Как сообщалось, 16 января Президент России Владимир Путин встретился с разработчиками концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории. Основные заявления, сделанные в ходе этой встречи, комментирует в интервью «Русской народной линии» известный русский историк, доктор исторических наук, профессор Игорь Яковлевич Фроянов.
Встреча Президента Путина с авторами концепции нового учебника истории для средней школы – событие заметное и важное, прежде всего, потому, что касается очень значимого для нашего общества (а точнее сказать для страны, государства и народа) вопроса. Речь идет, по сути, о долгожданных мерах по восстановлению у русского юношества неповрежденной исторической памяти, которая на протяжении последних трех десятилетий усиленно подвергалась обработке и была деформирована. Осуществлялось это определенными кругами сознательно и целенаправленно. Всё началось со времен горбачевской перестройки, когда выползшие из всех щелей демократы наперебой заговорили о «белых пятнах» в нашей истории и принялись усердно их ликвидировать. В результате мы имеем во многом искаженную историческую картину прошлого нашего Отечества, как досоветских, так и советских времен. Нам внушали и нередко до сих пор внушают мысли о том, что русский народ ленивый, безынициативный и покорный, что свою длительную историю он прожил в «парадигме тысячелетнего рабства», не ведая ничего о подлинной демократии, присущей якобы просвещенному Западу. Дело дошло до того, что работа по разрушению исторической памяти проникла в среднюю школу. Особенно здесь отличался фонд Сороса, по заказу и на средства которого «стряпали» свои учебники истории продажные авторы. Шла усиленная обработка сознания молодого поколения.
Данное обстоятельство необходимо было, на мой взгляд, с полной определенностью обозначить инициаторам составления концепции единого учебника отечественной истории, чтобы была ясность относительно того, что этот учебник задуман не просто так, а в силу крайней необходимости и в конкретной исторической обстановке, переживаемой российским обществом и характеризуемой идеологической войной, развязанной противниками России и русского народа.
В этой войне исторические знания используются против нас как средство и орудие растления исторического сознания народа, о чем также надо было сказать открыто и прямо. Подобная прямоты и откровенность нужны для обоснования правомерности вмешательства государства в процесс преподавания истории в школе, поскольку именно государство должно стоять на страже интересов страны и народа. Именно оно обязано защищать наши исторические традиции, ценности, взгляды, многовековой исторический опыт, т.е. то, что составляет менталитет и живую душу народа, отличающие его от других этносов. Иными словами речь идет о защите духовных опор национального бытия, обеспечивающих самое существование русского народа.
Государства по определению является концентрированным выражением воли народа, а коли так, то создание нового единого учебника есть дело, прежде всего, государственное. Отсюда понятно, что государство должно решать, каким быть учебнику, а не многоликая и разношерстная общественность, где верховодят всякие либеральные «горлопаны». И тут нет ничего противоестественного – школа является государственным учреждением и, следовательно, ему решать, каким должно быть преподавание истории в школах. Об этом тоже надо во всеуслышание заявить, чтобы прекратить всякого рода спекуляции на сей счет. А что мы имеем сейчас? В лучшем случая осторожные попытки в этом направлении, некую завуалированность, недосказанность и даже противоречивость в высказываниях тех людей, которые определяют дело подготовки нового учебника. Создается впечатление, будто начатое дело либо не до конца продумано, либо по каким-то причинам сохраняется некоторая таинственность и неопределенность. Рассуждают о принципиально новом содержании учебника, а проблему сводят, в сущности, к приемам преподавания, т.е. содержательную часть учебника подменяют методической. Президент, например, говорит, что «единые подходы к преподаванию истории совсем не означают казённое, официозное, идеологизированное единомыслие. Речь совершенно о другом: о единой логике преподавания истории, о понимании неразрывности и взаимосвязи всех этапов развития нашего государства и нашей государственности, о том, что самые драматические, неоднозначные события – это неотъемлемая часть нашего прошлого. И при всей разности оценок, мнений мы должны относиться к ним с уважением, потому что это жизнь нашего народа, это жизнь наших предков, а отечественная история – основа нашей национальной идентичности, культурно-исторического кода».
Как видим, речь идет, собственно, о логике преподавания отечественной истории в школе. Однако логика преподавания – это одно, тогда как содержательная часть предмета – вещь несколько иная. Четкого разграничения тут, к сожалению, не проведено.
Следует согласиться с тем, что исторический процесс неразрывен, что наша история состоит из различных периодов, которые могут восприниматься по-разному, и президент призывает относиться с уважением к «самым драматическим неоднозначным событиям» нашего прошлого. Но тут же допускает досадную непоследовательность, прибегая к словам «совдеповская идеология». Но мы ведь знаем происхождение этих слов, знаем, кто их запустил, и кто ими сейчас играет, поливая грязью русскую историю. Во всяком случае, нельзя сказать, что данные слова являются выражением уважения к недавнему советскому прошлому нашей страны. Получается так, что президент, призывая уважать «самые драматические неоднозначные события» российской истории, сам же отступает от провозглашенного принципа. Урок здесь ясен: необходимо быть чрезвычайно осторожным в пользовании терминологией, особенно тем, кто сейчас возглавляет в организационном и идейном плане чрезвычайно важное и ответственное предприятие по написанию единого учебника истории для школьников.
Этот учебник, по моему глубокому убеждению, должен быть выдержан в строго государственном, официальном, идейном ключе. И вовсе не стоит опасаться того, что кто-то станет клеймить такой учебник как «казенное, официозное, идеологизированное единомыслие», поскольку такого рода отрицательным определениям легко противопоставить позитивные определения: вместо казенное – государственное, вместо официозное – официальное, вместо идеологизированное – идейное. Но возникает впечатление, что наверху не до конца определились, как нужно выстраивать единый учебник. Характерно в этой связи заявление Сергея Нарышкина. Он почему-то вообще повел речь о подготовке какого-то «условно единого» учебника, подчеркивая при этом: «Повторяю, условно единого учебника». Что это за условно единый учебник? Зачем он? Кому нужен этот квазиучебник? С.Нарышкин умолчал…
Академик Чубарьян в своем выступлении на встрече говорил о том, что разнообразие учебников осложняет работу преподавателей. Президент обратил внимание на эти слова и сопроводил их в заключительной части встречи таким комментарием: «Александр Оганович [Чубарьян] сказал о том, что разнобой в учебниках осложнял работу преподавателей. Вы знаете, это, конечно, важно, но это далеко не самое главное, а самое главное заключалось до сих пор в том, что в той системе сертификации, так условно скажу, учебной литературы, которая поступала в школы, проскакивали такие вещи, которые абсолютно неприемлемы не только для нашей страны и для нашего народа: для любой страны и для любого народа это просто, как плевок в лицо, понимаете. Скажем, некоторые оценки в некоторых учебных материалах того, что происходило во время Второй мировой войны, – это просто безобразие, по-другому и назвать никак нельзя. Я сейчас не говорю о сознательном принижении роли советского народа в борьбе с фашизмом, там более глубокие даже вещи, это просто какой-то идеологический мусор. И вот от этого нам нужно избавиться».
Сказано правильно, но, по-моему, недостаточно. Почему? Да потому что само по себе большое количество учебников с различными оценками исторических явлений и событий является весьма существенным приемом, с помощью которого затемняется национальная память в молодом поколении нашего народа. Пестрота мнений, нередко противоречивых, а то и диаметрально противоположных, порождает у незрелых умом молодых людей сумятицу в головах, вызывающую негативное вообще отношение к историческому знанию, якобы неспособному воссоздать реальную картину прошлого. Это в свою очередь порождает скепсис к истории в целом, что влечет за собой деформацию, в лучшем случае, а часто и разложение исторической памяти в сознании молодого поколения. Люди же, лишенные исторической памяти, очень удобный материал для всевозможных манипуляций ими. В этом главная опасность и большая беда разноречивых учебников истории в школе. Подобное разноречие губительно для национального сознания. Против этого надо решительно выступать, более того – пресечь незамедлительно. И тут мы опять подходим к мысли создания единого по своим установкам и содержанию учебника.
Говоря о том, что в учебниках встречаются совершенно недопустимые вещи, искажается наше прошлое, принижается роль нашего народа в Победе над фашистской Германией, президент удивляется. «Зачем мы это делаем, мне непонятно, – говорит он. Но делаем это не мы, а наши скрытые и явные недруги. Неужели это непонятно? С нами ведут уже на протяжении десятилетий бескомпромиссную идеологическую войну. И наличие в учебниках отмеченных президентом Путиным наветов, как и других подобных вещей, есть проявление этой войны. Я полагаю, что на столь высоком государственном уровне не могут этого не понимать. Но почему-то открыто не хотят об этом сказать. Сейчас, когда в народе появилось ощущение, что страна возрождается, правда должна быть сказана.
В заключение поделюсь своим личным ощущением. Я порадовался, когда не увидел среди участников встречи с президентом Сванидзе, Шахрая и прочих известных недоброжелателей России. Если тут мы имеем признак очищения авторского коллектива от беснующихся либералов, то это можно только одобрить и приветствовать. Коллектив авторов учебника должен быть подобран не на скорую руку и составлен не из кого попало, а из людей, разумеющих задачу текущего исторического момента. И определяющую роль здесь должно играть государство. Школа у нас, повторяю, государственная, и преподавание должно осуществляться под управлением и контролем государства. Но пока меня не покидает ощущение, что начатая работа ведется с оглядкой на либеральную общественность. Если оно не обманчиво, то боюсь, что ничего путного у нас не получится.
Встреча Президента Путина с авторами концепции нового учебника истории для средней школы – событие заметное и важное, прежде всего, потому, что касается очень значимого для нашего общества (а точнее сказать для страны, государства и народа) вопроса. Речь идет, по сути, о долгожданных мерах по восстановлению у русского юношества неповрежденной исторической памяти, которая на протяжении последних трех десятилетий усиленно подвергалась обработке и была деформирована. Осуществлялось это определенными кругами сознательно и целенаправленно. Всё началось со времен горбачевской перестройки, когда выползшие из всех щелей демократы наперебой заговорили о «белых пятнах» в нашей истории и принялись усердно их ликвидировать. В результате мы имеем во многом искаженную историческую картину прошлого нашего Отечества, как досоветских, так и советских времен. Нам внушали и нередко до сих пор внушают мысли о том, что русский народ ленивый, безынициативный и покорный, что свою длительную историю он прожил в «парадигме тысячелетнего рабства», не ведая ничего о подлинной демократии, присущей якобы просвещенному Западу. Дело дошло до того, что работа по разрушению исторической памяти проникла в среднюю школу. Особенно здесь отличался фонд Сороса, по заказу и на средства которого «стряпали» свои учебники истории продажные авторы. Шла усиленная обработка сознания молодого поколения.
Данное обстоятельство необходимо было, на мой взгляд, с полной определенностью обозначить инициаторам составления концепции единого учебника отечественной истории, чтобы была ясность относительно того, что этот учебник задуман не просто так, а в силу крайней необходимости и в конкретной исторической обстановке, переживаемой российским обществом и характеризуемой идеологической войной, развязанной противниками России и русского народа.
В этой войне исторические знания используются против нас как средство и орудие растления исторического сознания народа, о чем также надо было сказать открыто и прямо. Подобная прямоты и откровенность нужны для обоснования правомерности вмешательства государства в процесс преподавания истории в школе, поскольку именно государство должно стоять на страже интересов страны и народа. Именно оно обязано защищать наши исторические традиции, ценности, взгляды, многовековой исторический опыт, т.е. то, что составляет менталитет и живую душу народа, отличающие его от других этносов. Иными словами речь идет о защите духовных опор национального бытия, обеспечивающих самое существование русского народа.
Государства по определению является концентрированным выражением воли народа, а коли так, то создание нового единого учебника есть дело, прежде всего, государственное. Отсюда понятно, что государство должно решать, каким быть учебнику, а не многоликая и разношерстная общественность, где верховодят всякие либеральные «горлопаны». И тут нет ничего противоестественного – школа является государственным учреждением и, следовательно, ему решать, каким должно быть преподавание истории в школах. Об этом тоже надо во всеуслышание заявить, чтобы прекратить всякого рода спекуляции на сей счет. А что мы имеем сейчас? В лучшем случая осторожные попытки в этом направлении, некую завуалированность, недосказанность и даже противоречивость в высказываниях тех людей, которые определяют дело подготовки нового учебника. Создается впечатление, будто начатое дело либо не до конца продумано, либо по каким-то причинам сохраняется некоторая таинственность и неопределенность. Рассуждают о принципиально новом содержании учебника, а проблему сводят, в сущности, к приемам преподавания, т.е. содержательную часть учебника подменяют методической. Президент, например, говорит, что «единые подходы к преподаванию истории совсем не означают казённое, официозное, идеологизированное единомыслие. Речь совершенно о другом: о единой логике преподавания истории, о понимании неразрывности и взаимосвязи всех этапов развития нашего государства и нашей государственности, о том, что самые драматические, неоднозначные события – это неотъемлемая часть нашего прошлого. И при всей разности оценок, мнений мы должны относиться к ним с уважением, потому что это жизнь нашего народа, это жизнь наших предков, а отечественная история – основа нашей национальной идентичности, культурно-исторического кода».
Как видим, речь идет, собственно, о логике преподавания отечественной истории в школе. Однако логика преподавания – это одно, тогда как содержательная часть предмета – вещь несколько иная. Четкого разграничения тут, к сожалению, не проведено.
Следует согласиться с тем, что исторический процесс неразрывен, что наша история состоит из различных периодов, которые могут восприниматься по-разному, и президент призывает относиться с уважением к «самым драматическим неоднозначным событиям» нашего прошлого. Но тут же допускает досадную непоследовательность, прибегая к словам «совдеповская идеология». Но мы ведь знаем происхождение этих слов, знаем, кто их запустил, и кто ими сейчас играет, поливая грязью русскую историю. Во всяком случае, нельзя сказать, что данные слова являются выражением уважения к недавнему советскому прошлому нашей страны. Получается так, что президент, призывая уважать «самые драматические неоднозначные события» российской истории, сам же отступает от провозглашенного принципа. Урок здесь ясен: необходимо быть чрезвычайно осторожным в пользовании терминологией, особенно тем, кто сейчас возглавляет в организационном и идейном плане чрезвычайно важное и ответственное предприятие по написанию единого учебника истории для школьников.
Этот учебник, по моему глубокому убеждению, должен быть выдержан в строго государственном, официальном, идейном ключе. И вовсе не стоит опасаться того, что кто-то станет клеймить такой учебник как «казенное, официозное, идеологизированное единомыслие», поскольку такого рода отрицательным определениям легко противопоставить позитивные определения: вместо казенное – государственное, вместо официозное – официальное, вместо идеологизированное – идейное. Но возникает впечатление, что наверху не до конца определились, как нужно выстраивать единый учебник. Характерно в этой связи заявление Сергея Нарышкина. Он почему-то вообще повел речь о подготовке какого-то «условно единого» учебника, подчеркивая при этом: «Повторяю, условно единого учебника». Что это за условно единый учебник? Зачем он? Кому нужен этот квазиучебник? С.Нарышкин умолчал…
Академик Чубарьян в своем выступлении на встрече говорил о том, что разнообразие учебников осложняет работу преподавателей. Президент обратил внимание на эти слова и сопроводил их в заключительной части встречи таким комментарием: «Александр Оганович [Чубарьян] сказал о том, что разнобой в учебниках осложнял работу преподавателей. Вы знаете, это, конечно, важно, но это далеко не самое главное, а самое главное заключалось до сих пор в том, что в той системе сертификации, так условно скажу, учебной литературы, которая поступала в школы, проскакивали такие вещи, которые абсолютно неприемлемы не только для нашей страны и для нашего народа: для любой страны и для любого народа это просто, как плевок в лицо, понимаете. Скажем, некоторые оценки в некоторых учебных материалах того, что происходило во время Второй мировой войны, – это просто безобразие, по-другому и назвать никак нельзя. Я сейчас не говорю о сознательном принижении роли советского народа в борьбе с фашизмом, там более глубокие даже вещи, это просто какой-то идеологический мусор. И вот от этого нам нужно избавиться».
Сказано правильно, но, по-моему, недостаточно. Почему? Да потому что само по себе большое количество учебников с различными оценками исторических явлений и событий является весьма существенным приемом, с помощью которого затемняется национальная память в молодом поколении нашего народа. Пестрота мнений, нередко противоречивых, а то и диаметрально противоположных, порождает у незрелых умом молодых людей сумятицу в головах, вызывающую негативное вообще отношение к историческому знанию, якобы неспособному воссоздать реальную картину прошлого. Это в свою очередь порождает скепсис к истории в целом, что влечет за собой деформацию, в лучшем случае, а часто и разложение исторической памяти в сознании молодого поколения. Люди же, лишенные исторической памяти, очень удобный материал для всевозможных манипуляций ими. В этом главная опасность и большая беда разноречивых учебников истории в школе. Подобное разноречие губительно для национального сознания. Против этого надо решительно выступать, более того – пресечь незамедлительно. И тут мы опять подходим к мысли создания единого по своим установкам и содержанию учебника.
Говоря о том, что в учебниках встречаются совершенно недопустимые вещи, искажается наше прошлое, принижается роль нашего народа в Победе над фашистской Германией, президент удивляется. «Зачем мы это делаем, мне непонятно, – говорит он. Но делаем это не мы, а наши скрытые и явные недруги. Неужели это непонятно? С нами ведут уже на протяжении десятилетий бескомпромиссную идеологическую войну. И наличие в учебниках отмеченных президентом Путиным наветов, как и других подобных вещей, есть проявление этой войны. Я полагаю, что на столь высоком государственном уровне не могут этого не понимать. Но почему-то открыто не хотят об этом сказать. Сейчас, когда в народе появилось ощущение, что страна возрождается, правда должна быть сказана.
В заключение поделюсь своим личным ощущением. Я порадовался, когда не увидел среди участников встречи с президентом Сванидзе, Шахрая и прочих известных недоброжелателей России. Если тут мы имеем признак очищения авторского коллектива от беснующихся либералов, то это можно только одобрить и приветствовать. Коллектив авторов учебника должен быть подобран не на скорую руку и составлен не из кого попало, а из людей, разумеющих задачу текущего исторического момента. И определяющую роль здесь должно играть государство. Школа у нас, повторяю, государственная, и преподавание должно осуществляться под управлением и контролем государства. Но пока меня не покидает ощущение, что начатая работа ведется с оглядкой на либеральную общественность. Если оно не обманчиво, то боюсь, что ничего путного у нас не получится.
1. Учебник это отражение идейного тумана власти