,5% (Там же, с. 145).

Но вернемся к импорту. Конечно, для страны было большим облегчением, что уже можно было обходиться без закупок стали, цветных металлов, нефтепродуктов, многих видов химикатов, тракторов и другой сельскохозяйственной техники, различных полуфабрикатов. Приведу в качестве иллюстрации следующую табличку

Табл. 3. Импортные закупки для удовлетворения потребностей советской промышленности (млн. руб.) 

Источник: Внешняя торговля Союза ССР за первую пятилетку (1928-1933 гг.). Статистический обзор. Под ред. А.Н.Вознесенского и А.А.Волошинского. М.: Внешторгиздат, 1933, с. 11.

Еще в 1929 году из всех импортных закупок для нужд промышленности на машины и оборудование приходилось лишь 29%. В 1932 году эта доля подскочила до 67%. Высвободились очень крупные валютные ресурсы для закупок машин и оборудования производственного назначения. Потребность в них была по-прежнему очень острой. В 1929 году, например, металлорежущих станков в СССР было произведено 3,8 тысячи. В 1932 году их было произведено уже 15 тысяч. Вроде бы внушительный, четырехкратный рост. Но это все равно была капля в море. В 1937 году было уже 36 тысяч станков. Но и этого было крайне мало. Лишь к началу войны удалось закрыть «дыры» по многим видам металлообрабатывающих станков. Но не всем. Так что потребности в импортном оборудовании сохранялись до самого начала войны. Достаточно посмотреть на торгово-экономическое соглашение между СССР и Германией, заключенное в августе 1939 года, чтобы увидеть, что нам в Германии нужны были сложные виды машин и оборудования, которых в стране вообще не производилось. Так что «нужда в опоре на заграничные поставки» не отпала (вопреки утверждению Д.Верхотурова). Изменилась лишь структура нашего импортного спроса. А спрос этот упирался в ограничения двух видов: политические (ограничения и запреты на продажу большевикам западными странами машин и оборудования, особенно высокотехнологичных) и финансовые (наличие у нас золота и валюты для закупок).

Об этих ограничениях и о том, как Сталин их преодолевал, – в следующих моих публикациях.

Валентин Катасонов, доктор экономических наук, профессор, председатель Русского экономического общества им. С.Ф.Шарапова